Совет АП СПб вынес предупреждение адвокату, заключившему с доверителем мнимую сделку

Как указано в решении, нарушения, допущенные адвокатом, существенно значимые, поскольку нанесли ущерб авторитету адвокатуры; при этом было учтено, что заключение мнимой сделки не причинило ущерб доверителю

Один из адвокатов отметил, что природа отношений доверителя и адвоката подразумевает решение, в том числе, нестандартных юридических вопросов, но важно помнить, что такое решение должно соответствовать требованиям законодательства и КПЭА. Другой обратил внимание, что участие адвокатов в подобных сделках крайне вредно для корпорации.

Совет АП Санкт-Петербурга опубликовал решение
от 15 сентября о применении меры дисциплинарной ответственности в виде предупреждения к адвокату, заключившему с доверителем договор купли-продажи, который впоследствии суд признал недействительным.

Признание сделки недействительной

Н. являлся адвокатом супругов Б. 16 ноября 2018 г. он заключил с Б.С. договор купли-продажи принадлежащих последнему 100% долей в уставном капитале ООО. Позднее Б.Т. направила в Квалификационную комиссию и Совет АП СПб жалобу на адвокатов Н. и Г., указав, что они приобрели дорогостоящее имущество, принадлежащее ей и ее супругу. В 2019 г. Квалифкомиссия и Совет палаты пришли к выводу об отсутствии в действиях адвокатов нарушений этических требований к адвокатской профессии.

В последующем указанная сделка была оспорена доверителями и признана постановлением Тринадцатого Арбитражного апелляционного суда недействительной. Суд посчитал, что договор купли-продажи долей был заключен Б.С. после возникновения задолженности у общества, которая не была оплачена, и такие действия являются злоупотреблением правом. Более того, суд указал, что Н., оказывая Б.С. правовую помощь, не мог не знать о реальном намерении доверителя по отчуждению доли, в связи с чем адвоката нельзя признать добросовестным приобретателем. Таким образом, апелляционная коллегия заключила, что договор купли-продажи от 16 ноября 2018 г. является ничтожной, мнимой сделкой в силу п. 1 ст. 170 ГК РФ. Данное постановление оставлено кассационным судом без изменений.

Доверители настаивали на недобросовестном поведении адвоката

Ссылаясь на указанное постановление суда, 2 июля 2021 г. супруги Б. вновь направили в адвокатскую палату жалобы, которые послужили поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении Н. По мнению заявителей, вступившим в законную силу судебным актом установлено недобросовестное поведение адвоката, выразившееся в том, что он, в силу оказания Б.С. правовой помощи, понимая характер действий с имуществом доверителя и их незаконность, выступил недобросовестной стороной недействительной (ничтожной) мнимой сделки с имуществом доверителя, получив указанное имущество в свою собственность, а затем удерживал указанное имущество до вступления в силу решения арбитражного суда.

Заявители указали, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом, ранее не были и не могли быть учтены Квалифкомиссией и Советом палаты, поскольку судебные акты были вынесены после рассмотрения дисциплинарного дела в отношении Н. и Г. В связи с этим заявители просили привлечь адвоката Н. к дисциплинарной ответственности и применить к нему взыскание в виде прекращения адвокатского статуса.

Доводы адвоката

В своих возражениях Н. указал, что заявители фактически просят пересмотреть ранее вынесенное заключение Квалифкомиссии и решение Совета АП СПб в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, которыми являются судебные акты. При этом он подчеркнул, что отмена или изменение решения о прекращении дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действиях адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности диспозицией ст. 25 КПЭА не предусмотрены.

Кроме того, Н. обратил внимание на вывод апелляционной инстанции о том, что отсутствие у покупателя на момент совершения оспариваемой сделки намерения вернуть спорное имущество не имеет правового значения, поскольку в рамках мнимого договора купли-продажи не происходит реальная передача правомочий собственника от продавца покупателю, а значит, стороны изначально исходят из отсутствия фактического выбытия вещи из владения продавца. Адвокат добавил, что суд прямо указал: именно Б.С. злоупотребил своим правом на отчуждение долей в уставном капитале общества.

