Типичная жертва тяжкого насилия в России – трудоспособный безработный мужчина

Это показали результаты аналитического обзора насильственной преступности, проведенного Институтом проблем правоприменения

Автор исследования рассказал «АГ», что подобные обзоры адвокаты за рубежом используют для того, чтобы убедить суд в необходимости снисхождения к своему подзащитному. Эксперты согласились с выводами ученого. Одна из них отметила, что, исходя из ее адвокатской практики, насильственные преступления чаще всего совершаются на бытовой почве в жилых домах, либо в состоянии алкогольного опьянения, либо из-за социальной незрелости. Другой указал, что необходимо создать условия, исключающие даже помыслы о совершении насильственных преступлений.

9 декабря Институт проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге опубликовал аналитический обзор «Насильственная преступность в России: жертвы и преступления», подготовленный директором по исследованиям ИПП, к. соц. н. Кириллом Титаевым при содействии других сотрудников Института.

Исследование проводилось по двум направлениям: социально-демографические и социальные характеристики жертв тяжкого насилия в России, а также наиболее опасные для отдельных групп населения места с точки зрения вероятности стать жертвой преступления. Отмечается, что типичное насильственное преступление происходит в жилом помещении в вечернее время. И преступник, и жертва – безработные или занятые физическим трудом мужчины средних лет, при этом преступники в среднем моложе.

Объект исследования: тяжкие и особо тяжкие преступления

Как отмечается в обзоре, основная проблема определения понятия «насильственная преступность» связана с тем, что насилие является частью различных преступлений. При этом в большинстве составов оно выступает в качестве «необязательного» элемента – как способ совершения преступного деяния.

Применительно к данному исследованию под насильственными преступлениями в обзоре подразумеваются деяния, в которых насилие является «основным криминообразующим признаком» – самоцелью (как, например, при убийстве) или непременным условием достижения преступной цели (при похищении человека).

В обзоре анализированы тяжкие и особо тяжкие насильственные преступления (преимущественно убийства и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) как наименее латентные. Отмечается, что более низкий уровень латентности связан с тем, что о таких случаях граждане чаще сообщают в правоохранительные органы, а к выявлению и регистрации таких деяний привлечены медучреждения. Именно поэтому тяжкие насильственные преступления, отмечается в документе, можно изучать с опорой на официальные данные правоохранительных органов.

Так, выводы сделаны на основе изучения статистических карточек из всех регионов России за 2013–2014 гг. «Таким образом, мы говорим не о полностью объективной картине преступности, а о той, которая видна правоохранительным органам, – подчеркивается в документе. – При этом возможности и стимулы для фальсификации не так масштабны, чтобы полностью игнорировать эти данные».

Автор обзора также обратил внимание, что данные исследования несколько расходятся со сведениями портала правовой статистики Генпрокуратуры РФ: «В наших данных зарегистрированных убийств больше примерно на 5 тыс., а преступлений, предусмотренных ст. 111 УК РФ, больше примерно на 10 тыс. Это объясняется последующими изменениями в квалификации и двойным учетом, возникающим при межведомственной передаче дел. Однако для целей данного анализа это несущественно, так как не должно возникать существенных искажений для отдельных групп».

«Портреты» жертвы и преступника

Согласно исследованию, наибольшие риски стать жертвой преступлений – у мужчин 30–49 лет. С рождения и до указанного периода виктимность растет, а затем постепенно снижается. Примечательно, что женщины в целом гораздо менее виктимны в части тяжких насильственных преступлений, однако общая картина у женщин совпадает с наблюдаемой у мужчин.

«Следует понимать, что, несмотря на важность проблемы агрессии в отношении женщин и детей, эти группы не являются основными жертвами. Вместе все несовершеннолетние и женщины составляют 22,9% пострадавших. Типичная жертва серьезного насилия в России – трудоспособный мужчина 25–49 лет», – сообщается в документе.

При этом отмечается, что вероятность стать жертвой тяжкого насильственного преступления у детей до года втрое выше, чем в возрасте от года до 13 лет. Ученый объяснил это большей уязвимостью младенцев.

По данным исследования, среди зарегистрированных жертв преступлений иностранных граждан существенно меньше, чем россиян. Необходимо учитывать, указано в документе, что мигранты фактически дискриминированы в вопросах обращения в правоохранительные органы. Автор обзора полагает, что российская полиция склонна рассматривать мигранта, обратившегося в качестве жертвы, как преступника, поэтому такие лица стараются не обращаться в полицию.

