Участники ПМЮФ обсудили критерии разумности и добросовестности субъектов гражданских правоотношений

Большое внимание было уделено предоставлению суду правотворческих компетенций

Спикеры затронули ключевые проблемы толкования и применения критерия разумности применительно к гражданскому, корпоративному, а также деликтному праву.

15 мая на IX Петербургском международном юридическом форуме состоялся круглый стол на тему «Разумность как критерий гражданского права». Как отмечено на сайте ПМЮФ, современное правовое регулирование невозможно без использования оценочных категорий. Одним из базовых понятий, вокруг которого формируется значительное число норм, является категория разумности. Вместе с тем ее регулирующее воздействие и потенциал категории в российском гражданском праве раскрыты не до конца.

Предметом обсуждения участников круглого стола стали основные проблемы толкования и применения категории «разумность». Открывая встречу, доцент кафедры гражданского права Санкт-Петербургского госуниверситета Андрей Павлов, выполняющий функции модератора дискуссии, отметил, что категория разумности вошла в гражданское законодательство чуть меньше 30 лет назад, став за это время базовым началом гражданского права.

Адвокат Кендалл Коффи (Coffey Burlington, США) рассказал, что американские суды, применяя критерий разумности, исходят из содержания договора, заключенного в письменной форме, и, если его условия неясные, принцип разумности неприменим. Спикер поделился примерами из практики, иллюстрирующими стремление граждан США максимально детализировать условия договоров, включая брачный. В то же время, подчеркнул он, никто не способен предугадать, что может произойти через 10–15 лет и как за это время могут измениться критерии разумности, в связи с чем рекомендовал, подписывая договор, не полагаться на то, что противоположная сторона будет вести себя разумно, а действовать в соответствии с нормами законодательства.

По словам министра юстиции РФ Александра Коновалова, смысл принципа разумности в том, чтобы приносить в хаос стабильный элемент рассудительности, сглаживать острые углы, находить решения, наилучшие в конкретных обстоятельствах. «Предположу, что для многих правоприменителей разумность является преобладающим принципом как проверенный опытом, рационально объяснимый институт в разрешении сложных вопросов. Именно на основе принципа разумности субъекты права склонны решать эти вопросы», – отметил он.

Спикер добавил, что для гражданского оборота разумность можно определить как стремление участника соизмерять свое поведение со здравым смыслом, общими представлениями об осторожности, предусмотрительности и экономической целесообразности, а также правами и законными интересами других субъектов.

Александр Коновалов также затронул вопрос соотнесения понятия разумности с понятием морали и этики в целом. «Принципы разумности и добросовестности часто принято смешивать либо жестко сепарировать. Несмотря на то что все они восходят к морально-нравственным нормам, это не означает их идентичности», – пояснил он.

Спикер подчеркнул, что под разумным, согласно правопорядку, подразумевается поведение, осуществимое даже при ограниченных возможностях человека, и такое предположение делает возможным и оправданным привлечение указанного лица к ответственности, когда своими действиями он опровергает данную презумпцию.

По словам министра юстиции, добросовестность стала «цивилистическим видом спорта» и должна охватывать понятия и разумности, и справедливости – как ее аспекты. Наиболее важными проявлениями разумности Александр Коновалов назвал адекватное стимулирование участников гражданского оборота к ответственному, разумному, добросовестному и честному поведению; определение оправданных пределов, ограничивающих реализацию правоспособности субъекта; определение существенных факторов, при помощи которых стороны должны достичь соглашения посредством свободного и адекватного волеизъявления (по типу существенных условий договора).

Кроме того, в данный перечень вошли: повышенная формализация регулирования аспектов, наиболее важных для правопорядка и гражданского оборота; презумпция возмездности и эквивалентности при встречном предоставлении обязательств; признание специальной значимости отдельных видов имущества; обеспечение оправданного распределения рисков, а также повышенная защита интересов более слабых и менее защищенных участников гражданского оборота; обеспечение неотвратимости и адекватности ответственности за нарушение обязательств и причинение внедоговорного вреда и др.

