Суд отказал во включении требований детей на 3,8 млн. долл. в реестр кредиторов их матери-должника

При новом рассмотрении дела с учетом позиции ВС РФ по данному спору АС г. Москвы пришел к выводу о наличии у договора займа, право взыскания задолженности по которому унаследовали дочери должника, признаков мнимой сделки

В комментарии «АГ» адвокат Татьяна Проценко, защищавшая интересы одного из кредиторов, отметила, что позиция ВС стала переломным моментом судебной практики при рассмотрении споров о включении в реестр требований кредиторов, аффилированных с должником. По мнению экспертов, подход АС г. Москвы упрощает борьбу кредиторов с включением в реестр искусственно созданной задолженности в целях контроля банкротства и распределения имущества из конкурсной массы в пользу должника. Кроме того, он поможет сформировать практику в отношении требований аффилированных лиц должников, основанных на наследственных правоотношениях в части наследования обязательств по договорам займа.

24 марта Арбитражный суд г. Москвы в рамках дела о банкротстве № А40-235730/16-70-307 «Ф» вынес определение о признании недействительной сделкой согласие должника-физлица на включение несовершеннолетних дочерей в круг наследников по завещанию и применении последствий недействительности данной сделки, а также об отказе во включении в реестр кредиторов должника требований детей на сумму свыше 3,8 млн долл.

Партнер юридической компании «Проценко и партнеры», адвокат Татьяна Проценко, защищавшая интересы кредитора Антона Смирнова, прокомментировала «АГ» обстоятельства спора и решения судов.

Суды сочли включение требований детей должника в реестр правомерным

Пенсионерке Надежде Ушаковой на праве собственности принадлежали два участка и жилой дом в стадии строительства с хозяйственными постройками в Одинцовском районе Московской области, приобретенные по договору купли-продажи в 2004 г.

В феврале 2010 г. женщина на основании доверенности уполномочила свою дочь Марину Винтоняк и ее мужа продать указанное имущество на собственных условиях, в том числе получить причитающиеся ей деньги, делать от ее имени заявления, расписываться за нее и совершать иные действия, связанные с выполнением данного поручения. В апреле того же года был заключен договор купли-продажи дома и участков на сумму свыше 110,3 млн руб., что было эквивалентно 3,8 млн долл. Расчеты по сделке осуществлялись посредством аренды банковской ячейки. После передачи недвижимости и госрегистрации перехода прав муж Марины Винтоняк изъял из ячейки 2 млн долл. и внес на свой валютный счет в банке.

На следующий день, 29 апреля 2010 г., Надежда Ушакова заключила с дочерью и зятем договор займа на сумму 3,8 млн долл. на 6 лет. Согласно завещанию, составленному займодавцем в декабре 2015 г., правом требования возврата денежных средств, переданных по договору, наделялись ее несовершеннолетние внучки (дочери заемщиков).

В январе 2016 г. наследодатель умерла. В августе того же года нотариус выдал свидетельство о праве на наследство, согласно которому несовершеннолетние дочери Винтоняк получили по ½ доли в праве требования по договору займа.

Спустя 3 месяца в АС г. Москвы поступило заявление Марины Винтоняк о признании ее банкротом. В феврале 2017 г. было возбуждено дело о банкротстве и введена процедура реструктуризации долгов. Муж Марины Винтоняк как законный представитель несовершеннолетних детей обратился в арбитражный суд с заявлением о включении задолженности по договору займа в реестр требований кредиторов на общую сумму свыше 217,17 млн руб. (сумму, эквивалентную 3,8 млн долл.) основного долга и порядка 16,5 млн руб. процентов, начисленных в соответствии со ст. 395 ГК РФ.

В возражениях на требования финансовый управляющий, а также кредитор Антон Смирнов заявили наряду с другими кредиторами о мнимости займа, ссылаясь на неспособность займодавца предоставить указанную в договоре сумму.

