О правовых позициях по гражданским делам из Обзора ВС № 2 за 2022 г.

Эксперты прокомментировали вопросы бремени доказывания, долевого строительства, социальной выплаты и поддержки, исполнительного производства и невручения военнослужащему судебного постановления

Один из экспертов поприветствовал позицию ВС, который указал, что неисполнение обязанности по надлежащему и своевременному вручению корреспонденции со стороны командования воинской части не должно, по сути, лишать гражданина права на судебную защиту. Говоря о договоре цессии, вторая посчитала, что с учетом новых разъяснений суды будут в каждом конкретном случае внимательнее исследовать обстоятельства заключения и исполнения договора цессии, в том числе соблюдения процедуры государственной регистрации, которая предполагает представление справки застройщика о внесении платы по договору. Третий заметил, что ВС расширил меры социальной поддержки, установленные для членов семей погибших (умерших) инвалидов войны, на ситуации, когда лицо умерло в результате болезни, вызванной военной травмой.

Напомним, 12 октября Президиум Верховного Суда утвердил Обзор
судебной практики № 2 (2022). Документ содержит 11 правовых позиций Судебной коллегии по гражданским делам, кроме того, одну позицию по гражданскому спору от Судебной коллегии по делам военнослужащих.

Разрешение споров, связанных с исполнением обязательств

В п. 4 обзора отмечается, что бремя доказывания безденежности договора займа, который заемщиком подписан и содержит указание на получение им суммы займа до подписания этого договора, возлагается на заемщика. Отсутствие у заимодавца экземпляра нотариально удостоверенного договора займа не является достаточным основанием для признания обязательств заемщика исполненными (Определение № 78-КГ21-58-К3).

Так, К. обратился в суд с иском к К.Е., Я. о взыскании денежных средств по договору займа и договору поручительства. Истец указал, что 30 июня 2017 г. между ним и К.Е. был заключен нотариально удостоверенный беспроцентный договор займа, согласно которому им переданы заемщику 300 млн руб. наличными в день подписания договора, являющегося также распиской в получении указанной денежной суммы. Срок возврата займа определен моментом востребования − в течение трех месяцев со дня требования о возврате суммы долга. 10 июля 2017 г. К. и Я. заключили договор поручительства, согласно которому поручитель Я. солидарно с К.Е. отвечает перед займодавцем К. в пределах денежной суммы в размере 1 млн руб. 1 декабря 2019 г. К. впервые потребовал возвратить заем в срок до 1 марта 2020 г., однако заемщик этого не сделал, после чего заимодавец обратился к Я. с требованием исполнить обязательство в течение пяти дней с момента его получения, но поручитель этого не сделал.

Суд первой инстанции удовлетворил требование. Он обратил внимание, что заключение договора займа не оспаривается К.Е., которая в обоснование своих возражений ссылается только на то, что установленный договором срок исполнения обязательства с даты получения требования о возврате долга еще не наступил. Суд принял также во внимание, что этот срок к моменту рассмотрения данного дела истек, а доказательства возврата суммы займа заемщиком не представлены.

Однако апелляция сослалась на отсутствие достоверных и непротиворечивых доказательств передачи истцом денежных средств К.Е., которая их получение оспаривает. Указав, что договор займа в действительности обеспечивал возврат перешедших к ответчику на основании брачного договора долей в уставном капитале общества, которые на момент рассмотрения дела перешли по договору купли-продажи к сестре истца, суд апелляционной инстанции посчитал обоснованными доводы К.Е. о том, что после возврата ответчиком долей общества родственнице К. свои экземпляры договора стороны уничтожили в подтверждение прекращения имевшихся у К.Е. обязательств, а сам договор займа суд апелляционной инстанции признал незаключенным по безденежности, сославшись также на то, что из представленных истцом финансовых документов не усматривается наличие у него необходимой денежной суммы для заключения договора займа. Апелляция отменила решение первой инстанции, а суд кассационной инстанции ее решение поддержал.

