ВС отменил решения судов, которые отказали заключенному в СИЗО в иске о компенсации морального вреда

Суд отметил, что установление нарушений условий содержания не может не свидетельствовать о нанесении морального вреда, компенсация которого не ставится в зависимость от способности заявителя устно доказать существование морального вреда в форме эмоционального расстройства

Одна из экспертов посчитала, что такого рода категории дел можно рассматривать в рамках искового производства. Второй заметил, что проблему условий в СИЗО и других местах лишения свободы можно решить с помощью заимствования того, как содержатся заключенные в Финляндии, Норвегии, Германии и Чехии.

16 марта Верховный Суд вынес Определение № 5-КАД21-56-К2, в котором указал, что денежная компенсация должна быть доступна любому фактическому или бывшему заключенному, содержащемуся в ненадлежащих условиях.

30 мая 2013 г. на основании постановления Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области Алишера Хашимова взяли под стражу. 6 июня он прибыл в СИЗО, где содержался в различных камерах до 2 июля 2015 г.

В 2018 г. Алишер Хашимов обратился в суд с гражданским иском к ФСИН о компенсации морального вреда в размере 15 млн руб. за ненадлежащие условия содержания в СИЗО. Он посчитал, что ему не были обеспечены надлежащие условия содержания, вследствие чего он испытывал физические и нравственные страдания во время нахождения под стражей в нескольких камерах. Так, он не был обеспечен минимальной установленной законом нормой жилой площади и индивидуальным спальным местом; отсутствовали достаточное освещение и вентиляция, необходимое сантехническое оборудование; в результате содержания с курящими сокамерниками он вынужден был дышать табачным дымом; санитарно-гигиенические требования не соблюдались, в камерах были насекомые, грызуны, на стенах плесень и грибок; размеры санитарного узла и расположение туалета не позволяли обеспечить приватность его использования, вода подавалась с перебоями, следствием чего в камере были неприятные запахи; горячее водоснабжение отсутствовало, холодная вода подавалась единственным краном, что было недостаточно с учетом количества находящихся в камере лиц. Алишер Хашимов также указал на то, что ненадлежащим образом реализовывалось его право на обеспечение предметами личной гигиены и постельным бельем, на помывку в душе, а питание не соответствовало предъявляемым к нему требованиям. Кроме того, он находился в одной камере с лицами, страдающими инфекционными заболеваниями.

Замоскворецкий районный суд г. Москвы со ссылкой на ст. 151 ГК, ст. 33 Закона о содержании под стражей с учетом разъяснений Постановления Пленума ВС от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», руководствуясь требованиями ст. 12 и 56 ГПК, указал, что истцом не представлены доказательства причинения ему физических и нравственных страданий незаконными действиями (бездействием) должностных лиц государственных органов уголовно-исполнительной системы. Поскольку Московский городской суд согласился с выводами первой инстанции, Хашимов подал кассационную жалобу в ВС.

Изучив материалы дела, Верховный Суд сослался на п. 2 Постановления Пленума ВС от 25 декабря 2018 г. № 47 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел, связанных с нарушением условий содержания лиц, находящихся в местах принудительного содержания», согласно которому под условиями содержания лишенных свободы лиц следует понимать условия, в которых с учетом установленной законом совокупности требований и ограничений реализуются закрепленные Конституцией, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами, федеральными законами и иными нормативными правовыми актами России права и обязанности указанных лиц, в том числе право на материально-бытовое обеспечение, обеспечение жилищно-бытовых, санитарных условий и питанием.

Принудительное содержание лишенных свободы лиц в предназначенных для этого местах, их перемещение в транспортных средствах должны осуществляться в соответствии с принципами законности, справедливости, равенства всех перед законом, гуманизма, защиты от дискриминации, личной безопасности, охраны здоровья граждан, что исключает пытки, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение и, соответственно, не допускает незаконное – как физическое, так и психическое – воздействие на человека. Иное является нарушением условий содержания лишенных свободы лиц (п. 3 постановления).