«Супруги Винтоняк получили от различных лиц займы в общей сложности на несколько миллионов долларов. Самым крупным кредитором являлась компания “Дача Кампани Лимитед”, зарегистрированная в ОАЭ. Когда наступили сроки возврата займов, оказалось, что денежных средств у супругов нет, а с единственным дорогостоящим активом – торгово-развлекательным центром в одном из элитных поселков на Рублево-Успенском шоссе супруги расставаться не хотели, – пояснила Татьяна Проценко. – Мой доверитель, правопреемник компании “Дача Кампани Лимитед”, возражая против включения данных требований в реестр, указывал, что Ушакова была номинальным владельцем дома, который в действительности принадлежал супругам Винтоняк. Ушакова была пенсионеркой, а до этого работала медсестрой и не имела возможности приобрести участки и построить дом с хозяйственными постройками площадью более 700 кв. м, который был продан за 3,8 млн долл. Напротив, сфера деятельности супругов Винтоняк и их финансовое положение позволяли осуществлять подобные хозяйственные операции».

Адвокат добавила, что в октябре 2016 г. супруги Винтоняк обратились в Никулинский районный суд г. Москвы от имени детей к самим себе с иском о взыскании долга в размере 3,8 млн долл. по договору займа. Однако суд усмотрел в их действиях злоупотребление правом и прекратил производство по делу. Вышестоящие инстанции оставили решение в силе. «В ноябре 2016 г. супруги Винтоняк подали заявления в АС г. Москвы о признании каждого из них банкротом. Теперь уже в делах о банкротстве каждый из них подал заявления от имени своих детей о включении в реестр требований по данному долгу», – рассказала Татьяна Проценко.

Суды трех инстанций удовлетворили заявления о включении требований детей должника в третью очередь реестра отдельно как подлежащие погашению после удовлетворения требований кредиторов третьей очереди. Их требования на сумму, эквивалентную 2 млн долл., были удовлетворены. В погашении оставшейся части требований было отказано, поскольку движение денежных средств на сумму 1,8 млн долл. не было подтверждено. Суды исходили из того, что факт передачи денег по договору займа путем их помещения в банковскую ячейку с последующим изъятием 2 млн долл. и внесением на счет законного представителя наследниц подтвержден, а наследодатель имел право завещать имущественное требование.

Татьяна Проценко добавила, что представители независимого кредитора приводили и другие доводы о направленности поведения должника на искусственное создание задолженности через родственные связи для уменьшения доли реальной кредиторской задолженности в ущерб независимым кредиторам, сохранения своего имущества и контроля банкротства от имени своих несовершеннолетних детей. Однако суд эти доводы не проверил.

ВС указал, что доводы об источниках дохода займодавца требуют проверки и судебной оценки

Не согласившись с решениями судов, Антон Смирнов подал жалобу в Верховный Суд РФ, в которой просил отменить судебные акты. По его мнению, суд в нарушение п. 26 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда от 22 июня 2012 г. № 35 не проверил финансовую возможность предоставления заимодавцем указанной суммы денежных средств по договору займа, а заемщик использовала родственные связи для сокрытия имущества от кредиторов.

Заявитель также считал, что оформление возврата якобы имевшего место займа детям заемщика через завещание ее матери завершало цепочку фиктивных сделок, позволивших должнику сохранить за собой («в семье») собственное имущество в ущерб независимым кредиторам. Подобные сделки, совершенные под прикрытием родственных (семейных) связей, по мнению заявителя жалобы, не могут быть оценены как добросовестное поведение, подлежащее судебной защите.

Марина Винтоняк и департамент соцзащиты просили оставить решения судов без изменения, а кассационную жалобу – без удовлетворения.

Рассмотрев жалобу и материалы спора, ВС в Определении от 23 июля 2018 г. № 305-ЭС-3009 указал, что поскольку в сохранении имущества гражданина-банкрота за собой заинтересованы его бенефициары, это повышает вероятность злоупотреблений, направленных на создание видимости не существовавших в реальности отношений. Такие споры, отметил Суд, характеризуются предоставлением минимально необходимого и в то же время внешне безупречного набора доказательств о наличии задолженности у должника, обычно достаточного для разрешения подобного спора, пассивностью сторон при опровержении позиций друг друга, а также признанием обстоятельств дела или признанием ответчиком иска и т.п.

