Апелляция подтвердила оправдательный приговор по делу о пособничестве в убийстве, совершенном в 2004 г.

Апелляционный суд указал, что нарушений УПК при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей не допускалось, и отказал в удовлетворении апелляционного представления стороны обвинения

Как рассказал в комментарии «АГ» один из защитников оправданного, государственный обвинитель настаивал на том, что указание на оговор свидетелем – это критика допустимости его показаний, что запрещено делать в присутствии присяжных, однако защита убедила суд апелляционной инстанции, что это критика достоверности показаний, а защита вправе давать такую оценку этим доказательствам. Второй защитник отметила, что обвинение действовало скорее эмоционально, в то время как защита исходила из рациональных позиций, логически опровергая выдвигаемые доводы и доказательства.

Первый апелляционный суд общей юрисдикции предоставил защите копию апелляционного определения, которым оставил в силе вынесенный на основе вердикта присяжных оправдательный приговор гражданину П., обвинявшемуся в пособничестве в убийстве. Защитники оправданного, адвокат АП г. Москвы Сергей Насонов и старший партнер АБ «Сословие» Юлия Стрелкова рассказали «АГ» о нюансах дела.

По версии следствия, в начале июня 2004 г. в г. Москве П. получил предложение о совершении убийства К., который занимал должность генерального директора общества N. Cогласившись на это, П. получил информацию о жертве, его личные данные, а также 20 тыс. долларов для оплаты найма исполнителей убийства. Деньги мужчина предложил своему знакомому А., предоставив ему личную информацию о К., а также предоплату в 10 тыс. долларов. После этого П. дал указание о способе сокрытия преступления: расчленить труп и захоронить по частям. Пособники также якобы договорились о сроке убийства – в период с 14 июня по 16 июня 2004 г. После этого А. вступил в сговор со знакомым Ф., разработал совместно с ним план совершения убийства, а также передал ему предоплату в размере 5 тыс. долларов.

Далее А. на своем автомобиле вместе с Ф. неоднократно скрыто наблюдали за передвижениями К. После этого они приехали к дому К., напали на него и убили, а труп перевезли в гараж. Чтобы скрыть преступление, они перегнали автомобиль в другое место и оставили его там. После этого А. и Ф. расчленили труп в гараже, упаковали части тела в полиэтиленовые мешки, а 17 июня 2004 г. захоронили их в лесополосе. В период с 17 июня до 22 июня 2004 г. А. сообщил П. о совершенном убийстве К. и получил еще 10 тыс. долларов за это, половину из которых передал Ф.

Обвинение П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33, подп. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК (в действовавшей на момент совершения преступления редакции), т.е. в содействии совершению умышленного причинения смерти другому человеку, совершенному группой лиц по предварительному сговору, по найму, с указаниями и предоставлением информации, было предъявлено только в 2021 г.

Дело было направлено в Мосгорсуд и рассмотрено с участием присяжных заседателей. Один из защитников П., адвокат Сергей Насонов в суде подчеркнул, что представленные стороной обвинения доказательства являются бесспорными, однако не подтверждают причастность его подзащитного к убийству. Поскольку обвинение, говоря о мотиве П., ссылалось только на показания А., данные им в судебном заседании, защитник посчитал их недостоверными, так как эти показания были противоречивы и недостоверны. Сергей Насонов также подчеркнул, что кроме показаний А. обвинение не представило других доказательств, подтверждающих факт причастности П. к преступлению, поэтому в данном деле есть признаки оговора. Второй защитник, Юлия Стрелкова, также обращала внимание присяжных на противоречия в показаниях А. и Ф., а также на то, что А. оговаривает Ф., называя его при этом другом.

30 мая 2023 г. присяжные заседатели оправдали П. в связи с отсутствием в его деянии состава преступления, а 2 июня Московский городской суд постановил в отношении П. оправдательный приговор.

Не согласившись с приговором, сторона обвинения подала апелляционное представление, требуя его отмены. Однако Первый апелляционный суд общей юрисдикции пришел к выводу, что уголовное дело, рассмотренное с участием присяжных заседателей, соответствовало требованиям гл. 42 УПК. Нарушений уголовно-процессуального закона при вынесении вердикта по делу апелляция не установила. Апелляционный суд обратил внимание, что председательствующий снимал вопросы, которые не соответствовали требованиям уголовно-процессуального закона, делал замечания, а в необходимых случаях обращался к коллегии присяжных с просьбой не принимать во внимание информацию, не имеющую отношения к установлению фактических обстоятельств дела. Таким образом, оправдательный приговор был оставлен без изменений.

В комментарии «АГ» Сергей Насонов указал: самым сложным в деле было объяснить присяжным, что подзащитный более 17 лет скрывался от органов полиции не потому, что он совершил преступление, на чем основывалась позиция обвинения, а потому, что он стал жертвой оговора со стороны своего знакомого и опасался за свою жизнь, поскольку после этого оговора он стал «последним звеном» и лица, действительно совершившие преступление, могли устранить его для сокрытия содеянного. Адвокат отметил, что защита в этом деле представила присяжным только одно доказательство – показания подзащитного: «Нам удалось убедить коллегию, что П. был оговорен свидетелем А. В речи я привел присяжным три признака оговора и показал, что все они есть в этом деле. Тема оговора стала центральной и в апелляции».

«Государственный обвинитель настаивал на том, что указание на оговор свидетелем А. – это критика допустимости его показаний, что запрещено делать в присутствии присяжных. Мы убедили суд апелляционной инстанции, что это критика достоверности показаний, а защита вправе давать такую оценку этим доказательствам. В ходе заседания суда апелляционной инстанции прокурор внезапно сослался на опечатку в протоколе, на которую никто не обратил внимания, и стал настаивать, что это признак существенного нарушения закона. Его доводы были признаны несостоятельными составом суда Первого АСОЮ. Приговор вступил в силу», – заключил Сергей Насонов.

В свою очередь Юлия Стрелкова указала, что показания П. о причинах его нежелания добровольно явиться в следственные органы были более чем рациональны. «Что может быть нагляднее, чем когда содержащийся под стражей человек объясняет, что он понимал, что на основании одних лишь слов его знакомого его арестуют – именно это и произошло спустя 17 лет», – добавила она.

«Можно сказать, что в этом процессе обвинение действовало скорее эмоционально, в то время как защита исходила из рациональных позиций, логически опровергая выдвигаемые доводы и доказательства», – резюмировала Юлия Стрелкова.

Марина Нагорная