ЕСПЧ присудил более 5 тыс. евро женщине и ее сыну за бездействие приставов по их воссоединению

Как указал Суд, меры, принятые судебными приставами, были недостаточными для исполнения судебных решений о проживании ребенка с матерью и он продолжительное время незаконно удерживался отцом

Один из экспертов «АГ» отметил, что ЕСПЧ выявил, но не прокомментировал вопрос о возможности исполнения решения суда против воли ребенка и спустя длительное время, что нельзя расценить как поиск разумного баланса для подобных ситуаций. Другая полагает, что позиции Суда, неоднократно признававшего бездействие национальных госорганов по возвращению похищенных детей, давали правильный общий вектор формирования правосознания о том, что «детские» судебные решения должны исполняться, а их исполнение, в первую очередь, происходит в интересах детей.

Европейский Суд вынес
Постановление по делу «Ю.Я. и Я.Я. против России» по жалобе женщины и ее несовершеннолетнего сына на неэффективность исполнительного производства по исполнению судебных актов об их совместном проживании после развода с отцом ребенка.

Повод для обращения в Европейский Суд

В 2005 г. Ю.Я. вышла замуж за А., спустя пять лет у них родился сын Я.Я. В 2014 г. супруги развелись, ребенок остался жить с матерью. На следующий год женщина обратилась в суд с заявлением о проживании сына вместе с ней и установлении его контактов с отцом. В октябре 2015 г. А. забрал ребенка из детсада и отказался вернуть его бывшей супруге, подав заявление на проживание сына с ним.

В январе 2016 г. районный суд вынес промежуточное определение о том, что до завершения спора ребенок должен проживать вместе с матерью и поддерживать связь с отцом. В связи с этим приставы возбудили исполнительное производство по розыску ребенка и дважды оштрафовали А. на 2 тыс. руб. за то, что тот лишил сына общения с матерью. В мае того же года мужчина был предупрежден о необходимости передачи ребенка бывшей супруге. В рамках ОРМ было установлено, что ребенок проживает с отцом в Чечне. В августе 2016 г. исполнительное производство было прекращено.

Между тем в сентябре 2016 г. суд вынес решение о месте проживания ребенка с матерью и определил график его контактов с А. Впоследствии апелляция поддержала такое решение. Было возбуждено исполнительное производство по исполнению такого судебного решения. Приставы дважды пытались исполнить судебное решение, но в первый раз организация встречи матери с сыном не состоялась из-за несвоевременного уведомления Ю.Я., во второй раз решение суда не было исполнено из-за нахождения женщины на допросе в СК Чеченской Республики в рамках уголовного дела в отношении А. из-за отказа передать ей ребенка.

В одном из документов в рамках исполнительного производства значилось, что ребенок отказался от общения с матерью, оставшись с ней наедине. Согласно заключению психолога он испытывал большую эмоциональную привязанность к отцу, его второй жене и сводному младшему брату. Отношение же к матери у ребенка было двойственным, в связи с этим Ю.Я. было рекомендовано пройти психологическое консультирование с целью восстановления родительско-детских отношений. В августе 2018 г. Ю.Я. забрала ребенка к себе против его воли.

Далее А. обратился в суд, который определил место проживания ребенка с отцом и обязал Ю.Я. вернуть сына бывшему супругу. Апелляция поддержала такое решение суда, но кассация отменила судебные акты нижестоящих инстанций и вернула дело на новое апелляционное рассмотрение, указав, что ранее ребенок не проживал с матерью лишь потому, что А. упорно не исполнял решение суда от 22 сентября 2016 г. В итоге апелляция отменила решение первой инстанции и отказала в удовлетворении требований А., согласившись с тем, что мужчина незаконно препятствовал контактам сына и матери с осени 2015 г. по август 2018 г.

