Адвокаты добились оправдания врачей, которых обвиняли в убийстве новорожденного из-за статистики

Генпрокуратура уверена, что защитники и подсудимые оказывали давление на присяжных через СМИ, поэтому обжаловала приговор в апелляции

Один из защитников рассказал «АГ», что судебный процесс в первой инстанции был очень непростым и с явным обвинительным уклоном. Другой добавил, что адвокатам было бы проще, если бы суд выслушал врачей-специалистов. Третий считает апелляционное представление попыткой дискредитации правосудия. Четвертый подозревает, что сторона обвинения сама передавала СМИ отдельную информацию, в том числе протоколы допросов, которые проходили в закрытых судебных заседаниях.

16 декабря Калининградский областной суд оправдал врачей Елену Белую и Элину Сушкевич, которых обвиняли в совершении преступления по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Приговор (имеется у редакции) основан на оправдательном вердикте присяжных. Как удалось убедить их в том, что медики не убивали новорожденного ради статистики, «АГ» рассказали защитники.

Позиция стороны обвинения

По версии следствия, и.о. главврача роддома № 4 Калининградской области Елена Белая выступила организатором, а реаниматолог-анестезиолог Регионального перинатального центра Калининградской области Элина Сушкевич – исполнителем убийства новорожденного.

Как следует из постановлений о привлечении в качестве обвиняемого (имеются у «АГ»), 6 ноября 2018 г. на утреннем совещании Елена Белая узнала, что ночью в ее учреждении родился глубоко недоношенный мальчик с экстремально низкой массой тела – 700 г. Дежурные врачи рассказали, что ребенок находится в стабильно тяжелом состоянии и они уже вызвали реанимационную бригаду из Регионального перинатального центра, которая должна была оказать медпомощь мальчику, а потом забрать его на лечение в центр.

После этого Елена Белая «по мотиву удовлетворения своих карьерных интересов» решила убить ребенка, считает сторона обвинения. Врач якобы понимала, что мальчик с высокой вероятностью не выживет, а такая смерть ухудшит статистику роддома или перинатального центра. Хорошие показатели нужны были Елене Белой, чтобы ее назначили на должность главврача, уверено следствие.

По версии обвинения, и.о. главврача роддома уговорила Элину Сушкевич, которая приехала в составе бригады из перинатального центра, ввести ребенку через пупочный катетер сульфат магния в дозе, многократно превышающей допустимую для новорожденных. Пока реаниматолог-анестезиолог проводила манипуляции, Елена Белая следила, чтобы в палату никто не вошел. Через несколько минут после введения лекарства мальчик умер от острого парентерального отравления. Элина Сушкевич согласилась убить ребенка также из личной заинтересованности – для «искусственного создания благоприятной картины успешной работы» роддома и перинатального центра, снижения показателя ранней неонатальной смертности (в течение первого месяца жизни. – Прим. ред.) и положительной оценки их с Еленой Белой работы, отмечалось в постановлении в постановлении.

В тот же день и.о. главврача роддома заставила подчиненных подделать документы – внести в них заведомо ложные сведения о том, что ребенок умер во время родов. Сотрудники об убийстве не знали, а записи исправили потому, что Елена Белая угрожала им, считает следствие. Она якобы обещала создать им «неблагоприятные условия» труда, уволить и позаботиться о том, чтобы медики не смогли работать по специальности в Калининградской области.

Адвокаты объяснили, откуда взялся магний и для чего потребовалось переписывать документы

Элину Сушкевич защищали адвокат АП Республики Дагестан Камиль Бабасов и адвокат АП Тульской области Андрей Золотухин, а Елену Белую – адвокат АП Тверской области Михаил Захаров и адвокат АП г. Москвы Тимур Маршани. Им удалось убедить пятерых присяжных из восьми в том, что смертельной инъекции не было.

По словам Камиля Бабасова, процесс был очень непростым, с явным обвинительным уклоном: «Суд не допустил ни одного специалиста защиты, не принял ни один представленный нами документ, отказал практически во всех ходатайствах. При этом обвинению позволили назначить три экспертизы: дважды по телефону (восстанавливали переписку моей подзащитной) и один раз по почерку (доказывали исправления в журнале родов). А в ответ на ходатайство защиты о повторной судебно-медицинской экспертизе – отказ. Я уже не говорю о допросах свидетелей. Снимали по 50–70% вопросов со стороны защиты как не относящихся к делу».

