Суд взыскал 800 тыс. руб. компенсации в пользу оправданного по делу о хулиганстве и избиении

Взыскивая компенсацию морального вреда, суд принял во внимание доводы истца об ограничении общения с родственниками в период уголовного преследования, но не установил факты необходимости оказания им помощи в период нахождения его под стражей

В комментарии «АГ» один из адвокатов реабилитированного отметил, что компенсация за год содержания под стражей в условиях следственного изолятора в размере 800 тыс. руб. несоразмерна тем моральным и нравственным страданиям, к которым привело незаконное уголовное преследование.

Как стало известно «АГ», Мытищинский городской суд Московской области решением от 25 августа частично удовлетворил иск мужчины, оправданного по уголовному делу по обвинению в совершении преступлений по подп. «а», «г», «д» ч. 2 ст. 112 и по ч. 2 ст. 213 УК РФ, взыскав с Российской Федерации в лице Минфина России компенсацию морального вреда в размере 800 тыс. руб.

Как ранее сообщала «АГ», летом 2023 г. В., Д. и К. было предъявлено обвинение в умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в ст. 111 УК, но вызвавшего длительное расстройство здоровья, совершенное в отношении двух лиц, группой лиц и из хулиганских побуждений а также в хулиганстве, совершенном с применением насилия к гражданам группой лиц. По версии следствия, вечером 9 июля 2023 г. между обвиняемыми, находившимися в состоянии опьянения, и Л., М., Ми. и П. произошел конфликт, который перерос в драку. Так, В. напал на М. и повалил его на землю, после чего Д. ударил того ногой по спине. Далее В. ударил Ми. по голове и повалил на землю, а когда тот попытался подняться, ударил его ногой по лицу. К., увидев приближающегося на помощь к Ми. П., ударил его ногой в область таза, затем схватил и бросил на землю. Далее В., Д. и К. стали бить ногами лежащего на земле Ми. После этого Д. увидел, что на помощь к Ми. приближается Л., повернулся к нему и толкнул, отчего тот упал на землю.

Дело рассматривал Яльчикский районный суд Чувашской Республики, который в итоге признал подсудимых виновными и назначил им наказание в виде лишения свободы: В. – сроком на пять лет, Д. – сроком на три с половиной года, а К. − на два с половиной года. Однако Верховный Суд Республики Марий Эл оправдал Д. и К. по двум статьям в связи с отсутствием в их действиях состава преступления. Апелляция оправдала В. по ч. 2 ст. 213 УК, а его действия по второй статье были переквалифицированы с подп. «а», «г», «д» ч. 2 ст. 112 УК на п. «а» ч. 2 ст. 112 УК. Ему назначено наказание в виде лишения свободы на срок два года с отбыванием в колонии-поселении. С учетом времени содержания под стражей В. был освобожден от назначенного наказания в виде лишения свободы в связи с его фактическим отбытием. За оправданными было признано право на реабилитацию. Шестой КСОЮ оставил апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам ВС Республики Марий Эл без изменения.

В связи с этим Д. обратился в Мытищинский городской суд Московской области с иском к Минфину России о взыскании компенсации морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием, в размере 10 млн руб. В иске отмечалось, что Д. более года со своими защитниками пытался доказать невиновность. В ходе уголовного преследования Д. испытывал чувства стыда, унижения и позора не только перед членами своей семьи, которые присутствовали на каждом заседании по продлению меры пресечения и в ходе рассмотрения дела районным судом и наблюдали за его незаконным ограничением свободы за преступления, которые он не совершал, но и в том числе перед малолетним сыном, который осведомлен о факте уголовного преследования.

Истец указывал, что на протяжении предварительного расследования следователь игнорировал многочисленные ходатайства стороны защиты, в том числе об изменении меры пресечения на домашний арест или залог. Кроме того, у Д. и его защитника, адвоката Александра Бирюкова было много препятствий при осуществлении права на защиту, в частности они были лишены возможности ознакомления с единственным доказательством невиновности, а именно видеозаписью произошедшего 9 июля 2023 г. Следователь необоснованно отказала в ознакомлении с видеозаписью, в связи с чем впоследствии Верховный суд Чувашской Республики отменил постановление следователя. Ходатайство защитника не рассматривались в установленные сроки, о чем судья Яльчикского районного суда ЧР указал в своем постановлении по результатам рассмотрения жалобы адвоката Александра Бирюкова на действия следователя. Также следователь ограничивала Д. в поддержании отношений с мамой и супругой, отказывая в телефонных звонках по надуманным основаниям.

В иске отмечалось, что поскольку в отношении Д. была избрана меры пресечения в виде заключения под стражу, он был лишен возможности трудиться и получать зарплату. За время нахождения под стражей утраченный заработок составил более 211 тыс. руб. Мужчина утверждал, что ограничение его прав в связи с незаконным уголовным преследованием повлекло нарушение его личных неимущественных прав на честь и достоинство личности, доброе имя, свободу передвижения, а также на защиту от необоснованного уголовного преследования, что является основанием для возмещения морального вреда и подлежит компенсации в денежной форме. На протяжении более одного года находясь под стражей, он с момента привлечения к уголовной ответственности считал его незаконным, в связи с чем совместно с защитником неоднократно заявлял ходатайства о прекращении уголовного дела, проявлял активную защитную позицию. Д. на протяжении более года жил с осознанием беспомощности перед лицом государства ввиду наличия у одного из потерпевших влиятельного родственника в рядах судебной системы, что не могло не вызвать ощущения унижения и несправедливости, оказывающие негативное влияние на эмоциональное состояние и самочувствие.

