ВС: Денежные средства, полученные по субсидии, подлежат включению в конкурсную массу

Верховный Суд пояснил, что субсидированные средства должны быть направлены на погашение требований всех кредиторов, поэтому сделка по выбытию актива (права требования) в рассматриваемом деле была совершена за счет должника

По мнению одного из экспертов, определение не носит прецедентный характер и встраивается в сложившуюся практику по делам о банкротстве. Другой эксперт, наоборот, полагает, что правовые позиции ВС свидетельствуют об ужесточении судебной практики, в том числе применительно к вопросу о добросовестности аффилированных между собой лиц. Также эксперты отметили несколько интересных нюансов данного спора.

28 октября Верховный Суд РФ вынес Определение № 304-ЭС19-9513 по делу об оспаривании конкурсным кредитором соглашения об уступке должником права требования по выплате субсидии сторонней организации.

Обстоятельства спора

В марте 2018 г. суд признал ОАО «Кемеровское пассажирское автотранспортное предприятие № 1» банкротом и открыл конкурсное производство. В день оглашения резолютивной части решения предприятие-банкрот передало ООО «ЮТЭК» (ранее ООО «Гала-Форм») по договору цессии права требования к администрации г. Кемерово. Переданные цессионарию права касались выплаты субсидий по возмещению затрат в связи с перевозкой пассажиров общественным транспортом и возникли из соответствующего договора между должником и администрацией. Общая сумма уступленного права составила почти 7 млн руб.

В следующем месяце администрация на основе уведомления предприятия-банкрота предоставила обществу субсидии, что повлекло судебное оспаривание конкурсным управляющим должника соглашения об уступке права на ее получение. Конкурсный управляющий также потребовал применения последствий недействительности указанной сделки.

В ходе судебного разбирательства при пояснении мотивов спорной сделки общество ссылалось на то, что цессия была направлена на погашение текущей задолженности предприятия по договору поставки нефтепродуктов. Тем не менее арбитражный суд указал, что в материалах дела отсутствуют первичные документы (в частности, договор поставки, товарные накладные), подтверждающие задолженность предприятия.

В итоге суд удовлетворил требование заявителя, признав оспариваемый договор недействительным, взыскав в порядке реституции с общества заявленную сумму и восстановив права требования к должнику в указанном объеме. Решение было поддержано апелляцией.

Обе инстанции исходили из того, что оспариваемая сделка была совершена после возбуждения дела о банкротстве при наличии иных кредиторов, в том числе с более приоритетной очередью удовлетворения требований. Следовательно, она была совершена при наличии предпочтения. При этом суд первой инстанции указал, что денежные средства в порядке реституции взыскиваются с уже получившего исполнение цессионария, поскольку администрация (должник в обязательстве), осуществляя выплаты, действовала добросовестно.

Впоследствии суд округа отменил судебные акты нижестоящих инстанций, ссылаясь на положения БК РФ. Он указал, что предоставленные в качестве субсидии денежные средства носили адресный и целевой характер. В силу целевого назначения субсидия не попала бы в конкурсную массу – соответственно, признаки предпочтения и нарушения прав иных кредиторов отсутствуют, а требование общества к предприятию возникло в результате поставки топлива для пассажироперевозок, поэтому передача в пользу него права требования субсидии отвечает ее адресному характеру.

ВС указал на необходимость проверить добросовестность администрации как должника

Конкурсный управляющий обратился с кассационной жалобой в ВС. Изучив обстоятельства дела № А27-8800/2017, высшая судебная инстанция отметила, что даже если предположить наличие у предприятия долга перед обществом, спорная сделка по передаче права требования в счет погашения долга фактически опосредовала отступное (ст. 409 ГК РФ). «При этом в первом случае (если долга не было) соглашение об уступке являлось безвозмездным и подлежало бы квалификации в качестве сделки с неравноценным встречным исполнением (п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве); во втором же случае (при предоставлении отступного) сделка могла быть квалифицирована как совершенная с предпочтением по отношению к требованиям иных кредиторов (абз. 5 п. 1 и п. 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве), учитывая наличие текущей задолженности по заработной плате и по уплате обязательных платежей более приоритетной очереди», – отмечается в определении. Таким образом, подчеркнул Суд, в любом случае спорная сделка являлась недействительной по специальным основаниям законодательства о несостоятельности.