ВС также сослался на правовую позицию Конституционного Суда, изложенную в Определении
от 22 марта 2012 г. № 555-О-О, согласно которой предоставление суду полномочий на оценку доказательств и отражение ее результатов в судебном решении вытекает из принципа самостоятельности судебной власти и является одним из проявлений дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, что вместе с тем не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом.

Исходя из этого денежная компенсация должна быть доступна любому фактическому или бывшему заключенному, содержащемуся в ненадлежащих условиях, посчитал Верховный Суд. Установление нарушений условий содержания в следственном изоляторе или исправительном учреждении не может не свидетельствовать о нанесении морального вреда, компенсация которого не может ставиться в зависимость от способности заявителя доказать с помощью устных показаний существование морального вреда в форме эмоционального расстройства.

Суд указал, что бремя доказывания, возлагаемое на заявителя в судебном разбирательстве по поводу компенсации, не должно быть чрезмерным. От него могут потребоваться доказуемое изложение нарушенного права и представление таких доказательств, какие являются легко доступными, например подробное описание условий содержания под стражей, показания свидетелей или ответы со стороны надзирающих органов. Административный ответчик, как сильная сторона в публичном споре, обязан опровергнуть утверждения о нарушении условий содержания, о причинении морального вреда посредством документальных доказательств. ВС отметил, что вопреки требованиям ч. 5 ст. 23 Закона о содержании под стражей истец содержался в камерах без соблюдения нормы санитарной площади на одного человека в размере 4 кв. м, без предоставления индивидуального спального места, что подтверждается и в письменных возражениях административного ответчика на исковое заявление.

Суд подчеркнул, что подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений считаются невиновными, пока их виновность не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда, пользуются правами и свободами и несут обязанности, установленные для граждан РФ, с ограничениями, предусмотренными законами, имеют право получать бесплатное питание, материально-бытовое и медико-санитарное обеспечение, на 8-часовой сон в ночное время (ч. 1 ст. 6, п. 9 и 10 ч. 1 ст. 17 Закона о содержании под стражей). Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, утвержденные Приказом Минюста России от 14 октября 2005 г. № 189, регламентируя в том числе вопросы материально-бытового обеспечения подозреваемых и обвиняемых, обеспечение режима в СИЗО, поддержание в них внутреннего распорядка, возлагают на администрацию СИЗО, а также на их сотрудников установленную законом и ведомственными нормативными актами ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение служебных обязанностей.

«Исходя из приведенных федеральных норм установление несоответствия условий содержания под стражей в следственном изоляторе требованиям законодательства создает правовую презумпцию причинения морального вреда лицу, в отношении которого такие нарушения допущены», – указал Суд. При таком положении обжалуемые судебные акты об отказе в компенсации морального вреда по мотиву непредставления Алишером Хашимовым доказательств причинения физических и нравственных страданий ненадлежащими условиями содержания нельзя признать законными.

ВС отметил, что из содержания иска и материалов дела следует, что поводом для обращения в суд явилось нарушение, по мнению истца, права на установленные законодательством надлежащие условия содержания под стражей, т.е. фактически возник публичный спор, поскольку стороны состоят в правоотношениях, в рамках которых один из участников (СИЗО) реализует административные и иные публично-властные полномочия на исполнение и применение законов и подзаконных актов по отношению к другому участнику (содержащееся под стражей лицо) в силу того, что эти отношения не основаны на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности.

Следовательно, указал Суд, дело относится к административным делам, подлежащим рассмотрению по правилам КАС (п. 1 Постановления Пленума ВС от 27 сентября 2016 г. № 36 «О некоторых вопросах применения судами Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации»). ВС посчитал, что заявленные истцом требования о компенсации морального вреда производны от установления факта нарушения условий содержания под стражей и фактически являются требованием о присуждении компенсации за нарушение установленных законодательством РФ и международными договорами перечисленных в 11 пунктах искового заявления условий содержания под стражей, которые разрешаются в порядке гл. 22 названного Кодекса. Таким образом, Верховный Суд направил дело на новое рассмотрение в Замоскворецкий районный суд г. Москвы в порядке административного судопроизводства.