Н. также отметил, что недействительная сделка не влечет иных последствий, кроме связанных с ее недействительностью. Он пояснил: как настаивал в суде Б.С. и в этом был поддержан судами апелляционной и кассационной инстанций, он и после совершения оспариваемой сделки не утрачивал фактический контроль над обществом. В связи с этим, резюмировал адвокат, в вину ему может быть поставлено только участие в недействительной (мнимой) сделке, совершенной в ноябре 2018 г., – т.е. к настоящему времени с момента совершения дисциплинарного проступка прошло более двух лет, таким образом, истек срок давности привлечения к дисциплинарной ответственности.

Квалифкомиссия выявила нарушения КПЭА

23 июня Квалификационная комиссия АП СПб вынесла заключение о нарушении Н. взаимосвязанных требований п. 2 ст. 5, подп. 1 п. 1 ст. 9, п. 5 ст. 9 и п. 1 ст. 10 КПЭА. По мнению Комиссии, нарушение выразилось в том, что адвокат, будучи осведомленным, что на имущество доверителя может быть обращено взыскание в рамках привлечения последнего к субсидиарной ответственности, заключил с Б.С. договор купли-продажи, который впоследствии был признан недействительным. Таким образом, приняв на себя юридическое владение имуществом, в том числе с целью обеспечения невозможности обращения на него взыскания по долгам доверителя, Н. оказался в положении лица, осознанно участвующего в противоправном деянии. «В свою очередь, подобное поведение привело к подрыву доверия в отношении такого адвоката в глазах любого разумного и осведомленного третьего лица и, как следствие, к подрыву авторитета адвокатуры», – подчеркивалось в заключении Квалифкомиссии АП СПб.

Представитель адвоката Н. направил в Совет палаты письменное заявление о несогласии с заключением Квалифкомиссии, в котором отметил противоречивость и необоснованность изложенных в нем выводов, в том числе о длящемся характере нарушения. Он настаивал на необходимости прекращения дисциплинарного производства в связи с истечением сроков давности привлечения к дисциплинарной ответственности.

Совет палаты применил к адвокату предупреждение

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, Совет АП СПб согласился с содержащимися в заключении Квалифкомиссии выводами, основанными на верно и полно установленных фактических обстоятельствах. Совет напомнил, что в соответствии с требованиями подп. 8 п. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе приобретать каким бы то ни было способом в личных интересах имущество и имущественные права, являющиеся предметом спора, в котором он участвует как лицо, оказывающее юридическую помощь. Совет разъяснил, что действие указанной нормы может быть распространено на имущество, которое хотя и не являлось предметом судебного спора на момент его приобретения, но могло стать им впоследствии (при условии, что адвокату было известно о возможном заявлении притязаний на имущество доверителя со стороны третьих лиц).

«Адвокат, будучи лицом, обладающим знаниями и опытом в вопросах содержания действующих правовых норм и существующей практики правоприменения, безусловно, имеет более ясное представление о перспективах конкретного имущественного спора, чем его доверитель, не обладающий такими специальными познаниями в области права. Подобная изначально неравная осведомленность сторон о необходимости и последствиях совершения сделки, о справедливой цене, о реальности угрозы утраты спорного имущества очевидно создает предпосылки для злоупотребления “сильной” стороной своим преимущественным положением, что прямо запрещено адвокату подп. 1 п. 1 ст. 9 КПЭА», – поясняется в решении.

Как отметил Совет палаты, совершение адвокатом сделки со спорным имуществом доверителя очевидно порождает обоснованные сомнения в добросовестности поведения адвоката, что, в свою очередь, ведет к утрате доверия к нему. Он посчитал, что Н., будучи осведомленным о банкротстве общества, одним из конечных бенефициаров которого являлся его доверитель, в силу наличия юридического образования и профессионального опыта не мог не знать, что на имущество доверителя может быть обращено взыскание в рамках привлечения последнего к субсидиарной ответственности.