ВС заметил, что из буквального содержания договора займа следует, что он является распиской в получении денежных средств в полном объеме в день подписания договора. Отдельной строкой, заверенной подписью К.Е., в договоре указано, что денежные средства в размере 300 млн руб. она получила полностью 30 июня 2017 г. Исходя из этого при рассмотрении дела суду апелляционной инстанции в соответствии с требованиями ст. 431 ГК надлежало дать оценку буквальному содержанию нотариально удостоверенного договора, а в случае неясности − толковать его по указанным в данной норме правилам, чего сделано не было.

Кроме того, этим же договором предусматривалось, что факт возврата долга должен быть подтвержден путем выдачи займодавцем расписки и вручением им заемщику своего экземпляра договора. Согласно п. 2 ст. 408 ГК, если должник выдал кредитору в удостоверение обязательства долговой документ, то кредитор, принимая исполнение, должен вернуть этот документ, а при невозможности возвращения указать на это в выдаваемой им расписке. Расписка может быть заменена надписью на возвращаемом долговом документе. Нахождение долгового документа у должника удостоверяет, пока не доказано иное, прекращение обязательства.

ВС обратил внимание: ссылаясь на то, что обязательство ответчиком исполнено надлежащим образом, апелляция не дала оценки отсутствию у ответчика и расписки, и экземпляра долгового документа. Кроме того, апелляция неправильно распределила бремя доказывания имеющих значение для разрешения спора обстоятельств. Из ст. 812 ГК следует, что заемщик вправе оспаривать договор займа по его безденежности, доказывая, что деньги или другие вещи в действительности от займодавца им не получены или получены в меньшем количестве, чем указано в договоре (п. 1). Если договор займа должен быть совершен в письменной форме, его оспаривание по безденежности путем свидетельских показаний не допускается, за исключением случаев, когда договор был заключен под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя (п. 2).

Согласно разъяснениям, изложенным в Обзоре судебной практики Верховного Суда № 3 за 2015 г. (вопрос № 10), в случае спора, вытекающего из заемных правоотношений, на кредиторе лежит обязанность доказать факт передачи должнику предмета займа и то, что между сторонами возникли отношения, регулируемые гл. 42 ГК, а на заемщике − факт надлежащего исполнения обязательств по возврату займа либо безденежность займа. Поскольку получение суммы займа подтверждено собственноручной подписью заемщика в тексте договора и этот договор удостоверен нотариально, обязанность доказать безденежность договора или исполнение обязательств по нему лежала именно на заемщике, указал ВС, тогда как суд апелляционной инстанции, по существу, переложил обязанность доказывания на истца.

Председатель совета Вологодской коллегии адвокатов «Стандарт» Сергей Цирик полагает, что в данном определении являются важными два момента: во-первых, ВС очень подробно проанализировал обстоятельства дела и их документальное закрепление, а, во-вторых, Суд указал на выявленное нарушение в распределении бремени доказывания в делах подобной категории. «В судебной практике нередки случаи, когда суд под видом обязанности кредитора доказывания факта передачи должнику предмета займа фактически возлагал на последнего бремя опровержения мнимости сделки (ее безденежности и т.д.), несмотря на представление документального подтверждения факта передачи предмета займа», – указал адвокат.

В п. 5 обзора отмечается, что ненадлежащее исполнение страховщиком и станцией технического обслуживания обязанности по ремонту поврежденного транспортного средства является основанием для обращения потерпевшего к страховщику, застраховавшему ответственность причинителя вреда по договору обязательного страхования, с требованием о страховой выплате (Определение № 41-КГ21-49-К4).

Исходя из п. 6 договором об участии в долевом строительстве многоквартирного дома является договор, заключенный застройщиком в целях привлечения денежных средств граждан и юридических лиц для долевого строительства многоквартирного дома и содержащий все необходимые существенные условия этого договора, вне зависимости от того, как были поименованы сторонами этот договор и полученная по нему застройщиком денежная сумма (Определение
№ 46-КГ21-40-К6).

Юрист юридической фирмы LegisUniversum Екатерина Морозова отметила, что на практике часто возникает вопрос правовой квалификации договоров, предметом которых является инвестирование в строительство объектов недвижимого имущества, поименованных как «договоры займа», «инвестиционные договоры» и т.д. «Стремясь вывести договор из-под действия Федерального закона от 30 декабря 2004 г. № 214-ФЗ, стороны оформляют свои правоотношения несколькими договорами, по одному из которых передаются денежные средства, а по-другому – возникает обязанность застройщика передать помещение. Формально такие обязательства не образуют синаллагму, поскольку они не являются встречными и взаимообусловленными», – указала Екатерина Морозова.