«Как следствие, во избежание необоснованных требований к должнику и нарушений прав его кредиторов к доказыванию обстоятельств, связанных с возникновением задолженности должника-банкрота, предъявляются повышенные требования. Судебное исследование этих обстоятельств должно отличаться большей глубиной и широтой, по сравнению с обычным спором, тем более если на такие обстоятельства указывают лица, участвующие в деле. Для этого требуются исследование не только прямых, но и косвенных доказательств, и их оценка на предмет согласованности между собой и позициями, занимаемыми сторонами спора. Исследованию подлежит сама возможность по исполнению сделки», – отмечается в определении.

ВС добавил, что согласно п. 26 Постановления № 35 установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности. «Требование, основанное на факте передачи денежных средств, должно подтверждаться не только распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру (что свойственно обычному спору), но и доказательствами, подтверждающими финансовые возможности кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, а также сведениями о дальнейшем движении денежных средств», – подчеркивается в документе.

Формальное составление документов об исполнении сделки, напомнил Верховный Суд, не исключает ее мнимость (п. 86 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25).

ВС подчеркнул, что вопреки требованиям ст. 71 АПК РФ, п. 3 ст. 71 Закона о банкротстве и п. 26 Постановления № 35 обстоятельства, связанные с источником наличия у займодавца денежных средств, суды оставили без внимания. Однако, по мнению судебной коллегии, заявитель жалобы представил разумные возражения. Доводы об источниках дохода займодавца для приобретения спорных объектов недвижимости имели существенное значение для разрешения спора и требовали исследования судом.

Верховный Суд обратил внимание, что нижестоящие инстанции без достаточных оснований отказали в удовлетворении ходатайства об истребовании документов о доходах заимодавца и допросе свидетеля. При этом в нарушение п. 1 и 5 ст. 71 АПК о непосредственном исследовании доказательств и отсутствии у них заранее установленной силы предполагаемые свидетельские показания суд оценил как недопустимые, не допрашивая свидетеля.

Кроме того, в судах приводились и прочие доводы о направленности поведения должника на искусственное создание через родственные связи задолженности для уменьшения доли реальной кредиторской задолженности в ущерб независимым кредиторам, сохранения своего имущества и контроля своего банкротства от имени несовершеннолетних детей. Данные доводы, подчеркнул ВС, подлежат проверке и судебной оценке в совокупности со всеми обстоятельствами дела.

В итоге дело было направлено на пересмотр в первую инстанцию.

«Определение ВС стало переломным в судебной практике по делам о банкротстве при рассмотрении споров о включении в реестр требований кредиторов, аффилированных с должником. Практически по всем схожим спорам суды ссылаются на него в своих решениях», – подчеркнула Татьяна Проценко.

АС г. Москвы признал договор займа мнимой сделкой

При новом рассмотрении материалов дела АС г. Москвы пришел к выводу о наличии у договора займа признаков мнимой сделки.

«Доводы других кредиторов и финансового управляющего были рассмотрены судьей более тщательно. Также были допрошены свидетели, истребовано наследственное дело, по ходатайству моего доверителя проведен ряд экспертиз документов, представленных должником», – отметила Татьяна Проценко.

По словам адвоката, подозрения представителей кредиторов также вызвали документы, подтверждающие реальность займа. «По результатам почерковедческой экспертизы эксперт пришел к выводу, что запись на завещании выполнена, вероятно, не Ушаковой, а иным лицом с подражанием ее почерку. При проведении технико-криминалистической экспертизы договора займа (расписки) было установлено, что документ в местах записи и подписи займодавца подвергался длительному интенсивному световому воздействию, вследствие чего определить давность его изготовления невозможно», – пояснила она.

В определении (есть у «АГ») АС г. Москвы со ссылкой на п. 26 Постановления ВС № 35 указал, что в материалы дела не представлены доказательства, подтверждающие финансовую возможность Ушаковой как приобрести указанные участки, так и произвести постройку дома, увеличив за 6 лет стоимость недвижимости более чем в 400 раз. Согласно ответу МИФНС России № 4 по Белгородской области, представленному в материалы дела, единственным источником доходов указанного лица с 1998 г. была пенсия по старости. Женщина также не была зарегистрирована как ИП, не занималась деятельностью в сфере строительства и купли-продажи недвижимости, а также иной экономической деятельностью. Кроме того, должник, конкурсные кредиторы и заимодавец являются близкими родственниками, что создает условия для злоупотреблений с целью оставления имущества «в семье», в обход требований независимых кредиторов.