В комментарии «АГ» адвокат АП Свердловской области Елена Макарова посчитала, что такого рода категории дел можно рассматривать в рамках искового производства. «Если обращаться по КАС, необходимо указывать требование о признании незаконным действия или бездействия государственного органа. Кроме того, при обращении по КАС существуют укороченные сроки подачи. А в исковом производстве можно подать требование о взыскании моральной компенсации», – полагает она.

По мнению Елены Макаровой, передача дела на новое рассмотрение только из-за процессуальных нарушений – формальный подход. Однако Суд не имеет права выходить за пределы заявленных требований, также как и не осуществляет консультативную деятельность.

«Осужденные достаточно часто обращаются с исками об оспаривании незаконных действий к исправительным учреждениям. Однако большая часть отправляет иски и жалобы самостоятельно, от руки. У некоторых осужденных отсутствует возможность обратиться за помощью к квалифицированному специалисту. Естественно, из-за несоблюдения норм процессуального права обоснованные иски и жалобы часто не рассматриваются. Суд, к примеру, возвращает жалобу по КАС, а при повторной подаче уже могут быть пропущены процессуальные сроки. Чтобы их восстановить, необходимо приложить усилия и обосновать пропуск срока подачи административного искового заявления», – отметила Елена Макарова.

Руководитель юридического агентства «ДАРТ» Никита Глебов посчитал: ВС верно определил, что дело изначально подлежит рассмотрению в порядке КАС, так как уголовно-исполнительные правоотношения – это вид специфических отношений между лицами, содержащимися в заключении, и органами уголовно-исполнительной системы, а следовательно, государственными органами. Иски в отношении государственных органов – их действий либо бездействия – компетенция строго КАС.

«Анализируя практику подачи исков против государственных органов, в частности в отношении органов уголовно-исполнительной системы, следствия, дознания, из периодических изданий “Российский следователь”, "Уголовно-процессуальное право”, считаю, что такие иски заявляются редко, а исходя из фактически складывающихся обстоятельств нахождения лиц в местах лишения свободы далеко не каждый осмеливается даже пожаловаться на органы исполнительной системы, не то что подать исковое заявление», – указал юрист.

По мнению Никиты Глебова, проблему в СИЗО и других местах лишения свободы, включая тюрьмы, колонии различных режимов, ИВС, можно решить с помощью полного заимствования того, как содержатся заключенные в Финляндии, Норвегии, Германии, Чехии. Эти страны близко расположены к России, у них похожие климатические условия. «Несмотря на нынешнюю ситуацию, связанную с недружественностью к нам стран Запада, я думаю, можно использовать аналогию ко всему, что приносит пользу обществу и государству. Для оборудования тюрем, скажем, как в Финляндии, у нас все есть: ресурсы, возможности, люди. Ничто не мешает применять международный опыт для решения проблем, связанным с содержанием заключенных», – посчитал он.

Эксперт привел выдержку из закона Финляндии о заключении: «Условия жизни в тюрьме должны быть такими, чтобы они – в той степени, в какой это возможно, – соответствовали жизненным условиям, преобладающим в обществе. Вред, наносимый лишением свободы, должен быть, если это возможно, предотвращен». То есть факт лишения свободы – это и есть наказание, в остальном заключенный сохраняет все свои права, гарантированные Конституцией Финляндии, пояснил юрист. «Нам следует начать хотя бы с того, чтобы все камеры в колониях и тюрьмах, кроме, конечно, колоний-поселений, были полностью одиночными. Это способствовало бы тому, чтобы так называемые понятия никаким образом не влияли на людей и их исправление, что крайне важно для снижения преступности», – резюмировал Никита Глебов.