ВС также счел ошибочным и основанным на неправильном толковании ст. 131 Закона о банкротстве вывод суда округа о том, что денежные средства, предоставленные в качестве субсидии, не подлежали бы включению в конкурсную массу. Верховный Суд указал, что в случае исполнения администрацией своего обязательства по предоставлению субсидии полученные предприятием денежные средства подлежали бы направлению на погашение требований всех кредиторов. Следовательно, сделка по выбытию актива (права требования) была совершена за счет должника и выводы судов первой и апелляционной инстанций о недействительности оспариваемого соглашения правильные.

В то же время Суд отметил ошибку первых двух инстанций при применении последствий недействительности сделки в виде взыскания денежных средств с общества. Он напомнил, что если уведомление об уступке направлено должнику первоначальным кредитором, то совершенное должником в пользу указанного в уведомлении нового кредитора исполнение по общему правилу считается предоставленным надлежащему лицу, в том числе в случае недействительности договора, на основании которого должна была производиться уступка. Данное разъяснение содержится в п. 20 Постановления Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 54. Аналогичная правовая позиция изложена в п. 14 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 октября 2007 г. № 120 – там, в частности, отмечается, что должник при предоставлении ему доказательств перехода права (требования) к новому кредитору не вправе не исполнять обязательство данному лицу.

«Достаточным доказательством является уведомление должника цедентом о состоявшейся уступке права (требования). Указанные положения направлены на защиту интересов должника, исключая возможность предъявления к нему повторного требования в отношении исполненного обязательства со стороны первоначального либо нового кредитора при наличии между ними спора о действительности соглашения об уступке права (требования). Таким образом, в случае признания судом соглашения об уступке права (требования) недействительным (либо при оценке судом данной сделки как ничтожной и применении последствий ее недействительности) по требованию одной из сторон данной сделки исполнение, учиненное должником цессионарию до момента признания соглашения недействительным, является надлежащим исполнением», – пояснил ВС в определении.

Подчеркивается, что данное правило неприменимо только при условии, если должник, исполняя обязательство перед новым кредитором, знал или должен был знать о противоправной цели оспариваемой сделки (Постановление ВАС от 18 февраля 2014 г. № 14680/13). Следовательно, в случае недобросовестности должника по гражданско-правовому обязательству право требования цедента к нему подлежит восстановлению независимо от исполнения в пользу лица, являвшегося цессионарием по недействительной сделке.

При презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений лицо, опровергающее данный факт, должно привести веские доказательства осведомленности должника об обязательстве по обладанию им сведениями, позволяющими достоверно установить наличие у сторон договора цессии недобросовестного поведения (например, вывод цедентом своих активов от обращения взыскания). На то, что должник по обязательству располагает подобной информацией, может указывать, в частности, его аффилированность с цедентом или цессионарием.

В рассматриваемом случае, резюмировал ВС, суды исходили из добросовестности администрации как должника по обязательству. Однако конкурсный управляющий на протяжении рассмотрения обособленного спора ссылался на то, что администрация являлась мажоритарным акционером предприятия (цедента), и то, что соглашение об уступке заключено в день открытия конкурсного производства, о чем контролирующее лицо должно было знать. Суды первой и апелляционной инстанций не учли и не проверили данный довод. В этой связи ВС полностью отменил постановление окружного суда, а судебные акты первой и второй инстанций – в части применения последствий недействительности сделки. В указанной части дело направлено на новое рассмотрение в первую инстанцию.