Верховный Суд подчеркнул, что при квалификации подобных договоров необходимо давать оценку всей совокупности обстоятельств, связанных с заключением договора, в том числе цели возникновения правоотношений, заметила Екатерина Морозова. По ее мнению, данный подход соответствует сложившейся судебной практике, рассматривающей застройщика как профессионального участника рынка жилья и сильную сторону в правоотношениях, которая может навязать гражданину, желающему приобрести жилое помещение в строящемся многоквартирном доме, оформление договора участия в долевом строительстве путем подписания множества документов: договоров займа, цессии, купли-продажи, акта зачета встречных требований и т.п. (постановление
Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 8 апреля 2021 г. № Ф04-3506/2019 по делу
№ А45-2125/2018).

В соответствии с п. 7 обзора возникновение спора о надлежащем исполнении первоначальным участником долевого строительства обязательства по уплате застройщику цены договора не является основанием для признания недействительным ранее заключенного этим участником долевого строительства договора об уступке прав по договору об участии в долевом строительстве (Определение
№ 77-КГ21-5-К1).

Екатерина Морозова отметила, что Верховный Суд рассмотрел ситуацию, когда после уступки прав требований по договору участия в долевом строительстве возникает спор между застройщиком и цедентом относительно внесения последним платы по договору. По ее мнению, проблема заключается в том, что в силу прямого указания закона уступка прав по договору допускается только после уплаты цены договора или одновременно с переводом долга на нового участника долевого строительства (ст. 11 Закона от 30 декабря 2004 г. № 214-ФЗ). Данное требование закона позволяет застройщикам оспаривать договоры цессии, заключенные с нарушением установленного запрета на основании п. 2 ст. 168 ГК.

«Несмотря на то что норма предусматривает возможность оспаривать сделку, совершенную с нарушением закона, если она затрагивает права третьих лиц, Верховный Суд пришел к выводу, что застройщик не имеет права оспаривать сделку по данному основанию, поскольку стороной договора цессии он не является, а сама по себе уступка прав по договору не нарушает его интересы», – указала юрист.

Екатерина Морозова добавила, что раньше в судебной практике встречалась позиция, согласно которой отсутствие оплаты по первоначальному договору являлось безусловным основанием для удовлетворения иска об оспаривании договора уступки (например, постановление
Четвертого арбитражного апелляционного суда от 28 декабря 2012 г. по делу
№ А19-11298/2012). Эксперт полагает, что с учетом новых разъяснений суды будут в каждом конкретном случае внимательнее исследовать обстоятельства заключения и исполнения договора цессии, в том числе соблюдения процедуры государственной регистрации, которая предполагает представление справки застройщика о внесении платы по договору.

Исковая давность

Согласно п. 8 обзора срок исковой давности, пропущенный истцом − юридическим лицом, о применении которого заявил ответчик, не подлежит восстановлению судом независимо от причин его пропуска (Определение № 18-КГ22-15-К4).

Разрешение споров, связанных с жилищными отношениями

В п. 9 ВС подчеркнул, что удовлетворение исковых требований собственника жилого помещения, расположенного в МКД, связанных с проведением работ по ремонту фасада этого дома в отсутствие решения общего собрания его собственников, противоречит жилищному законодательству. Он добавил, что мировое соглашение сторон об урегулировании спора не подлежит утверждению судом, если этим соглашением нарушаются права и законные интересы третьих лиц (Определение
№ 5-КГ21-155-К2).

Согласно п. 10 обзора невозможность проживания несовершеннолетнего в жилом помещении, которое было определено ему соглашением родителей и в котором он зарегистрирован в установленном порядке, не может служить основанием для признания ребенка утратившим право пользования этим жилым помещением (Определение
№ 4-КГ22-3-К1).

Разрешение споров, связанных с социальными отношениями

Исходя из п. 11 денежные средства, предоставленные молодой семье (молодым специалистам) в виде социальной выплаты на строительство (приобретение) жилья в сельской местности, не подлежат взысканию в качестве неосновательного обогащения, если эти средства были потрачены указанными лицами на ремонт и реконструкцию приобретенного жилого дома в целях приведения его в состояние, пригодное для постоянного проживания (Определение № 15-КГ21-3-К1).