В июне 2017 г. Ю.Я. подала иск к ФССП России о взыскании компенсации морального вреда за неспособность сотрудников этой службы обеспечить своевременное исполнение промежуточного определения суда от 14 января 2016 г., размер присужденной судом компенсации составил 50 тыс. руб. Это решение было оставлено без изменений.

Позиция сторон и выводы ЕСПЧ

В жалобе в Европейский Суд, поданной от своего имени и имени сына, Ю.Я. указала на нарушение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на уважение частной и семейной жизни. Отмечалось, что промежуточное определение от 14 января 2016 г. и решение суда от 22 сентября 2016 г. оставались неисполненными более двух с половиной лет, а меры, принятые ФССП, носили разовый характер, были явно неэффективными и безрезультатными. Все это нарушило связь между ней и ее сыном, что причинило им боль и страдания. В связи с этим Ю.Я. потребовала присудить им с сыном компенсацию морального вреда в размере на усмотрение Суда и 17 тыс. евро в возмещение судебных расходов.

Правительство РФ возражало, что длительное неисполнение судебных актов было вызвано неоднократными изменениями места жительства ребенка его отцом, а также психологическим состоянием ребенка и его нежеланием жить с матерью, которое он продемонстрировал в ходе исполнительного производства. Государство-ответчик добавило, что национальные власти приняли все необходимые меры для обеспечения исполнения этих судебных актов и не нарушили ст. 8 Конвенции.

После изучения материалов (в том числе представленных А. документов) Европейский Суд отметил, что Ю.Я. имела право подать жалобу в Суд в интересах себя и сына, поскольку он живет вместе с ней. Как счел ЕСПЧ, оба заявителя воссоединились лишь 8 августа 2018 г. – спустя два с половиной года после вынесения судебных решений об определении места проживания ребенка. Соответственно, заметил Суд, в рассматриваемом деле необходимо определить, предприняли ли национальные власти все необходимые шаги для облегчения исполнения вышеуказанных судебных актов.

Как пояснил ЕСПЧ, хотя ранее национальный суд признал факт нарушения прав Ю.Я. на уважение ее семейной жизни в период с января 2016 г. по июль 2017 г. и присудил ей компенсацию морального вреда, она сохранила за собой статус жертвы, поскольку оба заявителя продолжали жить раздельно определенный период времени. Далее, заметил Суд, приставы предприняли две попытки воссоединить заявителей, которые оказались безуспешными из-за организационных просчетов. Соответственно, исполнительные меры, принятые судебными приставами, в рассматриваемом случае были недостаточными.

В связи с этим ЕСПЧ счел, что российские власти не приняли без неоправданной задержки всех мер для исполнения промежуточного судебного определения от 14 января 2016 г. и решения суда от 22 сентября 2016 г. Таким образом, ЕСПЧ выявил нарушение ст. 8 Конвенции в отношении обоих заявителей. В связи с этим он присудил компенсацию матери ребенка в размере 3,3 тыс. евро, а также 2 тыс. евро в возмещение судебных расходов.

Особые мнения

Решение ЕСПЧ содержит совпадающее мнение испанской судьи Марии Элосеги и особое мнение судьи от Германии Ани Зайберт-Фор.

Выражая согласие с выводами Суда о нарушении ст. 8 Конвенции, Мария Элосеги подчеркнула, что в рассматриваемом деле именно Ю.Я. нашла сына и забрала его с собой, тем самым мать и ребенок воссоединились лишь спустя два с половиной года. Отец мальчика похитил его, когда ему было 3 года и 9 месяцев, далее он действовал незаконно, препятствуя любым контактам ребенка с матерью. Поэтому неудивительно, что ранее ребенок демонстрировал привязанность к своему отцу и его новой семье. Судья также проанализировала различные аспекты в части представления интересов ребенка в ЕСПЧ и сочла, что Ю.Я. была надлежащим лицом для представления интересов несовершеннолетнего сына в Суде.