В обзоре также подчеркивается, что чаще всего жертвами тяжких и особо тяжких преступлений становятся представители наименее социально защищенных слоев населения. Так, безработные становятся официально признанными жертвами в 17 раз чаще остальных, а работники бюджетной сферы – в 50 раз реже. «В целом мы видим вполне ожидаемую картину – чем ниже социальный статус, тем выше вероятность стать жертвой преступления. При этом важно понимать, что в реальности ситуация, по всей вероятности, еще хуже, так как представители социально менее защищенных слоев <…> реже обращаются в полицию и им реже удается добиться возбуждения уголовного дела», – поясняется в обзоре.

Отмечается, что социальные статусы большинства преступников и жертв идентичны. Насилие совершается преимущественно безработными и рабочими. Почти 50% раскрытых преступлений были совершены безработными в отношении безработных.

Подчеркивается, что свыше 77% всех раскрытых насильственных преступлений совершается представителями низкоквалифицированного труда (когда и преступник, и жертва безработные или занимаются физическим трудом). «Нужно ставить вопрос о борьбе с бедностью, нехваткой жилой площади, чрезмерным употреблением алкоголя и с другими социальными проблемами, а не о контроле над преступностью как таковой. Одновременно это позволяет правоохранительным органам пренебрегать превенцией, так как преступность в этой среде рассматривается как неизбежная», – сообщается в исследовании.

Предприниматели и правоохранители – исключение из правил

Однако две группы, по мнению автора обзора, выбиваются из среднестатистических данных: это предприниматели и сотрудники правоохранительных органов. Для них вероятность стать и жертвой, и преступником существенно выше, чем для представителей других слоев населения.

При этом, подчеркивается в документе, не исследовались посягательства на жизнь сотрудников соответствующих органов в связи с исполнением ими своих полномочий, а изучались лишь так называемые «общеуголовные» преступления. Число жертв среди правоохранителей, по предположению Кирилла Титаева, объясняется тем, что они сообщают о посягательствах чаще, чем другие граждане. Большая вероятность стать преступниками, как указано в отчете, может быть связана с квалификацией фактически должностных преступлений как общеуголовных.

Последнее предположение автор распространил и на преступников-предпринимателей. По его мнению, их бытовые насильственные конфликты могут быть связаны с профессиональной деятельностью. «Не исключено при этом, что предприниматели и их контрагенты более подкованы в правовом смысле и чаще склонны переводить конфликты, связанные с насилием, в правовую плоскость», – отмечается в отчете.

Большинство преступлений совершается дома вечером или ночью

Исследование показало, что, вопреки распространенному мнению, с точки зрения тяжкого насилия большие города не являются наиболее опасными местами. Так, в сельской местности обнаруживается больше жертв по отношению к численности населения в сравнении с городами. «При этом понятно, что численность сельского населения, как правило, оказывается завышенной в официальной статистике из-за неучтенного оттока сельского населения в города на временную или постоянную работу, – поясняется в отчете. – Соответственно, реальный уровень преступности на селе еще выше».

Так, почти 90% тяжких и особо тяжких преступлений в России совершаются в жилых помещениях или в непосредственной близости от них, при этом женщины становятся жертвами именно в домах и подъездах в 90,3% случаев. Предсказуемым образом виктимизация в жилье минимальна для подростков 16–17 лет (68,9%), и затем она растет, достигая 88,7% к пенсионному возрасту.

Подчеркивается, что типичное насильственное преступление – это не нападение на улице, а бытовой конфликт в доме. Примечательно, что при этом более чем в 70% случаев в статистических карточках указано, что преступник и жертва не были знакомы. «Однако это не может быть истиной, поскольку в противном случае нам нужно воображать, что на граждан в их жилье регулярно нападают внезапно проникшие незнакомцы. Скорее всего, при заполнении этого реквизита отмечаются только близкие родственные связи жертвы и преступника», – отмечается в отчете.

Поясняется, что на долю ближайших родственников приходится более 11% преступлений. При этом чем ниже социальный статус и мобильность человека, тем выше вероятность, что он станет жертвой преступления именно в жилом помещении (почти 94% – у пенсионеров, около 90% – у получателей социальных пособий, более 85% – у безработных). В то же время вероятность стать жертвой насильственного преступления в жилом помещении для руководителей составляет 37%, для предпринимателей и сотрудников правоохранительных органов – более 50%.

Отмечается, что количество преступлений растет к полуночи и постепенно падает к семи часам утра, при этом почти 60% совершаются с шести часов вечера до четырех утра. «Наблюдаемая картина еще раз подтверждает, что насильственная преступность в России
– это преступность бытовая», – подчеркивается в документе.

