ЕСПЧ: Желание пройти альтернативную гражданскую службу нужно доказать

В особом мнении судьи указали, что пацифистские взгляды заявителя появились незадолго до призыва на военную службу, поэтому он не смог представить убедительных доводов

В комментарии «АГ» один из экспертов отметил, что в особом мнении судьи высказались за применение более низкого доказательственного порога, который можно свести к тому, что раз человек заявил о невозможности по убеждениям брать оружие в руки, то власти должны направить его на альтернативную гражданскую службу, не вдаваясь в подробности – когда, как и насколько сильно сформировались у молодого человека такие убеждения. Второй посчитал, что заявитель не смог представить Суду точные статистические данные о рассмотренных заявлениях о прохождении альтернативной службы в условиях, когда все, что касается деятельности Минобороны, максимально «закрывается» от общества.

10 марта Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Дягилев против России», в котором не нашел нарушений ст. 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с отказом заявителю в прохождении альтернативной гражданской службы.

Призывнику отказали в направлении на альтернативную службу

В 2014 г. Максим Дягилев окончил РГПУ им. А.И. Герцена, в связи с чем стал подлежать призыву на военную службу. В конце августа он посетил семинар, на котором осознал свою приверженность пацифистской философии.

4 сентября 2014 г. Максим Дягилев обратился в местный военный комиссариат с просьбой о назначении на гражданскую службу вместо обязательной военной. В подтверждение своего заявления он приложил свои биографические данные и рекомендательное письмо с места работы.

25 ноября 2014 г. заявление было отклонено. Согласно протоколу заседания комиссии документы и информация, представленные Максимом Дягилевым, не были достаточно убедительными, чтобы сделать вывод о том, что он подлинный пацифист.

На следующий день молодой человек подал иск в суд, оспаривая данное решение. 9 февраля 2015 г. во время продолжающегося судебного разбирательства Максим Дягилев подал второе ходатайство о назначении на гражданскую службу вместо военной. Это заявление было отклонено как повторное без рассмотрения по существу.

Суды посчитали отказ обоснованным

25 февраля 2015 г. Фрунзенский районный суд Санкт-Петербурга отклонил иск, отметив, что суд не определяет существование гуманистических или пацифистских убеждений из личного дела призывника, поскольку такие убеждения не упоминаются в его биографии или рекомендательном письме с места работы. Как посчитал суд, его взгляды относительно невозможности прохождения военной службы должны были сформироваться в течение определенного периода времени. Спонтанно сформированные убеждения, по мнению суда, не могут служить основанием для запроса разрешения на прохождение альтернативной гражданской службы.

Санкт-Петербургский городской суд оставил решение первой инстанции без изменения. Он указал, что право заменить обязательную военную службу гражданской альтернативной не означает, что гражданин может безоговорочно выбирать между этими формами службы. Это также не означает, что негативное отношение к военной службе само по себе гарантирует право на замену обязательной военной службы. Суд заметил, что такой же позиции придерживается ЕСПЧ, который заявил, что такие убеждения можно считать подтвержденным только тогда, когда нежелание проходить военную службу мотивировано непреодолимым конфликтом между обязательством служить и совестью человека, или его глубоко религиозные или иные убеждения достаточно серьезны и важны в соответствии со ст. 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Санкт-Петербургский городской суд указал, что представленные доказательства не содержат информации, свидетельствующей о наличии каких-либо глубоких убеждений, мешающих истцу проходить военную службу.

Максим Дягилев подал кассационные жалобы, однако судьи Санкт-Петербургского городского суда и Верховного Суда их отклонили. Молодой человек обратился в ЕСПЧ.

Доводы жалобы в Европейский Суд

В жалобе он указал на нарушение ст. 9 Конвенции, посчитав, что заявление о замене обязательной военной службы альтернативной гражданской было произвольно отклонено. По его мнению, в России не было независимого механизма рассмотрения заявления.

Максим Дягилев посчитал, что незначительное количество ежегодных заявлений на прохождение альтернативной гражданской службы и трудности, связанные с выполнением этой службы (например, ее более длительная продолжительность и особые условия, при которых такая служба выполняется), подразумевают искренность убеждений лиц, подающих заявление.

Молодой человек отметил, что военная призывная комиссия не была независимой от власти, поскольку она состояла исключительно из государственных чиновников. Как правило, комиссии не содержат ни независимых экспертов, действующих в личном качестве, ни представителей общественности.

