ЕСПЧ присудил 10 тыс. евро правозащитнику, которого включили в список террористов и экстремистов

Суд посчитал, что привлечение учредителя правозащитной организации к уголовной ответственности за критику церкви и последующий роспуск самой организации нарушили гарантированные Европейской Конвенцией права

В комментарии «АГ» представитель заявителей в ЕСПЧ отметил, что Суд в очередной раз подчеркнул: лишение свободы в любом случае не должно применяться за «ненасильственное выражение мнения». Один из экспертов «АГ» отметил, что страсбургские судьи довольно обстоятельно разобрали вопрос того, было ли вмешательство в право заявителя достаточным, чтобы говорить о статусе жертвы нарушения. Другой считает, что критика церкви не может быть предметом уголовного преследования, и заявитель очевидно не призывал ни к насилию, ни к дискриминации.

7 декабря Европейский Суд вынес постановление по делу «Ефимов и Молодежная правозащитная группа против России» (Карельское региональное отделение межрегиональной молодежной общественной благотворительной организации «Молодежная правозащитная группа» входит в федеральный список экстремистских организаций. – Прим. ред.), заявителями по которому выступили правозащитная организация и ее учредитель, подвергшийся уголовному преследованию и включению в список экстремистов за публикацию, содержащую критику церкви.

Фабула дела

Молодежная правозащитная группа (МПГ) оказывала правовую помощь гражданам, поддерживала молодежные проекты и издавала онлайн-газету Zero Hour («Час ноль»), в которой освещала работу и общественную жизнь в Карелии. В декабре 2011 г. на сайте была размещена статья под названием «Карелия устала от попов».

5 апреля 2012 г. следователь СК Республики Карелия возбудил уголовное дело по ч. 1 ст. 282 «Организация экстремистского сообщества» УК по факту публикации, которая якобы унижала достоинство верующих. В решении был воспроизведен полный текст статьи и сделана ссылка на отчет неустановленного лингвистического эксперта, согласно которому «текст публикации содержал выражения, публично унижающие достоинство человека или группы лиц из-за их отношения к религии».

Через несколько дней с разрешения Петрозаводского городского суда сотрудники ФСБ и СК обыскали квартиру учредителя МПГ Максима Ефимова и изъяли его персональный компьютер. После этого следователь уведомил Максима Ефимова о том, что он подозревается в совершении преступления. При этом учредитель организации отказался давать показания, сославшись на право не свидетельствовать против себя.

20 апреля 2012 г. следователь заказал психиатрическую экспертизу Максиму Ефимову. Эксперты пришли к выводу, что он здоров, и добавили, что для более детального анализа его личностных качеств требуется стационарное обследование. 11 мая 2012 г. следователь подал в суд ходатайство о помещении мужчины в больницу для прохождения психиатрического обследования, о чем не сообщил самому подозреваемому. На следующий день следователь вызвал Максима Ефимова для ознакомления с результатами экспертизы, где сотрудники ФСБ доставили его в суд. Адвокату учредителя дали два часа на подготовку позиции. В итоге Петрозаводский городской суд удовлетворил ходатайство следователя о помещении мужчины в психиатрическое учреждение.

Адвокат правозащитника подал апелляционную жалобу, указав, что экспертиза не выявила у него каких-либо психических расстройств и что закон не разрешает совершение каких-либо действий для оценки «личностных качеств». Верховный суд Республики Карелия отменил постановление и направил дело в городской суд на новое рассмотрение. 30 июля 2012 г. следователь повторно представил ходатайство, однако к тому времени Максим Ефимов покинул Россию, а потому суд прекратил производство по делу.

Позднее Максиму Ефимову было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК, мужчину объявили в розыск. 27 сентября расследование было приостановлено до момента задержания Максима Ефимова, которого при этом внесли в Перечень террористов и экстремистов.

28 сентября 2012 г. Департамент полиции и погранохраны Эстонии одобрил прошение правозащитника о предоставлении политического убежища, учтя его утверждение о том, что он опасается политически мотивированного уголовного преследования в России и рискует попасть в психиатрическое учреждение за свои взгляды и активизм.