Позиция защиты строилась на том, что ребенок умер сам из-за болезненного состояния, в котором родился, рассказал адвокат: «Недоношенность, болезнь гиалиновых мембран, тяжелейшая анемия в связи с кровопотерей – гемоглобин у ребенка был 41 при норме 180! – температура тела 33,5 градуса Цельсия». Судмедэксперты в суде отрицали очевидное, и медицинское сообщество было этим крайне возмущено, указал Камиль Бабасов: «Нас поддержала Нацмедпалата во главе с Леонидом Рошалем, академик РАН и врач-неонатолог Николай Володин, врачи-неонатологи и доктора медицинских наук Дмитрий и Марина Дегтяревы, единственный в стране педиатр-токсиколог, д.м.н. Галина Суходолова. Они не просто не поверили в версию обвинения, а ознакомились со всеми материалами дела и подготовили свои заключения специалистов. Однако суд отказался приобщить и исследовать эти документы, а самих специалистов не стал допрашивать даже в отсутствие присяжных».

Защитник уверен, что присяжные заметили очевидные нестыковки в обвинении и показаниях свидетелей. «В суде врачи роддома уверяли, что до приезда моей подзащитной ребенок шел на поправку и был стабильным, так как они его хорошо лечили. Элина Сушкевич говорила правду, давала одни и те же показания на следствии и в суде. Ее слова соответствовали объективным данным: анализам, времени, – да и просто разумному поведению врача. Кроме того, не был доказан мотив. Никаких разумных объяснений сторона обвинения привести не смогла, потому что мотива не было», – указал он.

Что касается магния, обнаруженного в тканях ребенка, то он и должен там быть, подчеркнул Камиль Бабасов: «Магний – это макроэлемент, он присутствует в каждой клетке. Следствие отказалось исследовать плаценту матери, кровь на анализ не бралась, поэтому, как пояснила нам врач-токсиколог Галина Суходолова, говорить о токсическом отравлении нельзя, а проводить перерасчет концентрации веществ из тканей в кровь – антинаучно. Эксперты не смогли назвать формулы, по которым проводили перерасчет».

Адвокат убежден, что без участия присяжных приговор был бы обвинительный. «К сожалению, суды не вдаются в достоверность выводов экспертов, применяя "бухгалтерский" подход: экспертиза есть, подписи стоят, об уголовной ответственности предупреждены, показания есть, что еще надо? В случае с присяжными все немного иначе. Они не в "системе" и поэтому принимают решения, исходя из внутреннего убеждения, жизненного опыта. Мы очень благодарны этим пяти мужественным женщинам, которые вынесли справедливый вердикт и отстояли его в совещательной комнате», – указал Камиль Бабасов.

По мнению Андрея Золотухина, оправдательный вердикт связан с противоречивостью обвинения, непоследовательной позицией прокуратуры и отсутствием прямых доказательств убийства. «Мы построили свою позицию на том, что факта введения сульфата магния младенцу не было и что у свидетелей есть мотив для оговора подсудимых. Видеозапись разговора, переписанные истории мы оценили как доказательства, подтверждающие факт сокрытия живорождения ребенка, но не сокрытия убийства», – отметил адвокат.

Ребенка оформили мертворожденным для того, чтобы избежать разбора случая на комиссии Минздрава области, в ходе которого роддом подвергли бы санкциям, пояснил защитник: «Напомню, за мертворожденного наступают последствия только для женской консультации. Поскольку мать нигде не наблюдалась, никого и не наказали бы. А за раннюю неонатальную смертность последствия наступили бы для всех в роддоме: и для гинекологов, и для неонатологов, и для Елены Белой, поэтому она устроила "разнос" подчиненным».

Относительно магния, который обнаружили в организме ребенка, Андрей Золотухин пояснил, что мать, стремясь сохранить беременность, употребляла его перед родами в значительном количестве. «Эксперты не смогли опровергнуть версию о том, что обнаружение магния стало следствием употребления препаратов магния, потому как ни кровь, ни плацента не исследовались. Более того, один из экспертов сообщил, что данных по токсическим дозировкам магния нет в мировой научной литературе, а второй – что они есть, и попытался объяснить возможность пересчета одних показателей в другие. Но без исследования крови это невозможно. На этом мы остановились подробнее и в ходе допроса потребовали сообщить формулу пересчета, которую эксперт назвать не смог. В составе присяжных был один человек с познаниями в физике, мы надеялись таким образом убедить коллегию, что расчеты эксперта ошибочны и ненаучны», – отметил адвокат.

Кроме того, защите удалось доказать, что ребенок находился в предсмертном состоянии практически на протяжении всей своей жизни, добавил он: «В связи с этим возникли обоснованные вопросы относительно мотивов действий подсудимых. Зачем убивать, если исход и так неизбежен? Гособвинители на протяжении судебного следствия занимали позицию, что ребенок находился в стабильном состоянии и был готов для транспортировки, но Элина Сушкевич его не транспортировала, так как собиралась убить. От этой позиции сторона обвинения отошла в сторону в прениях, признав, что ребенок был с очень плохими показателями жизнедеятельности».

