Тщательная проверка доказательств – залог успеха

Апелляция прислушалась к доводам защиты и изменила обвинительный приговор на оправдательный

Быстров Владимир
Адвокат АП Волгоградской области

18 сентября 2023
Судебная практикаУголовное право и процесс

В июле 2019 г. я по требованию следователя в порядке ст. 51 УПК РФ вместо неявившегося защитника по назначению прибыл для производства следственных действий в отношении А., подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ. Там же присутствовали подозреваемый и следователь.

К моему приходу уже были «подготовлены» явка А. с повинной, протокол осмотра с его участием, где подозреваемый признал свою вину в инкриминируемом деянии, и протокол допроса, подписанный А. и «ожидающий» подписи защитника.

Побеседовав с доверителем, я выяснил, что он отрицает свою причастность к преступлению, а документы подписал, находясь в нетрезвом состоянии. Следователь объявила, что А. задержан в качестве подозреваемого по п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК, соответствующее ходатайство будет направлено в суд, и составила протокол задержания в четырех экземплярах, который подписали все присутствовавшие. Один экземпляр протокола я забрал.

Затем следователь объявила о допросе А. в качестве подозреваемого. По согласованию с подзащитным было заявлено, что он не будет давать показания на основании ст. 51 Конституции РФ, поскольку виновным себя не признает. После этого следователь вышла, а вернувшись, попросила у меня экземпляр протокола задержания А. Когда я отдал ей документ, следователь на моих глазах и в присутствии подозреваемого порвала его, а затем порвала остальные экземпляры протокола и протокол допроса с подписью задержанного. На мой удивленный вопрос следователь ответила, что А. может быть свободен, поскольку никакого уголовного дела в его отношении нет.

На этом тогда и расстались. А. поехал домой, но спустя две недели был задержан официально. По просьбе родственников А. его защиту взял на себя я.

Согласно фабуле уголовного дела, А. нарвал во дворе своего дома в сельской местности и передал закупщику наркосодержащие растения. За это он получил деньги, был задержан, деньги и растения изъяты.

Ознакомившись с делом, я пришел к выводу об отсутствии события преступления. Из материалов следовало, что ранее не знакомый А. закупщик пришел к нему домой, они вместе распивали спиртное. При этом из показаний закупщика следовало, что А. стал ему предлагать содержащие наркотическое вещество растения, которые росли у него во дворе. Закупщик пошел в полицию и заявил о сбытчике указанных растений. Оперативниками была подготовлена закупка, в ходе которой А. якобы нарвал наркосодержащие растения, сложил в пакет и перекинул его через забор закупщику, получив до этого меченые деньги. Подозреваемый все это отрицал, резонно заявляя, что в селе все балки заросли этими растениями и никто их покупать не будет. Понятые подтвердили только тот факт, что во двор А. зашел закупщик, которому ранее вручили деньги и диктофон, спустя некоторое время из-за забора А. вылетел пакет, затем со двора вышел закупщик, поднял пакет и принес понятым. То же самое пояснили сотрудники полиции и было видно на видеозаписи. При этом ни подозреваемого, ни вообще кого-либо, кто находился на месте событий, на видеозаписи не было, как и факта изъятия денежных средств. Кроме того, описание пакета, в котором якобы были переброшены растения, не соответствовало материалам дела. Закупщик бел засекречен, однако, ознакомившись с видеозаписью, я опознал его как провокатора, неоднократно участвовавшего в делах, связанных с оборотом наркотиков. Следователь и прокурор ходатайство о прекращении уголовного дела отклонили.

Судья, рассматривавший дело, скрупулезно оценивал каждое доказательство. Закупщик путался в показаниях, заявляя, что в первый раз приходил к подсудимому один, что в июле 2019 г. собирал шиповник, а подсудимый после первой встречи не раз звонил ему, предлагал наркосодержащие растения, а также утверждал, что с сотрудниками правоохранительных органов никогда в подобных ситуациях не взаимодействовал. Мое ходатайство о рассекречивании закупщика было отклонено по мотивам опасений последнего, что знакомые подсудимого навредят его знакомым.

