ВС: Наследники контролирующего должника лица отвечают по его долгам в пределах наследственной массы

Суд подтвердил возможность кредиторов в ходе банкротства взыскивать неполученные ими денежные средства за счет наследственной массы независимо от момента подачи иска о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности

Эксперты по-разному оценили подход Верховного Суда. Одна из них посчитала позицию ВС неудачной и опасной для бизнеса, подчеркнув, что определение радикальным образом меняет судебную практику. Второй также раскритиковал ее, отметив, что Суд смешал институты возмещения убытков контролирующим лицом при банкротстве и привлечения к субсидиарной ответственности. Третий, напротив, полностью согласился с позицией ВС, подчеркнув, что такой подход учитывает интересы предпринимателей, поскольку направлен на противодействие одному из способов ухода от субсидиарной ответственности.

Верховный Суд вынес Определение № 303-ЭС19-15056, в котором отметил, что кредитор вправе предъявить требование о привлечении к субсидиарной ответственности и после смерти контролирующего лица, в таком случае размер подлежащего взысканию ограничен пределами стоимости наследственного имущества (дело № А04-7886/2016).

Банкротство хранителя

В марте 2015 г. между ООО «РН-Востокнефтепродукт» и ООО «Амурский продукт» был заключен договор, в соответствии с которым последнее обязалось оказывать услуги по приему, хранению и отпуску нефтепродуктов, однако исполнило соглашение ненадлежащим образом и утратило принадлежащие контрагенту нефтепродукты на сумму более 149 млн руб.

В сентябре 2016 г. арбитражный суд возбудил производство по делу о несостоятельности ООО «Амурский продукт». В ноябре 2016 г. требования «РН-Востокнефтепродукт» были включены в третью очередь реестра требований кредиторов. В марте 2017 г. должника признали банкротом. При этом в ходе рассмотрения дела о банкротстве скончался бывший заместитель генерального директора Михаил Шефер, который был признан одним из контролирующих должника лиц.

Неудачная попытка «переложить» субсидиарную ответственность на наследников

В марте 2018 г. «РН-Востокнефтепродукт», обратившись в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности, просило взыскать в конкурсную массу более 273 млн руб. солидарно с нескольких лиц, в том числе с троих наследников Михаила Шефера в пределах наследственной массы.

Отказывая в удовлетворении заявления, Арбитражный суд Амурской области счел, что указанные требования неразрывно связаны с личностью Михаила Шефера. А значит, на его наследников не может быть возложена обязанность по возмещению убытков. Суды апелляционной инстанции и округа согласились с ним, добавив, что субсидиарная ответственность перед кредиторами за доведение до банкротства не может рассматриваться как деликтная, поскольку является дополнительной по смыслу ст. 399 Гражданского кодекса.

ВС поддержал кредитора

«РН-Востокнефтепродукт» подало кассационную жалобу в Верховный Суд, который согласился с доводами кредитора. По мнению Судебной коллегии по экономическим спорам, в данном случае принципиален вопрос о том, входит ли в наследственную массу долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности при банкротстве подконтрольного ему лица.

Отвечая на него, Суд напомнил, что, по общему правилу, в состав наследства входит все имущество и долги наследодателя, за исключением случаев, когда имущественные права и обязанности неразрывно связаны с его личностью либо если их переход в порядке наследования не допускается законом (ст. 418 и 1112 ГК, п. 15 Постановления Пленума ВС РФ от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании»). Субсидиарная ответственность по обязательствам должника является разновидностью гражданско-правовой ответственности и наступает в связи с причинением вреда имущественным правам кредиторов подконтрольного лица, указал ВС.

Суд напомнил, что в соответствии с п. 2 Постановления Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» к данному виду ответственности подлежат применению положения гл. 25 и 59 ГК в части, не противоречащей специальному регулированию законодательства о банкротстве. Из этого, по мнению Судебной коллегии, следует, что долг, возникший из субсидиарной ответственности, должен быть подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота (ст. 1064 ГК).

