ЕСПЧ: в России нет законодательства, защищающего от побоев со стороны близких

Европейский Суд назначил компенсацию морального вреда в 20 тыс. евро россиянке, которая в течение нескольких лет не могла получить от властей защиту от домашнего насилия

В комментарии «АГ» представитель заявительницы Ванесса Коган отметила, что степень тяжести вреда, которому подверглась женщина, достигает более серьезного уровня жестокости и может считаться пытками. Юлия Антонова, помогавшая составить жалобу, выразила надежду, что решение подтолкнет российские власти к скорейшему принятию специального закона о противодействии насилию в семье.

9 июля Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Володина против России» по жалобе женщины, которой не была предоставлена надлежащая защита от домашнего насилия.

Обстоятельства дела

В 2014 г. Валерия Володина и ее сын начали проживать совместно с С. в Ульяновске. В 2015 г. пара рассталась, однако С. начал угрожать женщине смертью и убийством ребенка, требуя вернуться к нему.

1 января 2016 г. С. разбил лобовое стекло автомобиля Володиной и забрал ее паспорт. Женщина написала заявление о преступлении в полицию, однако в последующем забрала его, пояснив, что вернула свои документы. В последующем С. самостоятельно заменил лобовое стекло. В связи с этим было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Прокурор отменил его, но в дальнейшем полиция вновь отказалась возбуждать дело.

Через несколько недель Валерия Володина уехала в Москву, намереваясь остаться там жить. Для поиска работы она разместила резюме в Интернете, по которому ее нашел С. Через несколько дней с женщиной связался мужчина, представившийся кадровиком, который предложил приехать на собеседование в Московскую область. Позже мужчина подобрал ее на своей машине, чтобы подвезти до места собеседования. Но оказалось, что на заднем сидении автомобиля находился С. – он отобрал у Володиной телефон и личные вещи, сел за руль увез ее обратно в Ульяновск.

25 января уже в Ульяновске С. ударил Володину по лицу и животу, в связи с чем она была доставлена в больницу. Врачи зафиксировали кровоподтеки и установили, что женщина была на девятой неделе беременности. Ей сообщили, что возможен выкидыш, поэтому она согласилась сделать аборт. Валерия Володина вновь обратилась в полицию, сообщив об избиениях, однако затем снова забрала заявление, и уголовное дело возбуждено не было.

18 мая 2016 г. женщина вновь подверглась нападению со стороны С., который ударил ее по лицу, повалил на землю и начал душить. Валерия Володина сообщила о случившемся правоохранителям, но в очередной раз забрала заявление. Уголовное дело не было возбуждено, хотя прокурор отменял соответствующее постановление.

В мае 2016 г. Валерия Володина вновь попыталась переехать в Москву. 30 июля 2016 г. С. напал на нее, когда она выходила из своей машины. Два дня спустя он сообщил ей, что повредил тормозную систему ее автомобиля. Приехавший на вызов полицейский подтвердил это.

В сентябре 2016 г. женщина обнаружила в своей сумке электронное устройство, которое, по ее мнению, было GPS-трекером. 5 октября 2016 г. она сообщила о своих подозрениях в Кунцевский следственный комитет в Москве. Лишь 9 марта 2017 г. ее обращение было перенаправлено в Бюро специальных технических мероприятий ГУ МВД РФ, но никаких мер предпринято не было.

В начале 2018 г. С. опубликовал в Интернете фотографии Валерии Володиной без ее согласия. В связи с этим было начато уголовное расследование по ст. 137 УК (нарушение неприкосновенности частной жизни), которое до июля 2018 г. не завершилось.

11 марта 2018 г., стоя напротив окон квартиры Володиной, С. позвонил ей и стал угрожать. На следующий день женщина обратилась в полицию, однако в возбуждении уголовного дела в очередной раз было отказано, поскольку С. не пытался проникнуть в жилье.

Через десять дней Валерия Володина направилась к своей подруге на такси. С. перекрыл движение, вытащил женщину из машины и поволок к своему автомобилю. Пытаясь высвободиться, она распылила газ из баллончика, тогда мужчина схватил ее сумку и уехал. Володина снова написала заявление в полицию, однако С. вернул все ее вещи, и уголовное дело не было возбуждено.

22 марта 2018 г. женщина попросила предоставить ей государственную защиту, однако ее просьбу сочли необоснованной. 30 августа 2018 г. она сменила фамилию.

Доводы жалобы и возражения властей

Валерия Володина обратилась в ЕСПЧ, причем помимо жалобы она предоставила статистические данные о преступлениях, совершенных в семье, а также на бытовой основе.

Заявительница отметила, что национальные власти не защитили ее от неоднократного домашнего насилия, запрещенного ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и не привлекли виновного к ответственности. Она также указала на нарушение ст. 13 Конвенции во взаимосвязи со ст. 3, поскольку в национальной правовой базе отсутствуют положения относительно насилия в семье.