В судебном заседании сотрудники полиции и понятые изменили показания, данные в ходе следствия, и утверждали, что пакет вылетел из-за забора, когда закупщик находился на улице. Когда я огласил их показания, данные в ходе расследования, они вернулись к прежним показаниям о том, что не видели, кто рвал и выбрасывал через забор пакет с растениями, признав, что это мог сделать и закупщик.

Сторона обвинения также сослалась на аудиозапись, якобы содержащую разговор о закупке наркосодержащих растений. При ее прослушивании были слышны только невнятные звуки, шорох, топот и пьяные ругательства. Сторона обвинения заявила, что это неудачная перезапись и надо слушать диктофон, однако оказалось, что звукозаписывающее устройство не только не соответствует его описанию в протоколе осмотра и вручения закупщику, а вообще не содержит записей. Я стал выяснять, почему на видеозаписи нет процесса задержания А., но пояснений не получил. Тогда я потребовал посмотреть по свойствам видеофайла дату его создания, и все с удивлением увидели, что он создан на следующий день после задержания подсудимого. То есть выходило, что, пока А. находился в отделе полиции, действия с понятыми и перебросом через забор пакета с растениями происходили без его участия.

После этого один из понятых признался, что никогда не видел подсудимого. Выяснилось также, что А. не звонил закупщику – это тот неоднократно звонил ему, вел разговоры о наркосодержащих растениях и каждый раз встречал негативную реакцию на это со стороны А. Подсудимый пояснил, что в первую встречу, когда он угощал закупщика спиртным, тот пообещал привезти хорошей водки, а при следующей встрече сказал, что водки не нашел, дал 1000 руб. и вышел во двор. Что он там делал, А. не видел. Когда закупщик ушел, пришли полицейские, задержали А., забрали деньги; никаких понятых и видеозаписи не было. После того как А. отпустили из отдела полиции, соседи сообщили ему, что на следующий день после задержания кто-то лазил в его дворе и поблизости. Наркосодержащие растения А. не рвал и не продавал.

Таким образом, кроме показаний закупщика, никаких доказательств виновности А. в инкриминируемых ему деяниях не было, а были, напротив, доказательства фальсификации ОРД и доказательств по делу. Тем не менее большинство моих ходатайств, в том числе об исключении доказательств, были отклонены. Суд признал А. виновным и назначил наказание – 9 лет колонии строгого режима.

Я подал апелляционную жалобу, в которой подробно изложил каждое доказательство, обосновывающее невиновность подзащитного. Прокуратура в отзыве на жалобу, в свою очередь, утверждала, что нарушений в ходе расследования и рассмотрения дела в суде не допущено. На стадии апелляционного рассмотрения я также заявил ряд ходатайств об исключении доказательств обвинения, добытых незаконным путем.

Несмотря на то что в удовлетворении данных ходатайств областной суд отказал, в апелляционном постановлении нашли подтверждение доводы жалобы как о незаконности получения доказательств, так и об их недостоверности. Суд указал, что в нарушение принципа презумпции невиновности выводы суда о виновности А. в совершении незаконного сбыта наркотических средств в значительном размере основаны на предположениях и на противоречивых доказательствах, не устраненных судом первой инстанции. Кроме того, деньги на закупку наркосодержащих растений полицейские официально не получали, и никто не смог пояснить, куда делись эти денежные средства после изъятия.

По итогам рассмотрения апелляционной жалобы судебная коллегия по уголовным делам Волгоградского облсуда отменила обвинительный и вынесла оправдательный приговор с правом на реабилитацию, освободив А. из-под стражи.

Таким образом, апелляционная инстанция объективно рассмотрела все доказательства по делу, признав, что относящиеся к допустимым доказывают невиновность осужденного. Полагаю, причина успеха в этом случае – тщательная проверка апелляционным судом каждого доказательства, что обязаны были также сделать и прокурор до подписания обвинительного заключения, и суд первой инстанции, постановляя приговор.