В 2013 и 2014 гг. адвокат Максима Ефимова безуспешно обращался в прокуратуру и суд, пытаясь добиться прекращения уголовного дела. Он утверждал, что спорная публикация не призывала к насилию или дискриминации, что критика была направлена против религиозной организации, а не отдельных верующих и что она представляет мнение о тесных связях РПЦ с государственными властями и о распределении государственных средств, которые вызывали серьезную озабоченность общественности. Однако суды отклонили жалобу адвоката, посчитав, что следователь действовал в рамках своего усмотрения при принятии решения о возбуждении уголовного дела.

7 ноября 2013 г. и 3 сентября 2014 г. карельское управление Министерства юстиции направило МПГ уведомление с требованием устранить в течение месяца нарушение ст. 19 Закона об общественных объединениях. Ведомство заявило, что Максим Ефимов больше не может являться учредителем и членом данной организации, поскольку его имя было добавлено в список террористов и экстремистов. В октябре 2014 г. Минюст обратился в суд с ходатайством о роспуске МПГ на том основании, что организация не устранила нарушение и подлежит роспуску в соответствии со ст. 7 Закона о борьбе с экстремизмом. В декабре 2014 г. Верховный суд Республики Карелия провел слушание без вызова представителей МПГ и удовлетворил ходатайство о роспуске организации.

МПГ подала апелляционную жалобу, утверждая, что вмешательство в ее право на свободу объединения было необоснованным и что Верховный суд РК не оценил соразмерность меры. Организация также указала, что судебное разбирательство проводилось без ее представителя и что решение Верховного суда было направлено ей только через три дня после истечения срока для подачи апелляции. Однако апелляционная жалоба была отклонена как запоздалая, при этом отмечалось, что копия судебного акта была доставлена по адресу МПГ своевременно. Обжаловать данное решение не удалось, несмотря на то что организация указывала, что лицо, расписавшееся о получении копии судебного решения, не было ее сотрудником и не имело с ней никаких отношений или полномочий на получение судебной корреспонденции.

Нарушение права на свободу выражения мнения

Максим Ефимов обратился в ЕСПЧ с жалобой на нарушение ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Он утверждал, что явная угроза незаконного помещения в психиатрическое учреждение в ситуации, когда первоначальная оценка не выявила психического расстройства, равносильна нарушению права на свободу выражения мнения. Он пояснил, что российские власти пытались наказать его за критику региональных властей и РПЦ и указать ему, что если он не изменит своего поведения, то потеряет свободу или будет помещен в психиатрическое учреждение.

Максим Ефимов разъяснил, что публикация представила его точку зрения по вопросу, представляющему общественный интерес и касающемуся отношений РПЦ и правящей партии, выделения государственных средств и собственности религиозным организациям, а также подавляющего присутствия духовенства на телевидении. «Возбуждение уголовного дела за критику религиозной организации несовместимо с позицией Верховного Суда РФ, который указал, что критика религиозных организаций не является разжиганием ненависти. Следовательно, вмешательство не было ни законным, ни необходимым в демократическом обществе», – отмечал заявитель.

Европейский Суд признал жалобу приемлемой, указав, что Максим Ефимов неоднократно просил органы прокуратуры, а затем и суды прекратить уголовное дело, возбужденное в связи с его публикацией. Тем самым он предоставил российским властям множество возможностей исправить через свою собственную правовую систему предполагаемое вмешательство в его право на свободу выражения мнения, чего они не сделали, в результате чего он обратился за помощью в ЕСПЧ.

ЕСПЧ принял во внимание, что суд поддержал ходатайство следователя о помещении Максима Ефимова в психиатрическое учреждение без проведения независимой оценки того, было ли это необходимо в ситуации, когда у него не было симптомов какого-либо психического расстройства, сославшись на постановление по делу «Мананников против России, о котором ранее писала
«АГ».