Заявитель указал, что призывная комиссия не имеет собственного финансирования и в значительной степени полагается на административную поддержку военных комиссариатов, поэтому все решения де-факто принимались главами комиссариатов.

Максим Дягилев утверждал, что вопреки требованиям национального законодательства ему не было представлено мотивированное обоснование решения комиссии, что сделало обращение в суд неэффективным.

Кроме того, он представил сведения о 123 делах, рассмотренных в период между 2014 и 2017 г., когда национальные суды поддержали решения военных призывных комиссий об отклонении заявлений о назначении на гражданскую службу.

Позиция правительства

Правительство отметило, что в России существует эффективный и независимый внутренний механизм для рассмотрения заявлений о замене. Власти также указали, что военная призывная комиссия была создана указом губернатора Санкт-Петербурга и состояла из семи членов, трое из которых представляли Министерство обороны, а остальные четыре члена были независимы от ведомства.

Государство-ответчик указало, что как на заседании призывной комиссии, так и в ходе судебного разбирательства заявителю была предоставлена возможность представить объяснения и доказательства, а также допросить свидетелей. По мнению властей, заявление о замене было отклонено в полном соответствии с национальным законодательством, поскольку Максим Дягилев не смог доказать, что придерживался убеждений, мешающих ему служить в армии.

Правительство также представило статистические данные об альтернативной гражданской службе в России. Согласно информации Министерства обороны, с 2014 г. по 2017 г. было подано 4110 заявлений о назначении на альтернативную гражданскую службу. Почти 98% из них были удовлетворены.

Между тем заявитель указал, что согласно информации, полученной из военного комиссариата Санкт-Петербурга и городской администрации Санкт-Петербурга, из 560 заявлений о прохождении альтернативной гражданской службы, поданных в Санкт-Петербурге с 2014 по 2017 г., было удовлетворено только 325, что противоречит информации, предоставленной правительством.

Российская сторона отметила, что с 2014 по 2017 г. суды удовлетворили 44 иска по отказу военных комиссий заменить военную службу гражданской альтернативной.

Выводы ЕСПЧ

Европейский Суд указал, что российские военные призывные комиссии состоят из государственных чиновников (военных или гражданских) и не включают каких-либо экспертов гражданского общества, действующих самостоятельно, или представителей общественности. При этом ЕСПЧ учел, что Закон о воинской обязанности и военной службе предусматривает возможность присутствия представителей других учреждений и организаций в составе комиссий, однако стороны не представили примеров таких случаев. Суд отметил также, что комиссия может выносить решения, если на ней присутствует не менее двух третей ее членов. Это может привести к ситуациям, когда большинство ее членов являются военными должностными лицами.

Хотя представляется, что военные комиссариаты действительно предоставляют помещения для сессий комиссий, ничто не говорит о том, что отдельные члены получают какие-либо выплаты или стимулы от Минобороны, заметил ЕСПЧ. Они по-прежнему работают в своих собственных государственных органах и не подвергаются какому-либо давлению или не получают никаких инструкций.

Кроме того, Суд посчитал, что утверждение заявителя о том, что члены комиссий в действительности не имели права голоса и что все решения были фактически приняты руководителями из военных комиссариатов, не может считаться действительным в отсутствие каких-либо достоверных доказательств в его поддержку.

Также ЕСПЧ отметил, что решения комиссий автоматически приостанавливаются до принятия окончательного решения национальным судом, что является важной мерой, препятствующей приему лиц на военную службу, пока идет судебное разбирательство. Суд указал, что отказ в рассмотрении жалоб в кассации не позволяет утверждать, что данное производство не является эффективным, поскольку решение вступает в силу после рассмотрения дела апелляцией.

Европейский Суд заметил, что не может определить причины существенного расхождения в статистической информации о поданных заявлениях на прохождение альтернативной гражданской службы, однако представленные сведения подтверждают отсутствие институциональной предвзятости в отношении лиц, стремящихся заменить военную службу гражданской альтернативной.

Таким образом, ЕСПЧ посчитал, что состав комиссии предоставил заявителю необходимые гарантии независимости, а национальные суды не ограничили дело решением комиссии. Так, заявление о замене рассматривалось дважды, заявителю была предоставлена возможность выдвигать аргументы и приводить доказательства своих убеждений (в том числе путем представления свидетельских показаний), однако он ими не воспользовался. Кроме того, не было никаких указаний на то, что суды придерживались презумпции фактов или закона в отношении заявителя.