В связи с изложенным Совет АП СПб усмотрел в действиях Н. нарушение п. 2 ст. 5 и подп. 1 и 8 п. 1 ст. 9 КПЭА. Вместе с тем он подчеркнул, что допущенные адвокатом нарушения были совершены в момент заключения спорной сделки, т.е. 16 ноября 2018 г. К моменту возбуждения дисциплинарного производства по жалобе Б.С. (20 августа 2021 г.) установленный п. 5 ст. 18 КПЭА (в редакции, действовавшей на момент совершения дисциплинарного проступка) предельный шестимесячный срок привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности истек. Ссылаясь на подп. 6 п. 1 ст. 25 КПЭА, Совет палаты принял решение о прекращении дисциплинарного производства в данной части по указанному основанию.

Совет также напомнил: из смысла и содержания п. 1 ст. 10 КПЭА следует, что одной из публичных функций адвокатской профессии является демонстрация ее членами исключительно правовой модели поведения и поступков, отвечающих общепринятым в обществе представлениям о нравственности и морали. Было принято во внимание, что применительно к данному делу и с учетом обязательного опубликования судебных актов арбитражных судов РФ на общедоступном интернет-ресурсе, с момента размещения на указанном ресурсе полного текста постановления суда апелляционной инстанции о противоправном поведении Н. стало известно широкому кругу лиц. При этом на принадлежность Н. к адвокатскому сообществу прямо указано в тексте судебного акта, что позволяет утверждать о состоявшемся нарушении адвокатом положений п. 5 ст. 9 КПЭА, посчитал Совет АП СПб.

Он согласился с Квалифкомиссией о том, что противоправность поведения адвоката Н. (противоречие требованиям закона, правам и законным интересам иных лиц) очевидно носила длящийся характер и оканчивалась лишь в момент прекращения указанного ранее юридического владения «укрываемым» имуществом (применительно к доле в уставном капитале ООО – с даты внесения соответствующих сведений в ЕГРЮЛ). Такие сведения (о прекращении владения Н.) были внесены в Реестр лишь 4 августа 2021 г. Следовательно, поясняется в решении, с указанной даты и должно определяться начало течения срока применения к адвокату мер дисциплинарной ответственности по данному дисциплинарному проступку. В то же время дисциплинарное производство по данному делу было возбуждено 20 августа 2021 г. Поскольку к моменту возбуждения дисциплинарного производства установленный действующей редакцией КПЭА срок не только не истек, но и не начал течение, дисциплинарное дело правомерно было рассмотрено по существу, отмечается в документе.

Таким образом, Совет АП СПб пришел к выводу, что в результате дисциплинарного производства вне разумных сомнений установлены факты ненадлежащего профессионального поведения Н. Посчитав нарушения, допущенные адвокатом, существенно значимыми, поскольку они нанесли ущерб авторитету адвокатуры, Совет учел, что заключение адвокатом мнимой сделки с доверителем не повлекло причинения ущерба заявителю жалобы.

«Критически оценивая действия адвоката Н. в указанной ситуации, Совет тем не менее не может рассматривать Б.С. в качестве жертвы обмана со стороны адвоката, поскольку, как следует из содержания постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда, “в настоящем случае ни истец, ни ответчик, будучи осведомленными о целях, обстоятельствах, а также сопутствующих рисках совершения оспариваемой сделки, не могут быть признаны судом добросовестными сторонами по ней”», – подчеркнуто в решении.

Совет АП СПб также учел, что дисциплинарный проступок адвоката Н. заключается не в причинении ущерба доверителю Б.С., а в том, что он исполнил его незаконную просьбу и умышленно совершил действия, связанные с несоблюдением закона и нарушением этических правил (п. 1 ст. 10 КПЭА). Обращаясь к правовой позиции КС, Совет отметил, что юридическая ответственность, если она выходит за рамки восстановления нарушенных неправомерным деянием отношений или возмещения причиненного этим деянием вреда, является средством публично-правового реагирования на правонарушающее поведение, в связи с чем вид и мера ответственности лица, совершившего правонарушение, должны определяться исходя из публично-правовых интересов, а не частных интересов потерпевшего (определения от 21 декабря 2006 г. № 562-О; от 20 ноября 2008 г. № 1034-О-О; от 8 декабря 2011 г. № 1714-О-О).