Адвокат АБ «Синум АДВ» Андрей Амбарцумов посчитал, что Судебная коллегия по гражданским спорам ВС справедливо приравняла расходы социальной выплаты на ремонт и приведение в пригодное состояние существующего жилого дома к расходам на строительство нового жилья и отказала государственному органу во взыскании неосновательного обогащения с молодой семьи.

Согласно п. 12 обзора право на получение мер социальной поддержки, установленных для членов семей погибших (умерших) инвалидов войны, участников Великой Отечественной войны и ветеранов боевых действий, распространяется и на членов семей военнослужащих, умерших вследствие получения травмы, признанной по заключению военно-врачебной комиссии «военной травмой» (Определение № 15-КГ21-3-К1).

По мнению Андрея Амбарцумова, на аналогичных принципах выстроена и правовая позиция, содержащаяся п. 12 обзора. «Суд не стал строго формально подходить к толкованию нормативного правового акта, а, использовав аналогию закона, приравнял лицо, умершее в результате болезни, вызванной военной травмой, к лицу, погибшему при исполнении обязанностей военной службы, и признал члена его семьи имеющим право на соответствующую компенсацию», – отметил адвокат.

Он также заметил, что оба определения из этого раздела обзора вынесены против государственных органов, максимально узко толкующих законодательство о мерах социальной поддержки в ущерб лицам, имеющим на нее право. Отход от строгого формализма в этих вопросах эксперт назвал важным и своевременным.

Процессуальные вопросы

При предоставлении отсрочки или рассрочки исполнения решения суда по заявлению гражданина-должника следует исходить из необходимости обеспечения соблюдения двух основополагающих положений − конституционного принципа исполняемости судебных решений и установления пределов возможного взыскания, не затрагивающего основное содержание прав должника, с тем чтобы сохранить гражданину-должнику необходимый уровень существования, отметил ВС в п. 13 (Определение
№ 18-КГ21-138-К4).

В соответствии с п. 14 правом на обжалование решения суда, на основании которого возбуждено дело о банкротстве должника, обладают также взыскатели в исполнительном производстве, права которых на исполнение судебного акта не могут быть реализованы вследствие возбуждения арбитражным судом дела о банкротстве должника (Определение № 5-КГ21-140-К2).

Андрей Амбарцумов заметил, что вопросы, связанные с банкротством, не так часто рассматриваются коллегией по гражданским делам, однако в данном случае она вынесла содержательное определение, совершенствующее существующую судебную практику. Данный подход создает дополнительные препятствия недобросовестным должникам, использующим банкротные механизмы для нарушения прав кредиторов. В этой связи включение его в обзор можно только приветствовать.

Судебная коллегия по делам военнослужащих

Судебная коллегия по делам военнослужащих представила одну правовую позицию по гражданским делам, согласно которой невручение военнослужащему судебного постановления командованием воинской части, на адрес которой судом направлена его копия, может указывать на уважительность пропуска срока обжалования указанного постановления.

Сергей Цирик поприветствовал позицию ВС, который встал на сторону гражданина и указал, что неисполнение обязанности по надлежащему и своевременному вручению корреспонденции со стороны командования воинской части не должно, по сути, лишать гражданина права на судебную защиту. Восстанавливая срок обжалования, ВС указал, что отсутствие надлежащего уведомления может являться уважительной причиной, объективно препятствующей гражданину своевременно обратиться с кассационной жалобой в суд.

«Полагаю, что данный подход будет принят нижестоящими судами и будет способствовать оптимизации работы, в том числе канцелярий судов. Однако также полагаю, что дополнительным аргументом должен быть срок обращения с заявлением о повторном направлении копии документа или с иным заявлением – это позволит определить заинтересованность лица в процессе и активность реализации своих прав как участника процесса. Так, длительный срок необращения в суд за документами, которые должны были прийти в адрес стороны, может свидетельствовать о ее безразличии к результатам либо намеренном затягивании процесса», – указал адвокат.

Марина Нагорная