Проект закона о цифровых финансовых активах подготовлен ко второму чтению

Из документа были исключены такие понятия, как майнинг, смарт-контракт и токен, криптовалюта и цифровой кошелек

Один из экспертов «АГ» отметил, что, хотя нормы проекта и стали более конкретными, одновременно с этим они затрагивают больше правоотношений, что, по его мнению, связано с изменившимся понятием цифровых активов, к которым теперь могут относиться разные права. Второй считает, что такая бюрократизация ни к чему хорошему не приведет, так как раньше уступки прав требования по долгам можно было совершать свободно, а теперь потребуются время и расходы.

20 марта на сайте Госдумы появился текст проекта федерального закона № 419059-7 о цифровых финансовых активах. Рассмотрение законопроекта должно состояться в апреле.

Как ранее писала «АГ» проект закона был подготовлен Минфином, но внесен в Думу группой депутатов, которые участвовали в обсуждении инициативы. Тогда отмечалось, что законопроект призван регулировать отношения, возникающие при создании, выпуске, хранении и обращении цифровых финансовых активов, а также осуществление прав и исполнение обязательств по смарт-контрактам.

Ко второму чтению документ сильно изменился. В частности, теперь документом регулируются отношения, возникающие при выпуске, учете и обращении цифровых финансовых активов, а кроме того, особенности деятельности оператора информационной системы, в рамках которой осуществляется выпуск цифровых финансовых активов, а также оператора обмена таких активов.

Отмечается, что цифровыми финансовыми активами признаются цифровые права, включающие обязательственные и иные права, в том числе денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам. Сюда же входит право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, закрепленных в решении о выпуске цифровых финансовых активов в порядке, установленном законопроектом, выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения записей в информационной системе на основе распределенного реестра.

В проекте закона указывается, что в информационных системах, в рамках которых осуществляется выпуск цифровых финансовых активов, могут осуществляться выпуск и использование в целях организации обращения цифровых финансовых активов или совершения иных сделок, связанных с обращением цифровых финансовых активов, совокупности электронных данных. Они должны быть получены по правилам таких информационных систем и не относиться к цифровым финансовым активам (далее – цифровые операционные знаки). Банк России вправе определить случаи осуществления выпуска и использования цифровых операционных знаков, а также он устанавливает порядок осуществления их выпуска и использования.

Отмечается, что вносить записи о зачислении цифровых финансовых активов их первому обладателю вправе ИП, юрлица, личным законом которых является право иностранного государства, а также коммерческие организации, личным законом которых является российское право.

В проекте закона указывается, что должно содержать решение о выпуске цифровых финансовых активов. Кроме того, разъясняются их учет и обращение. Так, подчеркивается, что Банк России вправе определить признаки цифровых финансовых активов, приобретение которых лицом, не являющимся квалифицированным инвестором, может осуществляться только в пределах установленных ЦБ суммы денежных средств, передаваемых в их оплату, и (или) совокупной стоимости иных цифровых активов либо цифровых операционных знаков, передаваемых в качестве встречного представления.

В документе закрепляется, что оператор информационной системы обязан предоставлять содержащуюся в записях распределенного реестра информацию о цифровых финансовых активах, принадлежащих их обладателю, по требованию судов, Росфинмониторинга, при наличии согласия руководителя следственного органа – по требованию органов предварительного следствия по делам, находящимся в их производстве. Кроме того, оператор информационной системы обязан предоставить информацию оперативникам, если имеется решение суда, по запросам, направляемым уполномоченными лицами в соответствии с законодательством РФ о противодействии коррупции, а также по требованию конкурсного управляющего.

Отмечается, что оператор информационной системы должен собирать информацию о пользователях цифровых финансовых активов, а в случае утраты сведений несет ответственность.

Согласно проекту операторами обмена цифровых финансовых активов могут быть кредитные организации и организаторы торговли, которые включены Банком России в установленном им порядке в реестр операторов обмена цифровых финансовых активов.

Устанавливаются и особенности обращения цифровых финансовых активов, удостоверяющих возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, закрепляется право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, а также особенности выпуска и обращения цифровых финансовых активов, удостоверяющих права участия в капитале хозяйственного общества.

Корреспондирующие изменения вносятся в Закон об акционерных обществах, Закон о противодействии легализации преступных доходов, Закон о ЦБ РФ, Законы о рекламе и об информации.

Предполагается, что поправки вступят в действия уже с 1 октября 2019 г.

В комментарии «АГ» финансовый директор юридической компании BMS Law Firm Юрий Степанов, анализировавший первую редакцию документа, отметил, что из законопроекта исчезли многие определения, такие как смарт-контракт, майнинг и т.д. В то же время понятие цифровых финансовых активов было расширено, в частности, к ним будут относиться обязательственные и иные права. «Эти поправки были связаны с учетом мнения представителей индустрии и бизнес-сообщества. Дело в том, что ранее содержавшиеся определения были слишком широкими, что могло привести к неправильному применению закона. Вполне вероятно, что в последующем часть этих понятий вернется в закон, но в совершенно ином виде. В настоящий же момент нормы проекта стали более конкретными, но одновременно с этим они затрагивают больше правоотношений, что связано, в частности, с изменившимся понятием цифровых активов, к которым теперь могут относиться разные права», – заключил Юрий Степанов.

Партнер юридической компании «Дювернуа Лигал» Александр Арбузов отметил, что у любого здравомыслящего человека при прочтении фразы «цифровыми финансовыми активами признаются цифровые права…» возникает вопрос о том, зачем один термин (цифровые права) называть другим (цифровые финансовые активы).

«Если же не придираться к юридической технике, то, по существу, законопроект не просто изменился, это абсолютно новый будущий закон, поскольку если прежняя редакция была посвящена “криптовалютам” и “токенам”, то новая касается любых прав требования: денежные требования (например, долги по займу), права по эмиссионным ценным бумагам (например, акциям), право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг и пр. Все эти виды “обязательственных и иных прав” (как сказано в тексте) объединены в один термин “цифровые права”», – указал Александр Арбузов.

Он отметил, что в соответствии с требованиями закона операторами, имеющими соответствующее разрешение, будет вестись учет таких прав в «информационных системах» под контролем Банка России. «Таким образом, вместо изначальной цели регулирования оборота электронных валют (разного рода биткоинов, его многочисленных аналогов – альткоинов, а также токенов) законотворцы решили объять необъятное – весь рынок прав требования. Для чего это делается? Слухи ходили давно, а потому цель проекта известна – поставить под фискальный (прежде всего налоговый) контроль как можно больший объем операций с денежными притязаниями», – посчитал юрист.

По его мнению, «ни к чему хорошему» подобного рода бюрократизация не приведет: «Если раньше уступки прав требования по долгам можно было совершать свободно, то теперь потребуются время и расходы. И это не говоря уже о том, что возникнет путаница, какие права требования считать “цифровыми финансовыми активами”, а какие нет». Александр Арбузов выразил надежду, что законопроект все же не будет принят.

Напомним, 18 марта Владимир Путин подписал закон о внесении изменений в части 1, 2 и 3 ГК РФ, касающихся цифровых прав. Проект поправок был внесен в Думу еще в марте 2018 г., а во втором чтении он был принят почти год спустя. При этом, как писала «АГ», законопроект претерпел значительные изменения в сравнении с изначальным вариантом.