Адвокаты – об актуальных изменениях в постановления Пленума ВС по уголовным делам

Эксперты прокомментировали применение УДО, освобождение от наказания по болезни и экстремистские преступления

Один из них отметил, что изменения дублируют имеющиеся нормы УК. Второй посчитал, что Верховный Суд разъясняет очевидные вопросы, по которым присутствует единая судебная практика. Третий указал на важность правовых позиций ВС.

Как ранее писала «АГ», 28 октября Пленум Верховного Суда принял Постановление «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам».

Адвокат КА «Галоганов и партнеры» Юрий Катейкин отметил, что разъяснения ВС связаны с уже вступившими в законную силу изменениями в действующее законодательство либо же вопросы касаются разъяснений правоприменителям обязательных признаков составов уголовно наказуемых деяний во избежание грубых ошибок на местах.

Вопросы УДО

ВС изложил в иной редакции преамбулу Постановления
Пленума ВС от 21 апреля 2009 г. № 8 «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания». Так, Суд указал, что в связи с вопросами, возникшими у судов при применении законодательства об условно-досрочном освобождении от наказания, о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания, и в целях обеспечения единства судебной практики Пленум ВС постановляет дать судам разъяснения.

По мнению адвоката АП г. Москвы Мартина Зарбабяна, дополнение текста преамбулы словосочетанием «в целях обеспечения единства судебной практики» не является техническим или незначительным изменением, как это может быть воспринято изначально, а служит наглядным показателем правильного понимания ВС своей роли и миссии в политико-правовом устройстве и судебной системе РФ.

Также внесены изменения, согласно которым судам следует применять правила, предусмотренные ч. 3.1 ст. 79 УК, при решении вопроса об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания или замене неотбытой части наказания более мягким видом, если лицо осуждено по совокупности преступлений различной категории тяжести либо по совокупности приговоров.

Юрий Катейкин заметил, что в ст. 79 УК, регулирующую вопросы условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, еще 31 июля 2020 г. были внесены изменения, в ч. 3.1 которой отражено, что условно-досрочное освобождение от наказания беременной женщины и женщины, имеющей ребенка до трех лет, который находится под присмотром пенитенциарного учреждения, возможно после отбытия не менее одной четверти наказания за преступление небольшой тяжести. Теперь эти новеллы уголовного законодательства нашли отражение в постановлении Пленума ВС.

Аналогичная ситуация, указал Юрий Катейкин, обстоит со ст. 80 УК, в которую были внесены существенные изменения. Пленум ВС указал, что суд может заменить оставшуюся неотбытую часть наказания более мягким видом наказания, если возмещен причиненный вред частично или в полном объеме. Постановление Пленума ВС № 8 не увязывало замену наказания с возмещением вреда. «Были лишь ссылки на поведение осужденного, его личность, отношение к труду. Между тем мои коллеги эти изменения в законодательстве давно успешно применяют на практике», – заметил адвокат.

В п. 4 ВС указал: исходя из взаимосвязанных положений ч. 2 и 4 ст. 53.1, ч. 2 и 3 ст. 80 УК, в случае замены лишения свободы принудительными работами неотбытая часть наказания в виде лишения свободы, в том числе сроком более 5 лет, может быть заменена принудительными работами на тот же срок. «Данный пункт в целом дублирует положения уголовного закона, но более детально разъясняет порядок определения конкретного срока при замене лишения свободы принудительными работами. По замыслу законодателя, неотбытая часть наказания может быть заменена судом более мягким видом наказания, которое не может быть больше максимального срока или размера такого наказания, установленного УК. Исключением из этого правила служит случай замены лишения свободы принудительными работами, где замена неотбытой части наказания может быть в большем размере, чем предусмотрено законом, поскольку законодатель принудительные работы считает в качестве альтернативы лишению свободы», – указал Мартин Зарбабян.

Как заметил Юрий Катейкин, ВС четко регламентировал порядок исчисления сроков при рассмотрении вопроса об условно-досрочном освобождении от наказания в отношении лиц, которым ранее наказание в порядке ст. 80 УК уже было заменено на более мягкое – принудительные работы. ВС обратил внимание правоприменителей, что в таких случаях установленные ст. 79 УК сроки, при фактическом отбытии которых возможно УДО, исчисляются со дня начала отбывания этого мягкого наказания, а не наказания, назначенного по приговору суда. «Раньше правоприменители по-разному исчисляли эти сроки, допуская ошибки. Теперь есть уточнение ВС по этому вопросу», – подчеркнул адвокат.

Согласно принятым изменениям в п. 24, при рассмотрении ходатайства или представления суду следует учитывать, что положения ст. 81 УК не препятствуют освобождению от наказания по болезни, например, в связи с тем, что лицо отбыло незначительную часть назначенного ему наказания, либо отрицательно характеризуется администрацией исправительного учреждения, или не имеет поощрений за время отбывания наказания, либо у него отсутствует постоянное место жительства или социальные связи.

Мартин Зарбабян назвал правовую позицию важной, отметив, что на практике существует ошибочное мнение, что наличие того или иного заболевания не является единственным обязательным условием для освобождения от наказания и что такая возможность непременно должна быть связана с поведением осужденного. По его мнению, интерпретация ст. 81 УК, которая дана ВС, не только отражает приверженность к гуманизму, но и подразумевает осознание правоприменителем того, что объективная невозможность нахождения человека в условиях изоляции ввиду болезни не может ставиться в зависимость от усмотрения органов исполнения наказаний или каких-либо малозначительных в подобном случае обстоятельств.