Со ссылкой на позиции Верховного Суда о недопущении включения требований аффилированных к должнику кредиторов, в обоснованности которых имеются сомнения, арбитражный суд указал, что в подобных случаях к требованию кредиторов должен быть применен еще более строгий стандарт доказывания. Суд подчеркнул, что в случае удовлетворения требований заявителей за счет имущества должника последнее фактически поступит в распоряжение самого же должника. При этом размер требований детей должника не позволит остальным кредиторам получить удовлетворение своих требований в том размере, на который они вправе рассчитывать. Включение данных требований в реестр позволит должнику контролировать процедуру собственного банкротства, что является злоупотреблением правом.

Также, ссылаясь на п. 1 «Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц» ВС от 29 января 2020 г., суд указал, что, совершая мнимые сделки, аффилированные по отношению друг к другу стороны, заинтересованные в сокрытии от третьих лиц истинных мотивов своего поведения, как правило, верно оформляют все документы, но при этом не стремятся создавать реальные правовые последствия, соответствующие тем, что указаны в составленных ими документах.

В действительности, отметил АС г. Москвы, у супругов Винтоняк не было намерений создавать заемные отношения, так как данные денежные средства, полученные от продажи недвижимости, фактически им и принадлежали, а договор займа был составлен в неустановленное время с целью создания видимости законности требований своих детей. Данный документ, отмечается в определении, никем не удостоверен, исходит от имени должника и его родственников, его содержание не подтверждено иными доказательствами.

Также отмечается, что доводы кредитора подтверждаются условиями договора, согласно которому заем выдан на 6 лет, что существенно превышает срок займа у независимых кредиторов. При этом заем выдавался, когда Ушаковой Н. было 67 лет, а срок возврата наступил уже после ее смерти (в 73 года). Кроме того, он выдавался без процентов, в отличие от условий займа у независимых кредиторов, что дополнительно свидетельствует об отсутствии деловой цели у займодавца, а также о том, что супруги Винтоняк использовали данные денежные средства как собственные. Какие-либо иные объективные и неоспоримые доказательства получения денежных средств именно по договору займа от 29 апреля 2010 г., указал АС г. Москвы, в материалах дела отсутствуют. В соответствии с п. 1 ст. 170 ГК сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (мнимая сделка), ничтожна.

Суд также обратил внимание, что согласно материалам наследственного дела Марина Винтоняк приняла наследство как наследник первой очереди. При этом, так как ее дочери обратились с заявлениями о принятии наследства только 28 июля 2016 г., т.е. по истечении срока на принятие, должник в составе наследственной массы приняла и права требования по договору займа. Поскольку она являлась единственным наследником денежных средств по данному договору, это повлекло прекращение обязательств совпадением должника и кредитора в одном лице (ст. 413 ГК РФ). Дочери Винтоняк могли включиться в круг наследников по завещанию и получить права требования по договору займа только с письменного согласия матери, которое она дала 28 июля. Свидетельство о праве на наследство по завещанию было выдано 23 августа.

Суд указал, что, действуя в обход закона и с намерением причинить ущерб независимым кредиторам, должник совершила безвозмездную сделку, дав согласие на принятие дочерьми наследства по завещанию по истечении установленного законом срока для приобретения ими прав требования по данному договору. На момент совершения оспариваемой сделки перешедшие к должнику права требования по договору займа были прекращены, однако должник добровольно и безвозмездно предоставила права требования к себе своим детям, рассчитывая, что деньги останутся «в семье», а она получит контроль над своим банкротством в обход независимых кредиторов. «Таким образом, должник злоупотребил правом, а его действия были направлены исключительно на причинение вреда имущественным правам кредиторов», – отмечается в определении.

В итоге согласие должника на включение дочерей в круг наследников по завещанию к имуществу наследодателя было признано судом недействительной сделкой с применением последствий недействительности. Во включении требований детей должника в реестр требований кредиторов суд также отказал.

«При новом рассмотрении дела суд с учетом позиции ВС собрал и проанализировал все доказательства, имеющие значение для дела, и отказал аффилированным кредиторам во включении их требований в реестр», – резюмировала Татьяна Проценко.

