Адвокаты и юристы прокомментировали гражданские дела из Обзора ВС № 2 за 2020 год

Все эксперты особо выделили вывод Суда о том, что владелец переносного ПК вправе защищать личные неимущественные права, нарушенные неправомерным доступом к имеющейся на нем информации, путем требования компенсации морального вреда

По мнению одного из экспертов «АГ», большинство правовых позиций не окажет существенного влияния на правоприменительную практику в силу своей узкой направленности или банальности. Другой отметил, что представленные в обзоре выводы ВС хоть и не являются революционными или принципиально новыми, но в то же время направлены на достижение единообразия в применении и толковании судами норм права.

Как ранее писала «АГ», 22 июля Президиум Верховного Суда утвердил Обзор судебной практики № 2 за 2020 г. Судебная коллегия по гражданским делам представила восемь правовых позиций. 

Адвокат АБ «ЮГ» Сергей Радченко считает, что из опубликованных разъяснений Суда внимания заслуживает лишь одна правовая позиция, изложенная в п. 8 документа. «Остальные разъяснения либо узкоспециальны, либо банальны, влияния на практику они оказывать не будут», – убежден он.

С ним солидарен юрист корпоративной и арбитражной практики АБ «Качкин и Партнеры» Антон Лалак, который отметил отсутствие принципиально новых правовых позиций. В то же время он заметил, что хотя они и не являются революционными или принципиально новыми, но в то же время направлены на достижение единообразия в применении и толковании судами норм права. 

Как следует из п. 7 документа, у лиц, полностью внесших паевой взнос за объект недвижимости, право собственности на него в полном объеме возникает с момента внесения такого взноса.

В п. 8 отмечено, что владелец переносного персонального компьютера вправе защищать личные неимущественные права, нарушенные неправомерным доступом к имеющейся на ПК информации, путем требования компенсации морального вреда.

По мнению Сергея Радченко, приведенный в обзоре случай интересен тем, что в нем впервые в судебной практике допущено взыскание компенсации морального вреда, причиненного владельцу компьютера неправомерным доступом к содержащейся на нем личной информации (фотографии, видеозаписи, переписка, личные документы). «Верховный Суд признал, что такая информация составляет личную тайну, нарушение которой может быть поводом для компенсации морального вреда. Он также отметил, что из-за лишения компьютера истица была лишена возможности вести активную общественную жизнь, и это причинило ей моральные страдания», – отметил он.

Эксперт назвал интересным подход ВС к доказыванию в рассматриваемом деле. «Нижестоящие суды отказали в компенсации морального вреда, так как истица не доказала медицинскими документами, что ей была причинена психологическая травма. Верховный Суд обошел этот момент молчанием и не указал на это обстоятельство как на недоказанность морального вреда. Это давняя тенденция судебной практики – презюмировать наличие морального вреда, если не доказано иное», – пояснил Сергей Радченко.

Адвокат, партнер международного центра защиты прав Globallaw Антон Задоркин также обратил внимание на п. 8 обзора. «Верховный Суд подчеркивает, что владелец сотового телефона, компьютера или ноутбука может рассчитывать на компенсацию морального вреда в случае неправомерного доступа злоумышленников к его личной информации. Причем речь не только о краже данных, но и о каком-то ином неправомерном доступе к компьютеру (например, когда логин и пароль пользователя были сохранены на устройстве и ими воспользовалось третье лицо для получения информации). В соответствии с п. 2 Постановления Пленума ВС РФ № 10 от 20 декабря 1994 г. моральный вред может заключаться в переживаниях из-за невозможности продолжать активную общественную жизнь, работу и др. Также моральные страдания может причинять несанкционированный доступ к личной информации: переписке, фотографиям, видеозаписям и документам. Надо учитывать, конечно, что доказать незаконное получение личных данных потерпевшего – все же нетривиальная задача», – отметил он.

Антон Лалак добавил, что в рассматриваемом споре Верховный Суд совершенно справедливо указал, что, хотя само по себе завладение чужой вещью является нарушением имущественного права, если в результате такого нарушения был получен доступ (возможность доступа) к сведениям, составляющим личную тайну, то это уже нарушает личные неимущественные права пострадавшего, в связи с чем за такое нарушение может быть взыскана компенсация причиненного морального вреда. 