Суд признал, что заявитель не смог обосновать существование серьезного и непреодолимого конфликта между обязанностью служить в армии и его убеждениями, и указал на отсутствие нарушения ст. 9 Конвенции.

Судья от Республики Кипр Георгиос Сергидес в совпадающем мнении отметил, что ч. 2 ст. 4 Конвенции предусматривает, что никто не обязан выполнять принудительный или обязательный труд. Тем не менее п. b ч. 3 ст. 4 Конвенции четко и в обязательном порядке не включает военную службу в значение «принудительный или обязательный труд». По его мнению, данный пункт подразумевался составителями Конвенции с целью возможности предоставить государствам-участникам широкое усмотрение в отношении сохранения обязательной военной службы и альтернативной гражданской службы в случае отказа от военной службы по соображениям совести. Таким образом, данное положение обеспечило полное уважение принципа субсидиарности и суверенитета каждого государства-члена в отношении обязательной военной службы.

Георгиос Сергидес указал, что принятие того факта, что в соответствии со ст. 9 Конвенции существует право на отказ от военной службы по соображениям совести, не исключает необходимости гармоничного толкования ст. 9 и п. b ч. 3 ст. 4 в отношении степени усмотрения, предоставляемой государствам-членам при организации и реализации альтернативных вариантов гражданской службы.

Особое мнение трех судей

В особом мнении судьи Пауло Пинто де Альбукерке, Хелен Келлер и Лоррейн Шембри Орлан указали, что рассмотрение заявления Максима Дягилева было неэффективным на каждом из уровней.

Из объяснения Суда, отметили они, видно, что аргументация комиссии заключалась в том, что она ограничилась рассмотрением биографии и рекомендательного письма, представленного заявителем, что говорит о произвольности действий комиссии. Так, она не смогла должным образом взвесить представленные доказательства, не принимая во внимание предполагаемую спонтанность обращения заявителя к пацифизму, что могло бы объяснить отсутствие ссылки на это убеждение в документах.

Судьи указали, что суд первой инстанции не устранил ошибку и добавил, что спонтанно принятое решение не может служить основанием для разрешения прохождения альтернативной гражданской службы.

Они отметили, что в сообщении Комитета по правам человека ООН по делу «Бринкхоф против Нидерландов» (Brinkhof v. the Netherlands, § 9.4, 27 July 1993, CCPR/C/48/D/402/1990) указывалось, что государства «должны обеспечивать равное обращение» со всеми предполагаемыми отказниками по соображениям совести. В связи с этим судьи посчитали, что, оценивая убеждения заявителя, национальные власти были строгими на всех трех уровнях внутренней процедуры. Они должны были учесть такой фактор, как готовность пройти альтернативную гражданскую службу, и посчитать его значительным (хотя, возможно, и не решающим) доказательством правдивости убеждений Максима Дягилева.

Кроме того, судьи назвали обжалование в кассации неэффективным: нарушение ст. 9 Конвенции могло быть признано и в процессе прохождения военной службы в случае вынесения положительного судебного решения. По их мнению, жалоба на неэффективность средств судебной защиты не была по-настоящему рассмотрена в постановлении ЕСПЧ.

Судьи указали, что структура, определяющая состав комиссий, представляется менее благоприятной для независимости по сравнению с некоторыми другими странами – участниками конвенции. В состав российских комиссий не входят «представители гражданского общества, обладающие специальными знаниями», и они не «возглавляются экспертом по правовым вопросам».

В заключение они отметили, что в течение десятилетий понималось, что предполагаемые отказники от военной службы по соображениям совести не могут быть «лишены полной и справедливой возможности представить существо» своих требований. «К сожалению, Европейский Суд не воспользовался этой мудростью в настоящем деле», – резюмировали судьи.

Эксперты «АГ» проанализировали мнение судей

Эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов указал, что основные баталии между большинством судей, не усмотревших нарушения Конвенции в данном деле, и судьями, выступившими на стороне заявителя, произошли по трем вопросам, два из которых являются принципиальными.