Суд напомнил, что использование закона и судебного процесса для предотвращения или наказания за участие в общественном обсуждении может стать средством запугивания и подавления репутации журналистов и других социальных наблюдателей. Страх осуждения и давление, которое оказывает на заявителя уголовное дело, представляют собой «подлинные и эффективные ограничения», возникшие в результате осуществления его права на свободу выражения мнения. В связи этим Суд посчитал, что возбуждение уголовного дела в отношении Максима Ефимова в связи с его публикацией и размещением его имени в списке террористов и экстремистов является вмешательством в его право на свободу выражения мнения.

ЕСПЧ заметил, что решение о возбуждении уголовного дела и о привлечении Максима Ефимова в качестве подозреваемого не содержит фактических оснований обвинения или правовой квалификации преступления. При этом национальные суды не указали, какие именно элементы публикации были проблематичными, и не раскрыли оснований для признания их экстремистскими высказываниями с целью уголовного преследования по ст. 282 УК. Фактически они не привели никаких подробностей, кроме ссылок на выводы лингвистической экспертизы и на положения УК, пояснил Суд. Он добавил, что не проводился правовой анализ элементов состава преступления, за исключением безоговорочного подтверждения заключения эксперта о том, что публикация унижала достоинство верующих.

Европейский Суд указал, что при оценке необходимости вмешательства в дела, касающиеся предположительно экстремистских высказываний, необходимо принимать во внимание ряд факторов: наличие напряженного политического или социального фона; наличие призывов к насилию, ненависти или нетерпимости либо их оправдание; способ, которым были сделаны эти заявления, и их потенциальная угроза. Он отметил, что публикация Максима Ефимова о якобы растущих антиклерикальных настроениях в Республике Карелия содержит резкие замечания. Однако то, что замечание может быть воспринято как оскорбление или оскорбление отдельными лицами или группами лиц, не означает, что оно представляет собой «язык вражды». Таким образом, ключевой вопрос в настоящем деле заключается в том, можно ли рассматривать комментарии заявителя в целом и в их контексте как пропагандирующие насилие, ненависть или нетерпимость, пояснил Суд.

Таким образом, ЕСПЧ посчитал, что не было доказано, что публикация заявителя подстрекала к насилию, ненависти или нетерпимости или вызывала общественные беспорядки. Соответственно, он постановил, что имело место нарушение ст. 10 Конвенции в связи с судебным преследованием Максима Ефимова, в связи с чем присудил ему 10 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда.

Незаконный роспуск организации

МПГ в жалобе в ЕСПЧ указала, что требование исключить Максима Ефимова из числа учредителей и решение о роспуске организации нарушили ст. 10 и 11 Конвенции. В жалобе отмечалось, что решение о роспуске было принято по формальным основаниям и не преследовало никаких «насущных социальных потребностей». Суды не приняли во внимание тот факт, что учредитель не был осужден, также не исследовался характер предъявленных ему обвинений. Российские власти не объяснили, как исключение Максима Ефимова из числа учредителей МПГ могло укрепить национальную безопасность или способствовать борьбе с терроризмом или экстремизмом. Заявители в жалобе также отмечали, что судебное разбирательство проводилось в отсутствие представителей организации.

Правительство, в свою очередь, утверждало, что суд правильно определил основания для ликвидации МПГ, поскольку она могла устранить нарушение, но не сделала этого. Российские власти привели в качестве примера дело другой организации, Карельского общества защиты животных, которое исключило Максима Ефимова из числа своих членов и продолжило свое существование. Роспуск МПГ был законным и необходимым в демократическом государстве для предотвращения беспорядков и защиты нравственности общества, пояснили власти.

Европейский Суд напомнил, что организационная автономия объединений представляет собой важный аспект их свободы, защищаемой ст. 11 Конвенции. Требование исключить учредителя на том основании, что ему было предъявлено обвинение в экстремистском преступлении, исходящее от государственного органа, равносильно вмешательству во внутреннюю организацию объединения, посчитал Суд. Это также нарушило право и Максима Ефимова на свободу объединения.

Суд отметил, что безоговорочное ограничение осуществления права на свободу объединений является чрезвычайно суровой мерой, которая должна быть оправдана серьезными и вескими причинами даже в случае осужденного, не говоря уже о тех, кто просто подозревался в совершении правонарушения и на кого распространяется презумпция невиновности. ЕСПЧ напомнил, что к серьезным мерам, ограничивающим права, предусмотренные Конвенцией, нельзя прибегать легкомысленно; в частности, принцип соразмерности требует четкой и достаточной связи между применением таких мер и поведением и обстоятельствами соответствующего лица.