Министр юстиции предложил сгруппировать разные виды толкования принципа разумности в три категории: статичное толкование (рамочные понятия в законе), статично-динамичное (с учетом подходов, выработанных судебной практикой, и с использованием определенных стандартов) и динамичное (с учетом конкретных обстоятельств). «В сложном, динамичном мире риски иррационального поведения участников гражданского оборота существенно возрастают. В то же время у тех, кто руководствуется принципами разумности и добросовестности, эти риски ниже, чем у тех, кто таковых не придерживается», – подытожил Александр Коновалов.

Директор юридического института «М-Логос» Артем Карапетов в своем выступлении отметил, что законодатель, включая в закон оценочные понятия, делегирует таким образом судам законотворческую роль. Однако, добавил он, эта компетенция должна подразумевать и большую ответственность судов. В частности, она требует высокого уровня транспарентности при формировании правовых позиций.

Спикер также высказался за необходимость разумного компромисса между статикой и динамикой, сторонниками консервативного и реформаторского подходов. «Чем дальше, тем больше правовым регулированием будут заниматься именно суды, особенно в гражданском праве. Это мировая тенденция», – подчеркнул Артем Карапетов.

В развитие тезиса о переходе к суду правотворческих функций доцент кафедры гражданского права и процесса НИУ ВШЭ Ольга Мазур обратила внимание аудитории на то, каким образом участники гражданского оборота должны моделировать свое поведение в переходный период. «Как корректно моделировать свое поведение при наличии в ГК РФ более 60 конструкций, содержащих требования разумного поведения в той или иной ситуации, ведь от последствий такого моделирования зависят риски, которые участники правоотношений принимают на себя?» – задалась вопросом эксперт.

В связи с этим она предложила на этапе переходного периода выделить двух субъектов: в каждой конструкции, где используется принцип разумности или иная сопоставимая оценочная категория, важно понимать, для защиты чьих интересов законодатель решился ее использовать (бенефициар требования). Второй субъект – субъект первоначальной оценки (лицо, которое должно соизмерять свое поведение с требованием разумности или добросовестности). «Очень важно не подменять категории разумности поиском максимально справедливого решения для бенефициара данного требования», – подчеркнула Ольга Мазур.

При этом она добавила, что на данном этапе развития судебной практики опасно выводить «золотой поведенческий стандарт». «Пока мы должны ориентироваться на объем предполагаемого и фактического знания конкретного субъекта, на плечи которого ложится первичная оценка требования разумности или добросовестности», – полагает она.

Доцент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Андрей Ширвиндт отметил, что в ГК добросовестность и разумность используются во многих значениях. «Разумность и добросовестность объединяет то, что они находятся в конфликте с частной автономией, а также принципом диспозитивности гражданского права», – пояснил он.

Партнер корпоративной практики АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Дмитрий Степанов отметил, что Высший Арбитражный Суд РФ Постановлением от 30 июля 2013 г. № 62 задал антиномию разумности и добросовестности, когда речь идет о поведении руководителя компании. «На практике, когда суды хотят наказать конкретного директора, то указывают, что он был и недобросовестным, и неразумным. То есть в корпоративном праве эти критерии противопоставляются», – подчеркнул он.

Адвокат добавил, что, когда речь идет о недобросовестности директора, имеется в виду запрет на конфликт интересов. Критерий неразумности в свою очередь относится к принимаемым бизнес-решениям. «Суды задали довольно низкую планку неразумного поведения директора, полагая, что оно должно оцениваться по некой среднестатистической величине», – отметил Дмитрий Степанов.

Лектор московской Высшей школы социальных и экономических наук Олеся Петроль в своем выступлении затронула тему применения стандарта разумности в деликтном праве. По ее мнению, стандарт поведения для субъектов договорного и деликтного права должен различаться.

Спикер отметила, что вина как условие ответственности теряет позиции – выигрывает строгая ответственность. «Стандарт reasonable man («разумный человек») как базовое правило – это хорошо, но при этом нужно учитывать и разумную субъективную вину», – подчеркнула она.