«Прежде всего, разногласия в оценках судей коснулись качества национальных процедур, в ходе которых рассматривалась ситуация Максима Дягилева. Большинство высказалось за то, что призывная комиссия, а затем и санкт-петербургские суды тщательным и объективным образом изучили доводы заявителя; меньшинство посчитало анализ российских органов власти поверхностным. Как мне кажется, фактические обстоятельства дела (по крайней мере, как они изложены в тексте) свидетельствуют о недостаточной обоснованности позиции заявителя», – отметил Антон Рыжов.

Эксперт указал, что судьи ЕСПЧ разошлись в стандарте доказывания необходимости альтернативной гражданской службы в подобных делах. Так, в особом мнении судьи высказались за применение более низкого доказательственного порога, который можно свести к следующей формуле: раз человек заявил о невозможности по убеждениям брать оружие в руки, то власти должны направить его на альтернативную гражданскую службу, не вдаваясь в подробности – когда, как и насколько сильно сформировались у молодого человека такие убеждения.

«Наконец, интересным обстоятельством стала разность подходов страсбургских судей к оценке эффективности кассационных процедур по Кодексу административного судопроизводства РФ. Судьи в особом мнении указали, что кассационное обжалование по КАС РФ не приостанавливает необходимость исполнения обжалуемых решений, а значит, бездейственно, ведь человек может в любой момент оказаться в армии. Но, замечу я, сама жалоба в ЕСПЧ была подана заявителем после исчерпания двух кассационных инстанций. Таким образом, согласись большинство палаты с логикой меньшинства, жалоба должна быть признана поданной с пропуском 6-месячного срока и, соответственно, неприемлемой», – заметил Антон Рыжов.

Он предположил, что все эти вопросы будут вынесены на рассмотрение Большой Палаты ЕСПЧ, если постановление будет обжаловано сторонами.

Адвокат АП Новгородской области Константин Маркин отметил, что тема призыва на срочную военную службу довольно противоречива – в современном обществе появляется все больше сторонников отказа от прохождения военной службы по призыву. Он указал, что Суд при рассмотрении данного конкретного дела предельно жестко ограничился теми рамками, которые были обозначены в жалобе.

Константин Маркин с сожалением отметил, что заявитель не смог представить Суду «убедительные» доказательства правоты своих доводов. По его мнению, это произошло потому, что, во-первых, практически невозможно получить документы, подтверждающие доводы о зависимости призывных комиссий от Минобороны и точные статистические данные о рассмотренных заявлениях о прохождении альтернативной службы в условиях, когда все, что касается деятельности военного ведомства, максимально «закрывается» от общества, а во-вторых, степень убедительности доказательств оценивает сам Суд.

«Существующее в России национальное законодательство, регулирующее порядок замены военной службы на альтернативную гражданскую, довольно “жесткое”. Фактически, закон допускает замену в том случае, когда у мужчины имеются некие видимые всем признаки наличия у него пацифистских взглядов (что рассматривалось в данном деле) – т.е. человек длительное время при любом удобном случае должен каждый раз говорить и демонстрировать, что он пацифист», – заметил Константин Маркин.

«Но как быть молодому человеку, у которого пацифистские взгляды возникли в короткий срок или он их явно не проявлял (к примеру, был замкнут, не представлялось повода или иное)? Ведь кроме собственных объяснений у него нет иных доказательств своей позиции. В такой ситуации практически нереально убедить людей в призывной комиссии о наличии у себя взглядов, не позволяющих проходить военную службу», – подчеркнул адвокат.

В связи с этим он посчитал выводы ЕСПЧ по данному делу ошибочными, а позицию судей Пауло Пинто де Альбукерке, Хелен Келлер и Лорейн Шембри Орланд – правильной.

Кроме того, Константин Маркин напомнил свою позицию, согласно которой призыв мужчин как на срочную военную службу, так и на альтернативную гражданскую, является дискриминационным по своей сути, поскольку обусловлен только и исключительно признаками пола. При этом женщины имеют право, а не обязанность служить по контракту практически на любых должностях.

«Как мужчины, так и женщины не выбирали при рождении страну и пол, это не зависело от их воли. Никакой достойной компенсации за то, что государство фактически забирает у мужчин не менее года жизни, в течение которого они не могут свободно распоряжаться своими знаниями и умениями, совершенствоваться профессионально и т.д., мужчины не получают», – заметил Константин Маркин.

Представитель заявителя, адвокат АП г. Санкт-Петербурга Александр Передрук, сотрудничающий с правозащитной организацией «Солдатские матери Санкт-Петербурга», воздержался от комментария до детального изучения постановления Суда.