В возражениях на жалобу Правительство РФ указало, что преступления, связанные с нанесением легкого вреда здоровью и побоями (ч. 1 ст. 115 и 116 УК), являются преступлениями частного обвинения, а значит, полиция не может возбудить уголовное дело в отсутствие заявления потерпевшего, даже если видит явные признаки преступления.

Российские власти отметили, что насильственные действия со стороны С. доказаны не были, а сама заявительница забирала заявления и отказывалась проходить медицинское освидетельствование. Кроме того, она не обжаловала действия (бездействия) сотрудников правоохранительных органов и просила прекратить дело в отношении С.

Валерия Володина, в свою очередь, указала, что согласно независимой психиатрической оценке она страдала от серьезной психологической травмы, вызванной как насилием, так чувством беспомощности. Она отметила, что российские власти не смогли создать законодательную базу для решения проблемы домашнего насилия, а также для расследования жестокого обращения.

Заявительница указала, что власти не уведомляли о процессуальных решениях, принятых по ее жалобам, назначали медицинские осмотры спустя пару месяцев после описываемых событий. Даже при таком квалифицирующем признаке, как «побои в отношении близких лиц» (ст. 116 УК), который действовал в период с июля 2016 г. по январь 2017 г., ей трижды отказали в возбуждении уголовного дела.

В жалобе Валерия Володина также указала на неспособность российских властей принять конкретные меры по борьбе с гендерной дискриминацией в отношении женщин, что является нарушением ст. 14 Конвенции во взаимосвязи со ст. 3.

Правительство утверждало, что основные положения Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, включая положение о равенстве, были включены в Конституцию РФ. Заявительница не указывала, что какие-либо государственные должностные лица пытались отговорить ее от судебного преследования С. либо от дачи показаний против него или что они каким-либо иным образом препятствовали ее попыткам защиты. Кроме того, указала российская сторона, Валерия Володина не представила никаких статистических данных, свидетельствующих о том, что женщины в России, которые жаловались на насилие в семье, подвергались дискриминационному обращению.

В свою очередь, заявительница, ссылаясь на официальную статистику, а также на независимые исследования и исследования, проведенные защитниками от гендерного насилия, утверждала, что насилие в семье широко распространено в России и сильно влияет на женщин. Ее собственный случай иллюстрирует отсутствие средств правовой защиты для жертв насилия в семье. Правоохранительные органы проявляют патриархальное и дискриминационное отношение к проблеме насилия в семье, рассматривая его как «меньшую форму» насилия и «личное дело».

Суд пришел к выводу об отсутствии защиты от домашнего насилия в России

В своем решении Европейский Суд отметил, что в России нет специального законодательства, направленного на борьбу с домашним насилием. Так, оно не является отдельным видом преступления или правонарушения, не квалифицируется как отягчающее обстоятельство при наказании за любое другое преступление. Исключение составил короткий период с июля 2016 г. по январь 2017 г., когда «побои в отношении близких лиц» рассматривались как отягчающее наказание в соответствии со ст. 116 УК РФ.

Суд не согласился с утверждением российского правительства о том, что существующие уголовно-правовые положения способны адекватно охватывать преступления домашнего насилия, поскольку сейчас данное деяние считается уголовным преступлением, только если оно совершено во второй раз в течение года или если оно привело по крайней мере к «незначительным телесным повреждениям». ЕСПЧ подчеркнул, что вред бывает не только физический, но и психологический.

Суд отметил, что в контексте домашнего насилия возможность возбуждения частного уголовного преследования недостаточна, поскольку такие разбирательства, очевидно, требуют времени и не могут предотвратить повторения подобных инцидентов. Более того, даже если в результате судебного разбирательства будет вынесен обвинительный приговор, жертва не будет защищена, поскольку в России отсутствуют запретительные судебные решения.

Европейский Суд указал, что власти знали или по крайней мере должны были знать о насилии, которому подвергалась Валерия Володина, и о реальной и непосредственной угрозе его повторения, поскольку она обращалась с заявлениями в полицию. Учитывая эти обстоятельства, власти были обязаны принять все разумные меры для ее защиты.

Также Суд отметил, что Россия остается в числе немногих государств – участников Конвенции, национальное законодательство которых не предоставляет жертвам домашнего насилия каких-либо сопоставимых мер защиты.

В настоящем деле, указал Суд, несмотря на серьезность нападения, которое привело к прерыванию беременности, власти не выяснили, почему Валерия Володина забрала заявление о преступлении. Они не возбудили по собственной инициативе никакого расследования, хотя похищение и нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших прерывание беременности, могли быть расследованы как преступления публичного обвинения.