По словам Тимура Маршани, обвинение строилось на показаниях заведующей отделением новорожденных 4-го роддома, которая якобы видела убийство, и заключении судмедэксперта. Тот пришел к выводу, что ребенок умер из-за введенного через пуповину сульфата магния. «Но другая судебно-медицинская экспертиза, проведенная в Калининграде в первые месяцы после возбуждения уголовного дела, однозначно констатировала, что ребенок имел врожденные патологии и был нежизнеспособен. Именно медицинское понятие нежизнеспособности не давало возможности реанимировать ребенка и поддерживать в нем жизнь – все его органы практически отказали. Не было ни одного свидетельства того, что смерть наступила из-за введения магнезии», – подчеркнул защитник.

При этом, заметил он, не исследовалась плацента матери. «Данное исследование могло объяснить, откуда в органах ребенка взялся магний в таком количестве. Если поверить в версию обвинения, то единовременно введенный сульфат магния не накопился бы в организме ребенка, а он там был», – указал адвокат.

По его мнению, «обвинительные» показания сотрудников роддома против Елены Белой связаны с тем, что та активно пыталась «заставить их работать и повышать профессиональный уровень». Такая жесткая позиция нравилась не всем подчиненным. Возможно, поэтому, предположил Тимур Маршани, заведующая отделением новорожденных сначала давала одни показания, а потом вдруг заявила, что видела, как убивали ребенка. «Вероятно, это было сделано "под диктовку" стороны обвинения, потому что и на следствии, и в суде была видна заученность фраз», – подчеркнул адвокат.

Прения, по его словам, были непростыми: судья периодически перебивал адвокатов, требовал говорить строго в рамках предъявленного обвинения. Процессуально судья был прав, но защитникам приходилось успевать оперативно ориентироваться и при необходимости менять тактику, пояснил Тимур Маршани. Кроме того, важно было в этой ситуации не забывать реагировать и на меняющееся настроение присяжных, добавил он.

Михаил Захаров считает, что главным аргументом для присяжных стала искренность, ясность и разумная логика, которая опровергала всякие подозрения и обвинения в убийстве ребенка: «Если, как утверждает обвинение, умерший ребенок после рождения был стабилен и жизнеспособен, тогда зачем его вообще убивать? Где мотив, который обязательно должен быть в рамках ст. 105 УК?» При этом защитникам было бы проще, если бы суд допустил к участию врачей-специалистов, которые могли разбить надуманные доводы экспертов о сульфате магния, отметил он.

СКР не согласен с оправданием врачей

В тот же день, когда областной суд провозгласил оправдательный приговор, Следственный комитет опубликовал свою позицию по этому поводу. «Состоятельность версии следствия основывалась исключительно на доподлинно установленных фактах. Среди них выводы ряда судебных экспертиз, которые проводились с привлечением главного неонатолога Минздрава, токсиколога, анестезиолога-реаниматолога и других специалистов. Следствие установило, что смертельная доза сульфата магния не могла попасть в организм ребенка с другими препаратами. Сульфат магния, в 20 раз превышавший допустимые значения для взрослого человека, был введен живому ребенку внутривенно непосредственно перед наступлением его смерти», – указало ведомство.

Отмечается, что начиная с этапа предварительного следствия, «в ряде открытых источников неоднократно предпринимались попытки дать оценку обстоятельствам смерти ребенка и представить факт расследования неким негативным прецедентом». «Следователи предельно тщательно отработали все возможные версии случившегося, исключая поспешность в решениях. Но, к сожалению, эмоциональные оценки, по-видимому, стали преобладающими над юридически установленными фактами и выводами экспертов», – сообщается на сайте СКР.

Генпрокуратура обжаловала приговор

18 декабря Генеральная прокуратура подала апелляционное представление (имеется у «АГ»). Она потребовала отменить оправдательный приговор и направить дело на новое рассмотрение в первую инстанцию. Доводы представления сводились к тому, что сторона защиты незаконно воздействовала на присяжных через СМИ и в ходе судебных заседаний.

«На протяжении всего судебного следствия сторона защиты неоднократно высказывалась в средствах массовой информации и подвергала критике качество, методы, способы и сроки проведения предварительного следствия по делу, высказывала суждения, ставящие под сомнение допустимость представленных стороной обвинения доказательств», – утверждает Генпрокуратура, но примеров таких публикаций не приводит.

В то же время апелляционное представление содержит ссылки на три связанных с делом материала, в которых сторона защиты свое мнение не высказывает. Первая публикация посвящена «твиту» Леонида Рошаля: «Ни одному представителю профессионального сообщества со стороны защиты в Калининграде по делу Сушкевич судья не дал слова. Среди них были ведущие специалисты – неонатологи и токсикологи России. Убийства не было. Я не завидую присяжным. Им будет непросто вынести обоснованное решение». Второй материал рассказывает об открытом письме медиков к Президенту РФ в защиту Элины Сушкевич, а третий – о конференции «Национальной медицинской палаты».