Представитель Минфина России, возражая против удовлетворения заявленных требований, согласился с тем, что истцом были испытаны моральные страдания, однако указал, что исковые требования несоразмерны и не соответствуют принципу разумности.

Изучив материалы дела, Мытищинский городской суд со ссылкой на п. 21 Постановления Пленума ВС от 29 ноября 2011 г. № 17 «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве» разъяснил, что при определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному судам необходимо учитывать степень и характер физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, иные заслуживающие внимания обстоятельства, в том числе продолжительность судопроизводства, длительность и условия содержания под стражей, вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание, и другие обстоятельства, имеющие значение при определении размера компенсации морального вреда, а также требования разумности и справедливости. Мотивы принятого решения о компенсации морального вреда должны быть указаны в решении суда. Таким образом, право на компенсацию морального вреда, причиненного незаконными действиями органов уголовного преследования, возникает только при наличии реабилитирующих оснований. При этом иски за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства.

Как заметила первая инстанция, согласно п. 42 Постановления Пленума ВС от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» судам следует исходить из того, что моральный вред, причиненный в связи с незаконным или необоснованным уголовным или административным преследованием, может проявляться, например, в возникновении заболеваний в период незаконного лишения истца свободы; его эмоциональных страданиях в результате нарушений со стороны государственных органов и должностных лиц прав и свобод человека и гражданина; в испытываемом унижении достоинства истца как добросовестного и законопослушного гражданина; ином дискомфортном состоянии, связанном с ограничением прав истца на свободу передвижения, выбор места пребывания, изменением привычного образа жизни, лишением возможности общаться с родственниками и оказывать им помощь, распространением и обсуждением в обществе информации о привлечении лица к уголовной или административной ответственности, потерей работы и затруднениями в трудоустройстве по причине отказов в приеме на работу, сопряженных с фактом возбуждения в отношении истца уголовного дела, ограничением участия истца в общественно-политической жизни. При определении размера компенсации судам в указанных случаях надлежит учитывать в том числе: длительность и обстоятельства уголовного преследования; тяжесть инкриминируемого истцу преступления; избранную меру пресечения и причины избрания определенной меры пресечения, например связанной с лишением свободы; длительность и условия содержания под стражей; однократность и неоднократность такого содержания; вид и продолжительность назначенного уголовного наказания; вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание; личность истца; ухудшение состояния здоровья; нарушение поддерживаемых истцом близких семейных отношений с родственниками и другими членами семьи; лишение его возможности оказания необходимой им заботы и помощи; степень испытанных нравственных страданий.

Как заметил суд, уголовное преследование в отношении истца длилось с 17 июля 2023 г. по 19 августа 2024 г. В указанный период в отношении Д. действовала мера пресечения в виде заключения под стражу. Доказательства ненадлежащих условий содержания под стражу не представлены. При этом первая инстанция учла, что названная мера пресечения заключается в пребывании лица в СИЗО либо ином месте, определяемом федеральным законом, т.е. связана с лишением свободы. Кроме того, в период уголовного преследования Д. был ограничен в общении с родственниками. Так, постановлением от 24 ноября 2023 г. следователь отказал Д. в удовлетворении его ходатайства о предоставлении права на телефонный звонок супруге. Однако доказательства наличия фактов необходимости оказания помощи родственникам в период нахождения под стражей, распространения и обсуждения в обществе информации о привлечении Д. к уголовной ответственности, потери им работы либо отказов в приеме на работу в связи с привлечением к уголовной ответственности, наличия у истца ограничений в общественно-политической жизни в связи с уголовным преследованием в материалы дела не представлены.

Таким образом, суд пришел к выводу о наличии фактов, свидетельствующих об испытанных физических и нравственных страданиях Д., и частично удовлетворил исковые требования Д., взыскав в пользу истца компенсацию морального вреда в размере 800 тыс. руб.

В комментарии «АГ» один из представителей Д., член АП города Москвы Сергей Андреев поделился, что с решением суда первой инстанции они не согласны, считают сумму заниженной и будут его обжаловать. «Компенсация за год содержания под стражей в условиях следственного изолятора в размере 800 тыс. руб. несоразмерна тем моральным и нравственным страданиям, к которым привело незаконное уголовное преследование. Суд оценил один день пребывания в СИЗО чуть более чем в 2 тыс. руб.», – указал он.

Сергей Андреев с сожалением отметил, что на сегодняшний день в России отсутствует практика регрессного взыскания выплаченных сумм компенсации оправданным с конкретных должностных лиц, следователя, прокурора и судьи, которые выдвинули незаконное обвинение, утвердили его и вынесли приговор по делу. «Введение института регрессного взыскания сумм компенсации, выплаченных Российской Федерацией оправданным, с должностных лиц привело бы к резкому повышению качества работы следственных и прокурорских работников и судей, а также к действительно самостоятельному принятию процессуальных решений», – полагает адвокат.

Остальные оправданные пока не подали иски о компенсации морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием.

Получить комментарий адвоката Александра Бирюкова оперативно не удалось.

Марина Нагорная