О бытовом характере насильственной преступности, по мнению автора обзора, свидетельствует и то, что более 70% от установленных преступников находились в момент совершения деяния в состоянии алкогольного опьянения.

«Необходима рутинная социальная работа»

Комментируя «АГ» результаты исследования, Кирилл Титаев пояснил, каким образом они могут помочь адвокатам. «Известны ситуации, когда за рубежом подобные исследования использовались в стратегических процессах, когда для кардинального изменения практики адвокаты “просуживали” дела вплоть до высших инстанций. Ссылаясь на них, юристы доказывают, что часть вины их подзащитного определяется не его личным выбором, а давлением среды», – отметил он.

Зарубежные защитники, добавил ученый, говорят о том, что социальная среда сделала преступление если не неизбежным, то гораздо более вероятным: «Такие прецеденты были в США и Германии. Как минимум в одном известном мне случае ссылка адвоката на подобное исследование способствовала назначению менее сурового наказания для его подзащитного».

Автор исследования отметил, что по большей части оно направлено на обоснование необходимости изменения отношения российского государства к социальной политике, в связи с чем определенные меры могут коснуться и адвокатского сообщества. «Система работы адвокатов в порядке ст. 51 УПК РФ нуждается в серьезной реформе, связанной как с увеличением финансирования, так и с порядком назначения адвоката в дело таким образом, чтобы разбить возникающие в отдельных случаях устойчивые связи следователя или даже судьи с адвокатом», – считает он. Кирилл Титаев также поддержал закрепление в российском законодательстве права на «гонорар успеха».

Также он подчеркнул, что, хотя исследование проводилось на основе данных за два года, ему известно, что в целом число убийств и криминальных смертей в России снижается. При этом, добавил ученый, необходимо учитывать, что наиболее вероятный преступник – мужчина в возрасте от 18 до 25 лет, и именно в этой демографической страте количество людей уменьшилось. Соответствующие данные, пояснил он, не вошли в отчет, поскольку он посвящен преимущественно жертвам. «Через 5–7 лет – после того, как в этот возраст войдет следующее большое поколение, – можно будет оценить, как изменятся цифры. Разумеется, необходимо понимать, что, если через два-три года число криминальных смертей начнет расти, не нужно пугаться – просто демографическая пирамида устроена таким образом», – отметил Кирилл Титаев.

Для изменения ситуации, по мнению автора исследования, необходимы масштабные, но очень простые меры по социализации людей, которые находятся в сложной жизненной ситуации. При этом отсутствие работы и устойчивых социальных связей не должно становиться приговором. «Мировой опыт показывает, что, когда у людей, склонных к асоциальному образу жизни, появляется альтернатива, в средне- и долгосрочной перспективах наблюдается снижение количества криминальных смертей. В связи с этим на первом месте должна стоять не правоохранительная, а социальная работа – скучная, но необходимая», – подытожил Кирилл Титаев.

Эксперты подтвердили выводы ученого

«Автор исследования обозначил основную причину насильственной преступности – социальная дезадаптация. Из этого следует логичный вывод о том, что изменение социального уровня населения влечет изменение насильственной преступности. Соответственно, чтобы снизить уровень преступности, необходимо повысить социальный уровень населения», – в комментарии «АГ» отметила управляющий партнер АБ г. Москвы «Лебедева-Романова и Партнеры» Елена Лебедева-Романова.

Эксперт добавила, что, хотя тема исследования не нова, вывод о необходимости проведения с населением в первую очередь социальной и адаптационной работы для профилактики бытовой и насильственной преступности, бесспорно, правильный. «Исходя из личной адвокатской практики, могу согласиться с выводами автора обзора. Действительно, чаще всего насильственные преступления совершаются на бытовой почве в жилых домах, либо в состоянии алкогольного опьянения, либо по причине социальной незрелости и неразвитости», – пояснила она.

Юрист АБ «Забейда и партнеры» Артем Саркисян также указал, что приведенные в исследовании данные не вызывают сомнений. «Не подрывая никоим образом значимость исследования, отмечу, что большинство адвокатов, сталкивающихся с преступлениями против личности, безусловно, знакомы со схожими данными из других источников –например, портала правовой статистики Генпрокуратуры и сайта МВД», – пояснил он.

По мнению эксперта, было бы интересно ознакомиться с анализом динамики преступлений за последние 10 лет и оценить успехи государства в борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. «Между тем в исследовании сделан крайне важный вывод, с которым невозможно не согласиться. Действительно, борьба с тяжкой насильственной преступностью – это прежде всего вопрос создания необходимых условий, исключающих помыслы о совершении таких преступлений», – резюмировал Артем Саркисян.

Екатерина Коробка