Практика рассмотрения уголовных дел

В Постановлении Пленума ВС от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» ВС указал, что в исключительных случаях заключение под стражу может быть избрано в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого либо обвиняемого в совершении преступления средней тяжести (кроме несовершеннолетнего, не достигшего 16 лет, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести впервые).

Мартин Зарбабян отметил, что положение повторяет тезис, изложенный ранее в Постановлении от 19 декабря 2013 г. № 41. Адвокат указал, что сама по себе ч. 2 ст. 108 УПК, допускающая заключение под стражу несовершеннолетнего, подозреваемого (обвиняемого) в совершении преступления средней тяжести, заслуживает конструктивной критики и всестороннего анализа. «Вместе с тем ВС, на мой взгляд, обоснованно напоминает, что не всякий несовершеннолетний и не за любое преступление средней тяжести может быть заключен под стражу, акцентируя внимание на экстраординарном характере происходящего», – подчеркнул он.

ВС также внес изменения в Постановление
Пленума ВС от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности». По мнению Юрия Катейкина, Суд предостерег от ошибок и разъяснил порядок привлечения к уголовной ответственности за деяния, предусмотренные ст. 280, 280.1, 282 УК. «Эта часть изменений, безусловно, также связана с существенными изменениями в уголовном законодательстве и формированием следственно-судебной практики, с выявляемыми ВС ошибками в правоприменении», – посчитал адвокат.

Адвокат АБ «Забейда и партнеры» Артем Саркисян отметил, что п. 7, который ранее устанавливал, что уголовная ответственность по ч. 1 ст. 282 УК наступает только в том случае, если действия совершены публично, в том числе с использованием СМИ или Интернета, теперь распространяет свое действие не только на ч. 1, но и на ч. 2, диспозиция которой и так предусматривает уголовную ответственность за действия, совершенные публично, в том числе с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, включая Интернет.

«Суть Постановлений Пленума ВС заключается в формировании единообразной судебной практики по тем вопросам, где она разношерстна, отсутствует единообразный подход, обусловленный разными взглядами на какую-либо проблему уголовного или уголовно-процессуального права. А когда Пленум ВС указывает на то, что все и так понимают, то ничего, кроме нагромождения текста с размыванием действительно важных разъяснений, не происходит», – посчитал Артем Саркисян.

Внесено изменение о том, что преступления, предусмотренные ст. 280, 280.1, 282 УК, совершаются только с прямым умыслом и с намерением побудить других лиц к осуществлению экстремистской деятельности, совершению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, либо с целью возбудить ненависть или вражду, а равно унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

«ВС абсолютно справедливо заметил, что для вывода о наличии состава преступления, предусмотренного ст. 280, 281.1 и 282 УК, требуется установление правоприменителем субъективной стороны – вины в форме прямого умысла и специальной цели. То есть указанные нормы уголовного закона могут быть инкриминированы лицу, исключительно если такое лицо осознает характер и направленность призывов, действий, а также желает действовать подобным образом, преследуя соответствующую цель. Следует сказать, что данная позиция не содержит какой-либо новизны, поскольку ранее встречалась и в доктрине уголовного права. Однако столь подробная трактовка анализируемого закона со стороны ВС должна побудить правоприменителей к более тщательному анализу казусов на предмет наличия признаков состава преступлений, предусмотренных ст. 280, 281.1 и 282 УК, в действиях подозреваемых (обвиняемых)», – отметил Мартин Зарбабян. По его мнению, основная ценность разъяснения заключается в том, что Верховный Суд призывает перейти от формального подхода к фактическому (содержательному), что может повысить эффективность правосудия.

«На мой взгляд, важной составляющей в этих изменениях является детальное акцентирование внимания ВС на том, что такие деяния могут совершаться только с прямым умыслом. При проверке наличия этого критерия – обязательного признака диспозиции состава преступления – правоприменитель должен внимательно проверить совокупность всех обстоятельств, которые вызвали рассмотрение вопроса о привлечении к уголовной ответственности по соответствующей норме уголовного закона», – указал Юрий Катейкин.

Согласно последнему абзацу п. 8, не является преступлением, предусмотренным ст. 280, 280.1 или 282 УК, высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах и не связанных с реализацией намерения побудить других лиц к осуществлению экстремистской деятельности или действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, либо с преследованием цели возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство человека или группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

«Иными словами, раньше Пленум ВС говорил, что суждения, высказывания в научных или политических дискуссиях и текстах, не преследующих цели возбудить ненависть либо вражду, не являются преступлением, предусмотренным ст. 282 УК (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства), а теперь Пленум ВС говорит, что за высказывания в научных и политических дискуссиях и текстах, не преследующих цели возбудить ненависть либо вражду, также невозможна уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации. Это, безусловно, правильный подход», – посчитал Артем Саркисян.

ВС указал, что при рассмотрении уголовного дела о преступлении, предусмотренном ст. 282.2 УК, суду следует устанавливать, какие конкретные действия совершены виновным лицом, каково их значение для продолжения или возобновления деятельности организации, в отношении которой судом принято и вступило в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремизма, а также какими мотивами руководствовалось лицо при совершении данных действий.

Мартин Зарбабян отметил, что необходимость и актуальность разъяснений в указанной части объясняется прежде всего существующими практическими проблемами мотивированности обвинительных заключений, а также обвинительных приговоров, резолютивная часть которых содержит утверждение о совершении лицом описываемого деяния. Фактически провозглашаемая ВС позиция адресована не только судам нижестоящих инстанций, но и следственным органам и обращает свое внимание на то, что обвинение и обвинительный приговор не должны носить декларативный характер, а должны содержать обоснование и конкретизацию с указанием обстоятельств и фактов, свидетельствующих (по мнению следствия, суда) о совершении лицом преступления, предусмотренного ст. 282.2 УК.