ЕСПЧ посчитал, что, принимая во внимание особо уязвимое положение жертв домашнего насилия, законодательная база должна позволять властям расследовать такие дела по собственному желанию в интересах общества. Кроме того, использование других способов защиты, которые привели бы к выплате компенсации, например гражданского судопроизводства, не избавило бы заявительницу от домашнего насилия.

Таким образом, Суд признал нарушение ст. 3 Конвенции, пояснив, что, следовательно, нет необходимости проверять, имело ли место нарушение ст. 13.

Рассматривая иной аспект жалобы, Европейский Суд отметил, что ранее уже признавал, что насилие в отношении женщин, включая домашнее насилие, является одной из форм дискриминации. Неспособность государства защитить женщин от насилия в семье нарушает их право на равную защиту независимо от того, является ли такое нарушение преднамеренным или нет.

На основании доказательств, представленных Валерией Володиной, и информации из внутренних и международных источников ЕСПЧ посчитал, что в России существуют признаки того, что насилие в семье несоразмерно затрагивает женщин. Они составляют подавляющее большинство жертв преступлений, совершенных в семье и в быту, в официальной статистике. Кроме того, у женщин гораздо меньше шансов добиться судебного преследования и вынесения приговора в силу внутренней классификации таких преступлений.

ЕСПЧ указал, что Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин не так давно рассмотрел российское законодательство, существующее после внесения поправок в ст. 116 УК в 2017 г. Отмечая отсутствие определения «домашнее насилие», он выразил мнение, что поправки, декриминализирующие побои в отношении близких лиц, «идут в неверном направлении» и «приводят к безнаказанности виновных в насилии в семье». Европейский Суд отметил, что соглашается с данной оценкой, и указал, что российское законодательство также не защищает женщин от широко распространенного насилия и дискриминации.

«По мнению Суда, продолжающееся непринятие законодательства по борьбе с домашним насилием и отсутствие какой-либо формы запретительных или охранных приказов ясно демонстрируют, что действия властей в настоящем деле не были простым провалом или задержкой в решении проблемы насилия против заявительницы, но вытекают из их нежелания признать серьезность и масштабы проблемы домашнего насилия в России и ее дискриминационное воздействие на женщин. Российские власти не смогли создать условия для обеспечения реального гендерного равенства, которое позволило бы женщинам жить без страха жестокого обращения или посягательств на их физическую неприкосновенность и пользоваться равными правами», – отметил Европейский Суд. Он посчитал, что нарушение ст. 14 Конвенции во взаимосвязи со ст. 3 присутствует в данном деле.

Заявительница попросила 40 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и более 5 тыс. евро за судебные издержки и расходы. ЕСПЧ присудил возместить Володиной судебные расходы и издержки в полном объеме и 20 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда.

Особые мнения двух российских и кипрского судей

Судья от Российской Федерации Дмитрий Дедов высказал особое мнение, в котором отметил, что, несомненно, психологическая и физическая боль, перенесенная заявительницей, подпадает под ст. 3. Однако данная статья, указал он, отличается пороговыми уровнями серьезности, а также намерением и целью, стоящими за лицом, совершившим преступление, и препятствует действиям или бездействию государства в отношении последнего. Так, в деле «Ирландия против Соединенного Королевства» Суд отличил пытки от бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, установив, что пытки состоят из «преднамеренного бесчеловечного обращения, вызывающего очень серьезные и жестокие страдания». По его мнению, перенесенные страдания заявительницы подпадали под понятие «пытки».

Дмитрий Дедов отметил, что, вероятно, существует несоответствие между отчетами о гендерном насилии в России и фактическими обстоятельствами, которые придают материальную форму статистическим данным, и тем фактом, что Суд не желает занимать твердую позицию в определении соответствующего названия того, что происходило с потерпевшей. Различие между пытками и бесчеловечным обращением имеет решающее значение в контексте насилия в семье.

«Если государству грозит осуждение за то, что его женщины подвергаются пыткам, позитивное обязательство защищать еще более строгое. Кроме того, государство будет придерживаться более высоких стандартов, когда речь заходит о возмещении ущерба и соответствующих компенсаций жертве. Именно по этой причине я также не смог подписаться на сумму компенсации, присуждаемой заявителю в настоящем деле», – пояснил российский судья ЕСПЧ.

По его мнению, чрезвычайно важно признать серьезность совершения правонарушения, связанного с насилием в семье, путем принятия строгих законов, которые соответствующим образом наказывают исполнителей правонарушения. Классификация домашнего насилия в качестве незначительного или административного правонарушения не оправдывает серьезного вреда, причиненного женщинам, которые ему подвергаются. Дмитрий Дедов указал, что закон должен предусматривать механизм срочного реагирования на расследование и судебное преследование случаев домашнего насилия.

