КС выступил против передачи споров между РФ и иностранными инвесторами в международный арбитраж

Как пояснил Конституционный Суд, Закон о международных договорах РФ не допускает временного применения положений международного договора о разрешении международным арбитражем споров между Россией и иностранными инвесторами

По мнению одного из экспертов, КС правильно обратил внимание, что временное применение международного договора само по себе не предполагает безоговорочного применения всех его положений. Другой отметил, что выводы Суда, с одной стороны, защищают интересы государства, но, с другой стороны, вряд ли могут быть восприняты положительно иностранными инвесторами, и не только по «делу ЮКОСа».

Конституционный Суд РФ вынес Определение от 24 декабря № 2867-О-Р, в котором разъяснил собственное Постановление от 27 марта 2012 г. № 8-П по делу о проверке конституционности п. 1 ст. 23 Закона о международных договорах РФ.

Напомним, тогда в КС обратился житель г. Читы Игорь Ушаков, которому таможня пересчитала уплаченную пошлину за товары личного пользования, ввезенные из КНР, с учетом более высоких ставок, предусмотренных временно применявшимся в тот момент Соглашением о Таможенном союзе. Заявитель жалобы обратил внимание на возможность временного применения в России не вступивших в силу международных договоров без их официального опубликования. В Постановлении № 8-П/2021 КС указал, что такие договоры необходимо официально публиковать до того, как их начнут применять. В итоге дело заявителя было направлено на пересмотр, а оспариваемая им норма признана конституционной с учетом данного Судом толкования.

Правительство указало на неопределенность в толковании постановления КС

Правительство РФ направило в КС ходатайство, в котором просило разъяснить указанное постановление. По мнению госоргана, при интерпретации изложенных в постановлении выводов в правоприменительной практике (в том числе международных и иностранных органов) возникла неопределенность в толковании п. 1 резолютивной части. Это, в свою очередь, может допускать временное применение положений международного договора РФ, предусматривающих обязательную компетенцию международного арбитража по разрешению споров между государством и иностранными инвесторами, возникших в связи с инвестированием в российские компании и предпринимательской деятельностью на территории РФ.

Правительство указало, что в настоящее время в России не принят федеральный закон, санкционирующий передачу указанных суверенных прав международному арбитражу, в связи с чем правительство не вправе передавать споры иностранных инвесторов в международный арбитраж, так как не обладает полномочиями по изменению компетенции российских судов. Таким образом, правительство просило разъяснить, допускает ли п. 1 ст. 23 Закона о международных договорах РФ временное применение положений международных договоров, предусматривающих передачу споров между РФ и иностранными инвесторами в международный арбитраж и тем самым их исключение из юрисдикции российских судов.

Разъяснения Конституционного Суда

В ответ на ходатайство правительства КС пояснил, что федеральным законодателем введены особые правила временного применения международного договора, решение об обязательности которого для РФ принимается в форме федерального закона. Их нельзя воспринимать как устанавливающие исключительно процедурные ограничения временного применения международного договора, такие как срочность или необходимость опубликования. Поэтому конституционно-правовое истолкование п. 1 ст. 23 Закона о международных договорах РФ, выявленное КС в Постановлении № 8-П/2012, не должно интерпретироваться как допускающее временное применение по решению правительства любых положений официально опубликованного международного договора.

Как пояснил Суд, подписываемые от имени РФ международные договоры нередко одновременно затрагивают вопросы, которые в качестве предмета регулирования относятся к полномочиям как исполнительной, так и законодательной власти. Применительно к полномочиям последней речь может идти как об отношениях, подлежащих законодательному регулированию, но которые могут быть урегулированы другими органами, так и о тех, которые вследствие прямого указания Конституции РФ регулируются только законом.

«В последнем случае речь идет об исключительных полномочиях федерального парламента, которым прямым указанием Конституции РФ на закон как единственную форму решения соответствующего вопроса придана особая значимость. При этом отнесение к данному регулированию само по себе не препятствует возможности предусмотреть в международном договоре положения, затрагивающие сферу действия соответствующих конституционных предписаний, но во всяком случае предполагает допустимость применения таких положений международных договоров только после их ратификации», – отмечается в определении.

Конституционный Суд подчеркнул, что подписание от имени РФ по решению ее правительства международного договора, подлежащего ратификации и предусматривающего его временное применение, с очевидностью не может означать согласия российского правительства на распространение положения о временном применении международного договора на его нормы, затрагивающие исключительные полномочия федерального парламента. Иное означало бы, что правительство без согласия Федерального Собрания «могло бы в нарушение принципа разделения властей изменять осуществленное посредством федерального закона правовое регулирование отношений, которые ни при каких обстоятельствах не могут – вопреки конституционным нормам, определяющим исходные параметры конституционного правопорядка и имеющим особое значение для гарантирования прав и свобод человека и гражданина, – выводиться из сферы регулирования непосредственно федерального закона», пояснил КС.