В своем особом мнении Аня Зайберт-Фор не согласилась с выводом о том, что Ю.Я. имела право подать жалобу в ЕСПЧ в интересах сына. Немецкая судья напомнила, что во всех решениях, касающихся детей, их наилучшие интересы имеют первостепенное значение. В рассматриваемом случае, отметила она, согласно заключению психолога от 15 мая 2018 г. ребенок был эмоционально привязан к своему отцу и его новой семье. Последующее судебное разбирательство не представило достаточных сведений о наилучших интересах ребенка, а судебные решения в пользу Ю.Я. во многом основывались на поведении А. Таких выводов было недостаточно, чтобы ЕСПЧ мог счесть, что мать ребенка, подавая жалобу от имени несовершеннолетнего сына, действовала в его интересах.

Аня Зайберт-Фор отметила, что ребенку, в частности, должна быть предоставлена возможность быть заслушанным в любом судебном и административном разбирательстве, касающемся его прав и интересов. Между родителем и ребенком может существовать конфликт интересов, если заявитель подает жалобу, в том числе от имени своего ребенка, и такой конфликт имеет отношение к вопросу о допустимости жалобы, поданной одним лицом от имени другого. «Рассматриваемое дело существенно отличается, поскольку касается конфликта родительских прав. Оно было доведено до Суда матерью ребенка, а отец участвовал в разбирательстве в качестве третьего лица. Принимая во внимание тот факт, что дети имеют естественную заинтересованность в поддержании хороших отношений с обоими родителями, а также ввиду возражения второго заявителя против его возвращения, я сомневаюсь, что втягивание ребенка в юридический спор такого рода было в его лучших интересах», – резюмировала судья. Она добавила, что ЕСПЧ должен тщательно рассматривать каждую жалобу, демонстрирующую признаки потенциального конфликта интересов, а право опеки в этом отношении является недостаточным основанием для ее принятия.

Адвокаты прокомментировали выводы Суда

Адвокат АП Ленинградской области Евгений Тарасов заметил, что постановление затрагивает стандартную проблему отечественной правовой системы с исполнением судебных актов неимущественного характера. «К сожалению, эта проблема год от года не только не решается, но и усугубляется: стагнируют органы исполнения, нет эффективной работы органов опеки, нет надлежащего психологического сопровождения. Однако в данном случае ЕСПЧ выявил, но не прокомментировал вопрос о возможности исполнения решения суда против воли ребенка и спустя длительное время. Поэтому для меня представляется изъяном нежелание Суда указать на необходимость поиска разумного баланса для таких ситуаций», – подчеркнул он.

По словам эксперта, примечательным является дискуссия о возможности матери действовать от имени ребенка. «Европейский Суд согласился, что это возможно, но особые мнения судей к постановлению свидетельствуют, что это решение приведет к развитию этого вопроса в дальнейшей практике ЕСПЧ. Кстати, видимо, с этим связано и снижение размера компенсации, если сравнивать с делами такой категории», – предположил Евгений Тарасов.

Адвокат, руководитель семейной практики КА г. Москвы № 5 Татьяна Сустина отметила, что только благодаря ЕСПЧ до российских правоприменителей стала доноситься позиция о том, что родитель может быть похитителем ребенка, и о том, что это вообще на самом деле деликт, а не внутренние семейные проблемы. «До настоящего времени проблема киднэппинга одним из родителей не признается в нашей стране преступлением, а максимальная санкция, которая грозит родителю-похитителю, – это административный арест до пяти суток, который на моей практике не применялся ни разу. Позиции ЕСПЧ, неоднократно признававшего бездействие национальных госорганов по возвращению похищенных детей, давали правильный общий вектор формирования правосознания как в обществе, так и в государстве о том, что “детские” судебные решение должны исполняться, а их исполнение, в первую очередь, происходит в интересах детей. Работа предстояла сложная и долгая, но теперь она будет полностью приостановлена», – полагает она.

Редакции «АГ» не удалось оперативно получить комментарий юриста Ванессы Коган, представляющей интересы заявителей в ЕСПЧ.