ВС подчеркнул, что обязанность возместить кредиторам убытки, возникающая в результате привлечения к субсидиарной ответственности, не может рассматриваться как неразрывно связанная с личностью наследодателя. Равным образом гражданское законодательство не содержит запрета на переход спорных обязательств в порядке наследования. «Долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности, входит в наследственную массу. Иное толкование допускало бы возможность передавать наследникам имущество, приобретенное (сохраненное) наследодателем за счет кредиторов незаконным путем, предоставляя в то же время такому имуществу иммунитет от притязаний кредиторов, что представляется несправедливым», – указала Экономколлегия.

Более того, по ее мнению, в данном случае не имеет значения момент подачи и рассмотрения иска о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности. Такое требование может быть предъявлено и после смерти контролирующего лица к наследникам либо к наследственной массе. При этом удовлетворение иска ограничено пределами стоимости наследственного имущества, подчеркнул ВС.

Суд также подчеркнул, что не важно, вошло ли непосредственно в состав наследственной массы то имущество, которое было приобретено или сохранено наследодателем за счет кредиторов в результате незаконных действий, повлекших субсидиарную ответственность.

По мнению Коллегии, отсутствие на момент открытия наследства информации о соответствующем долге само по себе не препятствует удовлетворению требования кредитора, поскольку по смыслу разъяснений, изложенных в п. 58 Постановления № 53, под долгами наследодателя понимаются не только обязательства с наступившим сроком исполнения, но и все иные обязательства наследодателя, которые не прекращаются его смертью. «Соответственно, риск взыскания долга, связанного с привлечением к субсидиарной ответственности, также возлагается на наследников», – подытожил Суд.

Помимо этого, в определении подчеркивается, что недопустимо применять к субсидиарной ответственности при банкротстве положения ст. 399 Гражданского кодекса. По мнению Судебной коллегии, указанной нормой урегулирована дополнительная ответственность, в то время как субсидиарная ответственность, предусмотренная Законом о банкротстве, является самостоятельной (основной).

Поскольку, придя к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения требований к наследникам Михаила Шефера, суды не исследовали вопрос о наличии оснований для привлечения самого Шефера к субсидиарной ответственности, ВС направил дело на новое рассмотрение.

При этом Экономколлегия сочла необходимым отметить, что судам нужно оказать наследникам содействие в получении доказательств. Как указано в определении, указанные лица не располагают полным набором доказательств, которые мог бы представить сам наследодатель. В частности, они не всегда имеют возможность объяснить причины управленческих решений наследодателя.

Критика позиции Верховного Суда

Юрист Horizon Global Кристина Черкасова сообщила «АГ», что до вынесения данного определения суды единообразно решали вопрос об ответственности наследников за долги бизнеса наследодателя иным образом: прекращали производство на основании того, что данный вид ответственности тесно связан с личностью контролирующего должника лица и не должен распространяться на его наследников.

«Определение ВС радикальным образом поменяло судебную практику, дав возможность кредиторам взыскивать неполученные ими денежные средства за счет наследственной массы независимо от момента подачи иска о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности», – отметила эксперт.

По ее мнению, это дает кредиторам определенную фору в доказывании оснований для привлечения умершего к ответственности в связи с тем, что наследники далеко не всегда должным образом осведомлены о делах наследодателя и нередко не могут аргументировать необоснованность требований о привлечении к субсидиарной ответственности. «Также велика вероятность, что иные контролирующие должника лица постараются переложить негативные последствия своих действий на умершего», – добавила Кристина Черкасова.

Юрист отметила, что указание ВС на необходимость оказывать наследникам содействие в получении доказательств носит, скорее, декларативный характер. По ее мнению, это будет трудно реализовать на практике: «Ужесточение субсидиарной ответственности приведет к попыткам бизнеса уйти в тень, не регистрировать активы на себя и привлекать для этого номинальных лиц. В связи с тем что на дату принятия наследства вопрос о субсидиарной ответственности может еще не подниматься в рамках дела о банкротстве, наследникам необходимо тщательно подходить к вопросу о целесообразности принятии наследства».