Судья ЕСПЧ от Республики Кипр Георгиос Сергидес в своем особом мнении отметил, что право в соответствии со ст. 3 Конвенции не подвергаться пыткам или жестокому обращению или унижающему достоинство обращению различает нарушения, которым подвергается жертва, в зависимости от их интенсивности. Это единственное положение Конвенции, которое устанавливает классификацию в зависимости от степени нарушения. Он указал, что Суд должен правильно оценить интенсивность нарушения и соответствующее позитивное обязательство государства-ответчика в отношении такого нарушения, принимая во внимание значение, порог и различия между тремя отдельными видами нарушений.

Георгиос Сергидес с сожалением отметил, что вывод Европейского Суда о том, что государство-ответчик не выполнило свою обязанность по расследованию «жестокого обращения», основан на ошибочной оценке фактов и неправильной классификации вида нарушения. По его мнению, государство фактически не расследовало «пытки». Следовательно, заключил судья, ЕСПЧ не предоставил заявителю эффективную защиту, требуемую ст. 3 Конвенции. Георгиос Сергидес указал, что эта ошибочная оценка привела к уменьшению суммы компенсации морального вреда.

Значимость дела для российской практики

В комментарии «АГ» юрист проекта «Правовая инициатива» Ванесса Коган, представлявшая Валерию Володину в ЕСПЧ, отметила, что согласна с позицией Суда в главных аспектах, то есть что отсутствие эффективных мер от домашнего насилия нарушает ст. 3 Конвенции и ст. 14. «Суд счел, что она стала жертвой бесчеловечного отношения в виду пассивности властей по отношению к насилию, которому она подверглась. Мы считаем, что степень тяжести вреда, которому подверглась заявительница, достигает более серьезного уровня и может считаться пытками. Некоторые судьи, в том числе российский судья Дмитрий Дедов, также выразили такую позицию в особом мнении. В этом плане мы считаем, что сумма присужденной моральной компенсации мала», – указала Ванесса Коган.

Юрист считает, что есть меры, которые должны быть приняты в срочном порядке, главной из которых является введение механизма «охранных ордеров». Она отметила, что на специально разработанном для этого дела сайте указывается ряд необходимых к принятию мер:

1. Ввести систему срочных запретов на контакт нарушителя с пострадавшей (охранные ордера) и ввести серьезное наказание за несоблюдение запрета;

2. Обязать нарушителя покинуть общий дом на определенный срок. Когда и если это невозможно, то обеспечить безопасное место и экстренную помощь пострадавшей и детям (если они есть);

3. Ввести уголовную ответственность за насилие в семье в рамках публичного обвинения, предоставить пострадавшей бесплатную юридическую, психологическую и социальную помощь;

4. Готовить полицейских, врачей, психологов, судей, социальных работников по специальным стандартам взаимодействия между ведомствами;

5. Исследовать проблему домашнего насилия и вести детальную статистику;

6. Поддерживать активное участие мужчин в действиях по борьбе с насилием в отношении женщин, осуществлять информационно-просветительскую работу среди населения о видах насилия, его последствиях и механизмах помощи пострадавшим;

7. Вести образование и воспитание мальчиков и девочек без стереотипов и на основе равенства между полами.

На вопрос о том, почему это первое решение ЕСПЧ в отношении России, если домашнее насилие в России – явление нередкое, Ванесса Коган ответила, что это следствие множества факторов, в том числе отсутствия системы реагирования на домашнее насилие. Она также указала, что в 2016 г. «Правовой инициативой» было проведено исследование, которое показало, что ресурсы государственной системы бесплатной юридической помощи не распространяются на категории потерпевших, пострадавших от домашнего насилия. «Очень малое количество таких пострадавших обладают средствами, чтобы нанимать своего адвоката, тем более со знанием процедуры ЕСПЧ», – резюмировала она.  

Старший юрист проекта «Правовая инициатива» Юлия Антонова, помогавшая подготовить жалобу, отметила, что позиция Дмитрия Дедова, выраженная в особом мнении, полностью согласуется с решением Комитета ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин по делу «Тимагова против России» и прочими заявлениями Комитета по ситуации с семейным насилием в России.

«Мы очень надеемся, что это решение подтолкнет представителей власти к скорейшему принятию специального закона о противодействии насилию в семье. Не закона-отписки, а закона-механизма по защите прав пострадавших, который бы учитывал все требования, изложенные в постановлении Суда, особых мнениях судей, позициях иных международных органов и российских правозащитников. Такой закон должен предоставлять комплексную помощь и защиту пострадавшим от насилия в семье», – подчеркнула Юлия Антонова.

Кроме того, она отметила, что решение крайне важно для адвокатов, работающих по таким делам: «Выводы Суда позволят им усилить и еще более обстоятельно аргументировать свою позицию при защите пострадавших от семейного насилия».