Исходя из п. 9 документа, доплата страхового возмещения в порядке урегулирования претензии не освобождает страховщика от ответственности за нарушение установленных законом сроков выплаты такого возмещения и не исключает применения законной неустойки.

В следующем пункте отмечено, что непредставление гражданином, зарегистрированным службой занятости в целях поиска подходящей работы, справки о среднем заработке за последние три месяца по последнему месту работы или представление им произвольной справки о зарплате от работодателя (при соблюдении таким лицом иных законных условий) не может повлечь безусловный отказ в признании его безработным и лишение его права на получение соответствующих мер соцподдержки.

В п. 11 разъясняется, что наличие у члена семьи умершего кормильца какого-либо собственного дохода (получение пенсии) не исключает признание его состоявшим на иждивении покойного. 

Антон Задоркин полагает, что вышеуказанное разъяснение имеет большое социальное значение. «Фактически Верховный Суд напомнил, что возможно признать иждивенцем человека с собственным доходом. В рассматриваемом деле пенсионерка просила суд установить факт нахождения на иждивении умершего супруга и признать за ней право на пенсию по случаю потери кормильца по линии МВД. Она отмечала, что доход умершего был для нее постоянным и основным источником средств к существованию. Несколько лет до его смерти она получала от него алименты, назначенные судом. Кроме того, сама женщина получала обычную пенсию по старости. Две судебные инстанции отказали ей в иске, но ВС отменил их решения. Согласно Семейному кодексу, супруги материально поддерживают друг друга, в этом случае истица после смерти супруга лишилась от него алиментов и не имеет другого источника дохода», – пояснил эксперт.

Антон Лалак резюмировал, что Верховный Суд на основании общих положений Семейного кодекса РФ защитил права вдовы, утратившей средства для существования в связи со смертью супруга, несмотря на то что она получает пенсию по старости. «Таким образом, ключевым для данного дела было установление того факта, что утраченный в связи со смертью супруга доход являлся для заявительницы основным и, по существу, единственным. Такое разъяснение может поспособствовать снижению числа аналогичных споров и в целом направлено на более конкретное толкование целей социального обеспечения», – считает он. 

Из п. 12 вытекает, что иски об оспаривании решений территориальных органов МВД России в части получения единовременной социальной выплаты для приобретения или строительства жилья и об обязании восстановить на учете для получения такой соцподдержки рассматриваются в суде общей юрисдикции по правилам гражданского судопроизводства.

В п. 13 обзора напоминается, что уточнение фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, является одной из задач подготовки дела к судебному разбирательству.

Антон Лалак отметил, что в этом пункте обзора Верховный Суд в очередной раз разъяснил задачи вышеуказанной процедуры и дополнительно подчеркнул обязательность для нижестоящих судов его более ранних правовых позиций. «ВС указал, что все вопросы, связанные с содержанием иска и его обоснования, подлежали рассмотрению на стадии подготовки дела к судебному разбирательству путем определения судьей юридических фактов, лежащих в основании требований, с учетом характера спорного правоотношения и норм материального права, подлежащих применению. То есть нижестоящие суды в аналогичных ситуациях должны не оставлять заявления без движения или оставлять их без рассмотрения, а при отсутствии нарушений принимать такие заявления к производству и осуществлять надлежащую подготовку дела к рассмотрению», – пояснил эксперт. 

Согласно п. 14 документа разъяснение решения суда производится в случае его неясности, противоречивости и нечеткости. При этом суд не может изменить его или разрешить вопросы, которые не были предметом судебного разбирательства.

Антон Лалак отметил, что в рассматриваемом деле Верховный Суд указал на предусмотренные процессуальным законодательством ограничения полномочий судов при рассмотрении и разрешении гражданских дел. «ВС также указал, что суд может только устранить неясности, противоречия и нечеткости при рассмотрении заявления о разъяснении судебного постановления», – подчеркнул он. 

Зинаида Павлова