Эксперты сочли выводы арбитражного суда убедительными и обоснованными

По мнению руководителя группы по банкротству АБ «Качкин и партнеры» Александры Улезко, выводы, изложенные в определении АС г. Москвы, взвешенные и убедительные, а с учетом позиции Верховного Суда по данному обособленному спору – ожидаемые.

«Обращает на себя внимание вывод, что если задолженность подтверждена решением суда, то в деле о банкротстве и без оспаривания данного решения, как указано в п. 24 Постановления № 35, суд может отказать во включении в реестр требований кредиторов», – пояснила эксперт в комментарии «АГ», добавив, что ранее такая позиция была высказана в Определении ВС от 1 ноября 2019 г. № 307-ЭС19-10177(2,3) по делу о банкротстве ООО «БЭСТ». Но в этом деле, заметила Александра Улезко, такое решение объяснялось тем, что вопрос субординации требований кредиторов в принципе не может рассматриваться вне дела о банкротстве. Поэтому в деле ООО «БЭСТ» Суд справедливо указал: «В то же время подтверждение в судебном порядке существования долга ответчика перед истцом, хотя и предоставляет последнему право на принудительное исполнение, само по себе правовую природу (существо и основание возникновения) задолженности не меняет. Это означает, например, что неустойка, даже если она и взыскана судом, продолжает оставаться финансовой санкцией. Равным образом и взыскание дивидендов (если было принято решение об их распределении) не отменяет того факта, что полномочие на их получение вытекает из прав участия в корпорации».

«В деле о банкротстве М. Винтоняк все же речь идет о мнимой сделке. По сути, отказ во включении в реестр требований кредиторов несуществующей задолженности не является субординацией, которая в чистом виде заключается в понижении очередности требований, вытекающих из участия, а не в отказе во включении их в реестр», – подчеркнула эксперт. Тем не менее, добавила она, случаи мнимости сделок и искусственно созданной кредиторской задолженности, отраженные в многочисленных позициях Верховного Суда (например, Определение от 26 мая 2017 г. № 306-ЭС16-20056 (6); Обзор судебной практики, утвержденный 29 января 2020 г.), рассматриваются как примеры субординации с отказом во включении в реестр.

«Суд, на мой взгляд, справедливо отказал во включении в реестр требований дочерей должника, не требуя отдельного обжалования судебного акта, подтверждающего часть долга. Суд и в порядке искового производства мог и должен был оценить, что сделка является ничтожной как мнимая или совершенная со злоупотреблением правом», – считает Александра Улезко. Такой подход, по ее мнению, обоснован и упрощает борьбу кредиторов с включением в реестр искусственно созданной задолженности в целях контроля процедуры банкротства и распределения имущества из конкурсной массы в пользу должника.

По мнению управляющего партнера АБ «Юшин и партнеры» Анатолия Юшина, при повторном рассмотрении суд сделал законные и обоснованные выводы. «При этом очевидно, что суд не только руководствовался доводами ВС, но и провел дополнительное исследование материалов дела, включая судебную экспертизу», – добавил он.

Выводы АС г. Москвы, считает эксперт, полностью соответствуют тенденции судебной практики последних лет на защиту интересов независимых кредиторов в рамках процедуры банкротства. Судом при рассмотрении данного дела в отношении требований детей должника был применен так называемый «повышенный стандарт» доказывания, включающий изучение прежде всего реальных, а не формальных правоотношений по сделке, ее анализ на предмет мнимости или притворности, а также изучение фактической платежеспособности сторон договора.

Адвокат пояснил, что в данном деле суд, рассмотрев совокупность обстоятельств (выводы экспертизы о подлинности подписи и сроках составления документов от имени матери должника, отсутствие у нее фактической возможности приобрести дорогостоящее имущество, в счет продажи которого был якобы предоставлен заем должнику, отсутствие доказательств, подтверждающих передачу денежных средств должнику по договору займа, аффилированность и заинтересованность всех участников сделки), сделал закономерный вывод об отсутствии оснований для включения в реестр требований, заявленных от имени детей должника.

«В целом определение АС г. Москвы основано на подходах, активно применяемых арбитражными судами при рассмотрении дел о банкротстве, – отметил в заключение Анатолий Юшин. – Вместе с тем считаю, что оно поможет сформировать практику в отношении требований аффилированных лиц должников, основанных на наследственных правоотношениях, в части наследования обязательств по договорам займа».