ВС подчеркнул, что при новом рассмотрении суду следует проверить доводы о недобросовестности администрации как должника по основному обязательству (т.е. ее осведомленность о наличии оснований для признания соглашения об уступке недействительным на момент совершения платежа). Если суд придет к выводу о недобросовестности администрации, задолженность последней перед предприятием по выплате субсидии подлежит восстановлению в порядке реституции.

Эксперты отметили интересные нюансы дела

Комментируя определение, адвокат, партнер АБ «Юрлов и Партнеры» Кирилл Горбатов согласился с выводами высшей судебной инстанции. «В целом решение не носит прецедентный характер и вполне встраивается в сложившуюся практику по делам о банкротстве в части оспаривания приоритетных сделок с имуществом должника, совершенных в отношении одного из кредиторов в преддверии признания должника банкротом», – отметил он.

По мнению эксперта, интересны некоторые нюансы данного дела – в частности, позиция суда округа о том, что сделка по уступке прав требования субсидии не могла быть оспорена, поскольку субсидии не подлежали включению в конкурсную массу и распределению между кредиторами. «Если кассационная инстанция заняла такую позицию, что субсидии носили целевой и адресный характер (поэтому не могли быть включены в конкурсную массу), возникает вопрос, почему он тогда допустил возможность их уступки в пользу другой компании (цессионария)? Ведь в ст. 388 ГК указано на недопустимость уступки требований без согласия должника, если личность кредитора имеет для него существенное значение», – задался вопросом адвокат.

Кирилл Горбатов добавил, что ВС правильно указал на необходимость проверки добросовестности администрации в рассматриваемом деле, поскольку она являлась мажоритарным акционером цедента и знала или должна была знать о незаконности состоявшейся цессии.

Юрист корпоративной и арбитражной практики АБ «Качкин и Партнеры» Юлия Бурденко отметила, что суд округа согласился с позицией ответчика (цессионария) в том, что спорная денежная сумма предоставлялась должнику в качестве субсидии на возмещение части затрат на перевозку пассажиров и путем совершения оспариваемой сделки была направлена на оплату поставки дизельного топлива – т.е. в соответствии с целевым назначением.

«Данная позиция была сформирована на основе ранее сложившейся судебной практики (определения ВС от 12 августа 2015 г. № 302-ЭС15-9936 по делу № А33-7120/2013; от 21 марта 2016 г. № 307-ЭС15-17553 по делу № А56-77757/2012). Тогда суды полагали, что спорные сделки не являются сделками по передаче (отчуждению) имущества должника – ввиду их целевого характера они не могут быть направлены на погашение кредиторской задолженности в процедуре банкротства. В рассматриваемом деле ВС не согласился с судом округа, указав, что в случае исполнения администрацией своего обязательства полученные денежные средства подлежали бы направлению на погашение требований всех кредиторов», – пояснила эксперт. Она также добавила, что аналогичные правовые позиции уже высказывались Верховным Судом, когда он указывал на отсутствие правовых оснований для исключения субсидии из состава конкурсной массы. При этом ВС отмечал, что выплата таких денежных средств непосредственно должнику (в отличие от обстоятельств данного дела) соответствует принципу адресности бюджетных средств.

Констатируя изменение сложившейся судебной практики, Юлия Бурденко подчеркнула, что, исходя из фактических обстоятельств дела, у должника имелась задолженность по заработной плате и уплате обязательных платежей более приоритетной очереди, погашение которой также могло быть отнесено к целевому расходованию субсидий.

«Еще одно интересное обстоятельство данного спора, на которое, в отличие от судов нижестоящих инстанций, обратил внимание ВС, – аффилированность администрации с цедентом. Оценив данное обстоятельство, Суд указал на недобросовестное поведение администрации по исполнению обязательства новому кредитору ввиду осведомленности об обстоятельствах заключения оспариваемого договора цессии. Ввиду возвращения дела на пересмотр в части применения реституции велика вероятность восстановления требования должника к администрации. Данное обстоятельство еще раз подтверждает ужесточение судебной практики по делам о банкротстве применительно к вопросу о добросовестности аффилированных между собой лиц», – подытожила эксперт.