Кристина Черкасова полагает, что новый подход подтолкнет предпринимателей к использованию механизмов, позволяющих защитить имущество от кредиторов, в том числе трастов в иностранных юрисдикциях. Эксперт напомнила, что особенность указанного института состоит в том, что учредитель, который отдал в управление свое имущество, перестает быть его собственником. Это в свою очередь позволяет защитить активы от различных претензий. Данная структура поможет сохранить не только конфиденциальность владения и контроль над активами, но и уверенность в том, что указанные учредителем лица сохранят имущество в случае его смерти или недееспособности, заключила Кристина Черкасова.

Управляющий партнер АБ «Бартолиус» Юлий Тай позицию Верховного Суда также не поддержал. По его словам, правовая природа привлечения к субсидиарной ответственности не тождественна деликтам, поскольку обладает многими особенностями, начиная от оснований привлечения и заканчивая размером ответственности.

Адвокат пояснил, что чаще всего привлечение к такой ответственности связано с непередачей документов, несвоевременным обращением с заявлением о банкротстве и иными формальными нарушениями. Что касается размера, то он нередко не имеет прямого отношения к действиям контролирующего лица и сводится ко всему незакрытому реестру требований кредиторов. «Верховный Суд в мотивировочной части определения не привел каких-либо содержательных и убедительных доводов, а, скорее, наоборот, смешал институты возмещения убытков контролирующим лицом при банкротстве и привлечения к субсидиарной ответственности», – сказал он.

По мнению Юлия Тая, можно было бы говорить хоть о какой-то справедливости, если бы ВС распространил свой подход на случаи, когда точно известно о том, что наследникам перешло имущество, приобретенное незаконным способом за счет кредиторов. Однако и это недостаточно справедливый подход, заметил он. В то же время адвокат поприветствовал оговорку о необходимости содействия наследникам при предоставлении доказательств.

Аргументы в пользу подхода ВС

Партнер Enforce Law Company Антон Марткочаков, напротив, посчитал, что Верховный Суд пришел к верным выводам. Эксперт полагает, что субсидиарная ответственность в банкротстве является, по сути, деликтной и представляет собой денежную задолженность, немного усложненную банкротной спецификой.

Кроме того, как считает юрист, такое обязательство по смыслу абз. 2 ст. 1112 ГК РФ не связано с личностью наследодателя и должно переходить в порядке универсального правопреемства. «Ответственность наследников в данном случае ограничена размером унаследованного имущества, как и ответственность по любой другой задолженности наследодателя», – напомнил Антон Марткочаков. Он также обратил внимание на возможность отказаться от наследства.

«Представляется, что интересы кредиторов в данном случае заслуживают большей защиты, чем интересы наследников. В связи с этим сложно оценивать данную позицию как нарушающую баланс интересов и причиняющую вред бизнесу», – отметил эксперт.

Антон Марткочаков подчеркнул, что подход ВС учитывает интересы предпринимателей, поскольку направлен на противодействие одному из способов ухода от субсидиарной ответственности. «Как известно, субсидиарная ответственность, взыскание убытков и конкурсное оспаривание сделок являются основными средствами получения хоть какого-то удовлетворения требований в современной банкротной практике», – сказал юрист. По его словам, противоположная практика существовала, однако вряд ли ее можно было рассматривать как сложившуюся: «Скорее имели место единичные случаи, а Верховный Суд посчитал тему достаточно важной, чтобы задать верное направление».

Эксперт также рассказал о том, что 5 июля 2019 г. были опубликованы Рекомендации совместного Научно-консультативного совета при Арбитражном суде Поволжского округа и Арбитражном суде Уральского округа на тему «Проблемы рассмотрения дел о несостоятельности (банкротстве)». В рекомендациях НКС пришел к выводу о том, что обязанность по возмещению соответствующих убытков контролирующим должника лицом и субсидиарная ответственность по обязательствам должника не связаны неразрывно с личностью и могут быть исполнены за счет имущества умершего контролирующего лица в пределах наследственной массы его наследниками. «Данные разъяснения предугадали позицию Верховного Суда, так что комментируемое определение стоит рассматривать скорее как констатацию должного, а не как перелом судебной практики и тем более не как некое юридическое открытие», – подытожил Антон Марткочаков.