Так, при определении меры дисциплинарной ответственности Н. Совет палаты принял во внимание, что адвокат, в отличие от доверителя Б.С., исполнил решение суда о реституции и вернул имущество 4 августа 2021 г. Кроме того, Совет учел, что нарушение совершено в ноябре 2018 г. – т.е. четыре года назад – и с этого момента иных нарушений адвокат не допускал, он имеет длительный безупречный стаж адвокатской деятельности и у него отсутствуют дисциплинарные взыскания.

В связи с изложенным Совет АП СПб признал в бездействии Н. нарушение требований подп. 1 п. 1 ст. 9, п. 1 ст. 10, п. 2 ст. 5 и п. 5 ст. 9 КПЭА и применил к нему меру дисциплинарной ответственности в виде предупреждения. В остальной части дисциплинарное производство прекращено вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности.

Адвокаты проанализировали затронутую в решении Совета проблему

Адвокат АП Московской области Виктор Погудин в комментарии «АГ» отметил, что природа отношений доверителя и адвоката подразумевает решение, в том числе нестандартных юридических вопросов, при этом такое решение должно соответствовать требованиям законодательства и КПЭА, и это является задачей адвоката.

«Доверитель в силу отсутствия у него специальных знаний и других личных обстоятельств не всегда может оценить, насколько юридически верно совершение тех или иных действий. В связи с этим он может обращаться к адвокату с поручениями, которые, на первый взгляд, носят сомнительный характер (какой-либо статистики по данным вопросам найти не удалось, но допускаю, что многие адвокаты сталкивались с такими просьбами). По части таких поручений найти законное решение иногда все-таки возможно, а если нет, то от них следует отказываться, а не рисковать адвокатским статусом ради материальной выгоды», – считает Виктор Погудин.

По мнению адвоката, решение Совета АП СПб показывает, что адвокат может допускать ошибки, но он обязан их исправлять, если ему об этом стало известно. Виктор Погудин полагает, что при изложенных обстоятельствах мера дисциплинарного ответственности могла быть строже, но в связи с давностью событий было вынесено предупреждение, с чем, вероятно, согласился Н.

Адвокат АП Белгородской области, управляющий партнер КА «МАРК ЛАБЕОН» Игорь Кобзарев считает решение Совета АП СПб своевременным и справедливым. «Нередки ситуации, когда процедура банкротства используется должниками в целях “избавления” от пула кредиторов. При этом должники всеми правдами и неправдами стараются избавиться от активов, передавая их дружественным третьим лицам, зачастую по противоправным сделкам. Важно понимать, что подобные сделки практически всегда оспариваются арбитражными управляющими в суде и виновными могут быть признаны все участвовавшие в ее заключении стороны», – разъяснил адвокат.

Игорь Кобзарев отметил, что участие адвокатов в подобных сделках является крайне вредной для корпорации практикой. Во-первых, это прямое нарушение КПЭА, наносящее профессионально-этический ущерб авторитету адвокатуры, адвокатской профессии и различным институтам адвокатуры. Так, в определении
по делу № А40-187983/1 суд округа приравнял адвокатскую тайну к банковской и прекратил ее иммунитет перед конкурсным управляющим, уточнил адвокат.

Во-вторых, Игорь Кобзарев заметил, что не один год формируется опасная судебная практика оспаривания арбитражными управляющими сделок с участием адвокатов. «Крайне важно наработать в этом направлении защитную, предсказуемую для адвокатов практику. Для этого весьма важны соблюдение членами корпорации исключительно правовой модели поведения и совершение поступков, отвечающих принятым в обществе представлениям о нравственности и морали», – резюмировал он.