«Публикации аналогичного содержания были размещены практически на всех новостных интернет-ресурсах Калининградской области. Их содержание было доведено до широкого круга лиц, при этом они сопровождались комментариями, в том числе защитников, о незаконности действий председательствующего по делу, недопустимости полученных доказательств, некомпетентности экспертов», – указала Генпрокуратура. По ее мнению, эта информация дошла до присяжных и повлияла на их ответы. Судье следовало выяснить, видели ли присяжные данные публикации и не утратили ли из-за этого объективность, считает прокуратура.

Она также уверена, что подсудимые и защитники неоднократно нарушали требования УПК в ходе судебных заседаний – в частности, пытались создать «негативный и не вызывающий доверия» образ «ключевых свидетелей» обвинения. «Председательствующий неоднократно прерывал выступления, вопросы и реплики представителей стороны защиты, однако из-за множества нарушений, допущенных защитниками, в силу их системности на присяжных заседателей было оказано незаконное воздействие», – отметила сторона обвинения.

Адвокаты прокомментировали апелляционное представление

Тимур Маршани считает апелляционное представление попыткой дискредитации правосудия: «Никакого воздействия на присяжных со стороны защиты через CМИ не было. Например, конференция, на которую ссылается прокуратура, носила совещательный характер и была направлена в первую очередь на максимально полное получение информации от сообщества экспертов, которые были менее ангажированы, чем эксперты, приглашенные правоохранительными органами». В апелляционном представлении позиция гособвинения мотивированно не изложена, что свидетельствует о том, что прокуратура подаст еще один аналогичный документ, но уже мотивированный, считает он. Михаил Захаров уверен, что оправдательный приговор устоит в апелляции. «Слишком размыты и лишены аргументации доводы представления», – подчеркнул он.

По словам Андрея Золотухина, это «дежурное» апелляционное представление – более полная и объемная версия будет позднее. «К тем публикациям, на которые ссылается прокуратура, сторона защиты никакого отношения не имеет. В самом начале процесса прокуроры просили суд закрыть судебные заседания в части, а не полностью, то есть они были согласны с тем, чтобы на большинстве судебных заседаний присутствовали представители СМИ. Мы не влияли на СМИ и не просили их преподносить информацию в чью-то пользу», – подчеркнул адвокат.

Ведь были и публикации, которые поддерживали версию следствия, заметил Андрей Золотухин: «В том числе большое интервью председателя СКР Александра Бастрыкина "Российской газете" прямо вначале судебного процесса, где он однозначно выразил свою позицию о виновности врачей». По мнению адвоката, сторона обвинения передавала СМИ отдельную информацию, в том числе протоколы допросов, которые проходили в закрытых заседаниях. «Мы ни обвинительного заключения, ни одного протокола, ни одной экспертизы никому не давали. А представители стороны обвинения, судя по всему, передали блогерам и журналистам практически все, в том числе то, что не исследовалось в присутствии присяжных заседателей!» – возмутился защитник.

Камиль Бабасов считает претензии прокуратуры необоснованными. «Ни подсудимые, ни защитники никакого незаконного воздействия на присяжных не оказывали. Публикации, на которые ссылается прокуратура, сделаны другими людьми. Леонид Рошаль, Николай Володин, Дмитрий Дегтярёв, которые фигурируют в публикациях из апелляционного представления, во-первых, не относятся к стороне защиты. А во-вторых, это взрослые уважаемые люди, ученые. Как мы могли на них повлиять? Они выражали свою гражданскую позицию. Если Леонид Михайлович Рошаль с чем-то не согласен, я не вижу никакой возможности для адвокатов или подсудимых повлиять на его решение озвучивать свою позицию. Это немыслимо», – подчеркнул защитник.

Свое мнение люди высказывали еще до начала рассмотрения дела в суде с участием присяжных, подчеркнул он: «Была петиция, 250 тысяч человек ее подписали. Врачи по всей стране оказывали подсудимым моральную поддержку, писали посты в соцсетях. Сторона защиты никого ни о чем не просила. Люди сами высказывали несогласие с позицией обвинения».

Кроме того, активную позицию в СМИ занимала сторона обвинения, в том числе СКР, напомнил Камиль Бабасов: «С самого начала были публикации Александра Бастрыкина по этому поводу, его высказывания. Потерпевшая еще до суда также публично изложила свою позицию по делу, рассказала практически обо всем – о своих анализах, о своем состоянии, все описала. Тогда сторону обвинения это не смущало, а теперь в незаконном воздействии на присяжных обвиняют нас. Это, мягко говоря, не корректно».

Екатерина Коробка