Власти при ограничении основных прав должны выбирать средства, которые вызывают наименьший возможный ущерб рассматриваемым правам. Однако, как указал ЕСПЧ, оценка соразмерности и связи между ограничительной мерой и поведением и обстоятельствами заинтересованного лица не требуется российским законодательством. Суд указал, что российское законодательство не предусматривает никаких процессуальных гарантий против потенциально неправомерного использования дискреционных полномочий для заявления о подозрении и связанного с этим ограничения свободы объединений.

Европейский Суд посчитал, что положения российского законодательства, которые ставят осуществление основного права на свободу объединений в зависимость от решения следователя объявить лицо подозреваемым в совершении экстремистского преступления, не соответствуют критерию «качества закона», поскольку они предоставляют следственным органам неограниченную свободу действий и не обеспечивают защиты от злоупотреблений.

ЕСПЧ учел то обстоятельство, что за 13 лет легального существования МПГ не было выявлено никаких нарушений в ее деятельности и каких-либо проступков, связанных с ней. Единственным основанием для ее роспуска было невыполнение требования Минюста об исключении Максима Ефимова из числа учредителей после того, как его имя было добавлено в список террористов и экстремистов.

Суд подчеркнул, что в российском законодательстве не содержится определения понятия «признаки экстремистской деятельности» и не существует достоверного способа, которым можно было бы провести различие между «экстремистской деятельностью» и деятельностью, которая не являлась бы таковой. Возникшая неопределенность отрицательно повлияла на предсказуемость нормативной базы, в то же время способствуя сдерживающему эффекту на свободу выражения мнения и оставляя слишком большую свободу усмотрения исполнительной власти, указал ЕСПЧ, сославшись на решение по делу «Карастелев и другие против России».

«Поскольку участие МПГ в какой-либо “экстремистской деятельности” не было продемонстрировано и поскольку в ее собственном поведении не было выявлено никаких признаков такой деятельности, то решение о привлечении ее к ответственности за предположительно незаконное поведение ее основателя было произвольным», – отмечено в постановлении ЕСПЧ.

Кроме того, роспуск МПГ был прямым следствием решения следователя о привлечении ее учредителя в качестве подозреваемого в совершении экстремистского преступления, однако такое решение следственных органов, без судебного контроля и без должного учета презумпции невиновности, несовместимо с требованиями «качества закона». В связи с этим Европейский Суд посчитал, что роспуск МПГ не имел четкой и предсказуемой правовой основы. Таким образом, Европейский Суд признал, что имело место нарушение ст. 11 Конвенции, рассматриваемой в свете ст. 10, в отношении данного заявителя.

Эксперты оценили практическую значимость выводов ЕСПЧ

В комментарии «АГ» руководитель проекта «Сетевые Свободы» Дамир Гайнутдинов, представлявший интересы заявителей, поделился, что он, безусловно, доволен результатом. «ЕСПЧ, по сути, подтвердил все ключевые доводы, которые мы приводили в том числе и в национальных судах: место религии в обществе и управление государственными средствами и имуществом представляют публичный интерес и должны быть предметом общественного обсуждения; критика религиозной организации – не экстремизм; включение граждан в перечень террористов и экстремистов до вынесения приговора, единственно по решению следователя – несправедливо и нарушает презумпцию невиновности; ликвидация НКО, к которой никогда не было никаких претензий, за одно единственное формальное нарушение – неадекватная мера», – отметил он.

Дамир Гайнутдинов считает важным то, что Суд в очередной раз подчеркнул: лишение свободы в любом случае не должно применяться за «ненасильственное выражение мнения». Он полагает, что косвенно это и иные дела уже повлияли на российскую практику. «Введение административной преюдиции по делам о возбуждении вражды три года назад позволило кратно снизить число приговоров (в том числе и к лишению свободы) по ст. 282 УК. Сейчас эта норма практически не применяется (571 приговор в 2017 г. против 18 в 2020 г.)», – пояснил он.

По мнению Дамира Гайнутдинова, это произошло в том числе вследствие того, что ЕСПЧ начал рассматривать отечественные дела об экстремизме. «В 2017 г. было постановление по делу Станислава Дмитриевского, в 2018-м – по делу Саввы Терентьева. Между ними коммуницировали дело Ефимова и еще группу дел. И, несмотря на то что Европейский Суд, к сожалению, так и не оценил пока российский подход к определению экстремизма в целом, общий тренд был очевиден, а реформа ст. 282 УК назревала», – заключил Дамир Гайнутдинов.

Эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов особо выделил ту часть постановления, в которой речь идет о нарушении ст. 10 Конвенции, то есть нарушении свободы слова в отношении Максима Ефимова, обратив внимание на два момента.

Во-первых, как отметил Антон Рыжов, судьи довольно обстоятельно разобрали вопрос того, было ли вмешательство в право заявителя достаточным, чтобы говорить о статусе жертвы нарушения. «Действительно, большинство схожих дел касается ситуаций, в которых за высказанное мнение судят и приговаривают к тюрьме (например, дело «Pussy Riot») либо по иску отсуживают большие деньги (в частности, дело Эдуарда Лимонова)», – уточнил эксперт.

Антон Рыжов отметил, что в настоящем деле заявителю удалось покинуть Россию до принятия в отношении него каких-то окончательных мер – так, в рамках уголовного дела его хотели отправить на принудительное лечение. «В связи с этим европейским судьям пришлось подробно описать, что промежуточные действия властей равным образом стали тем фактором, который производит тот самый “охлаждающий эффект” в отношении журналистов и правозащитников, мешает им выполнять свой профессиональный долг. Эти действия включали и обыск, и изъятие техники, и отказы прекращать уголовное дело, и включение заявителя в список экстремистов, блокирование его банковских карт», – разъяснил эксперт.

Во-вторых, по словам Антона Рыжова, ЕСПЧ дал предельно ясный анализ самим высказываниям заявителя, не найдя там «речей ненависти», то есть слов, побуждающих к насилию или дискриминации. Опубликованная заметка касалась скорее деятельности церкви как института, а не отношения заявителя к верующим людям, указал эксперт. С другой стороны, страсбургские судьи обратили внимание на лаконичность постановления российских правоохранительных органов о возбуждении уголовного дела; в нем власти не дали какого-либо мало-мальского анализа правовых норм и обстоятельств дела, подчеркнул эксперт. «Последнее явление целиком и полностью отражает наши российские реалии: обычно следователи могут давать пространные изложения в отказах в возбуждении уголовных дел, но постановление о возбуждении дела, напротив, – лишь формальная бумага», – резюмировал Антон Рыжов.

Эксперт по работе с Европейским Судом Кирилл Коротеев считает решение по делу Ефимова безусловно правильным и очевидным: «Действительно, критика церкви не может быть предметом уголовного преследования, заявитель очевидно не призывал ни к насилию, ни к дискриминации».

По мнению эксперта, российские суды не проверяют критически позицию следователя по делам об “экстремизме”, если следователь принес “экспертизу”, какой бы неубедительной она ни была. «Неудивительно, что в ЕСПЧ Правительство РФ уже не может доказать правомерность преследования за выражение мнения», – полагает Кирилл Коротеев.

Автоматическая ликвидация НКО на основании только внесения ее учредителя в список экстремистов, без проверки того, насколько ее деятельность действительно несет угрозу, не только очевидно неправомерна, но и в действительности зависит лишь от решения следователя предъявить обвинение, поскольку внесение в такой список потом производится автоматически, подчеркнул эксперт. «Это решение Европейского Суда продолжает ставить под сомнение российское “антиэкстремистское” законодательство, применение которого уже много раз признавалось нарушением Конвенции. Очевидно, политика российских властей – платить назначенные компенсации и продолжать нарушать Конвенцию, и вряд ли мы увидим в этом деле что-то иное», – считает Кирилл Коротеев.