Он добавил, что конституционно-правовой смысл п. 1 ст. 23 Закона о международных договорах РФ, выявленный в Постановлении № 8-П/2012, не допускает временного применения положений международного договора РФ, которые предусматривают разрешение международным арбитражем споров между РФ и иностранными инвесторами, возникших в связи с осуществлением ими инвестиций и предпринимательской деятельности в России, даже если такой договор был официально опубликован, без принятия федерального закона о его ратификации.

Указанная норма Закона, пояснил Суд, не предполагает, что согласие российского правительства на временное применение международного договора РФ, оговоренное при его подписании, распространяется на положения, предусматривающие передачу споров между Россией и иностранными инвесторами в международный арбитраж.

Эксперты прокомментировали выводы КС

Адвокат АП Ставропольского края Нарине Айрапетян полагает, что КС верно обратил внимание на то, что временное применение международного договора само по себе не предполагает безоговорочного применения всех его положений. «Иное толкование нивелировало и обесценивало бы процедуру “вступления в силу” международного договора. Одновременно с этим государства вправе на внутринациональном уровне самостоятельно определять порядок вступления в силу договора, а также возможность либо невозможность применения положения международных соглашений до их ратификации. С учетом того, что единой позиции по данному вопросу не сформировано, считаю это правильным. И в данном отношении то обстоятельство, что ч. 4 ст. 15 Конституции установлен приоритет международного договора над нормами федерального закона, не имеет правового значения», – отметила она в комментарии «АГ».

По мнению эксперта, исходя из положений Конституции, международные акты должны не противоречить основным конституционным принципам. «Россия не вправе заключать международные договоры, не соответствующие Конституции РФ, поэтому считаю верной позицию о том, что при соотнесении норм, устанавливающих иные правила, должны в первую очередь учитываться конституционные принципы. Любые решения, связанные с заключением и выполнением международных договоров, если они влекут изменение ранее установленных законодателем условий реализации прав и свобод, должны приниматься с соблюдением принципа поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, что, как верно отметил КС, “предполагает сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм”», – подчеркнула она.

Нарине Айрапетян назвала логичной и адекватной формулировку, включаемую в международные договора в части соглашения подписавших сторон на его временное применение в той степени, в какой такое применение не противоречит Конституции и национальному законодательству.

Руководитель арбитражной практики АБ «Халимон и партнеры» Игорь Ершов отметил, что российскому юридическому сообществу, внимательно следящему за происходящим в судебном правоприменении не только в России, но и за ее пределами, очевидно, что необходимость в разъяснении Постановления № 8-П/2012 возникла у государства в связи с рассмотренным и удовлетворенным международным арбитражем в Гааге иском иностранных инвесторов к России на 50 млрд долл. по «делу «ЮКОСА».

«Полагаю, нельзя согласиться с разъяснением КС по ряду оснований. По моему мнению, судебный орган конституционного контроля вышел за пределы принятого в 2012 г. постановления, поскольку дополнил ранее сделанный вывод о необходимости публикации временно применяемых международных договоров РФ совершенно новым выводом и по иному предмету, не связанному с первоначальным. Правительство интересовало сейчас, допускает ли норма п. 1 ст. 23 Закона о международных договорах РФ временное применение положений международных договоров России, предусматривающих передачу споров между РФ и иностранными инвесторами на рассмотрение международного арбитража и тем самым исключение данных споров из юрисдикции российских судов», – подчеркнул эксперт.

По его мнению, правовая связь между предметами, указанными в обращении, рассмотренном в 2012 г., и ходатайстве Правительства РФ, отсутствует. «Как следствие, фактически КС не разъяснил собственный судебный акт, а рассмотрел и разрешил новый вопрос: конституционна ли указанная норма закона применительно к временному применению положений международного договора РФ, которые предусматривают разрешение международным арбитражем споров между РФ и иностранными инвесторами, возникших в связи с осуществлением ими инвестиций и предпринимательской деятельности на территории РФ, даже если данный договор был официально опубликован, без принятия закона о его ратификации, и указал на неконституционность нормы в данном случае», – считает Игорь Ершов.

Он добавил, что КС вышел за пределы предмета Постановления № 8-П, фактически признав неконституционной норму Закона об иностранных инвестициях РФ о предоставлении Правительству РФ права принимать решение о подписании от имени государства международных договоров о поощрении и взаимной защите инвестиций, которые могут, согласно сложившейся международной практике, включать условие о рассмотрении споров, возникающих в связи с осуществлением инвестиций и предпринимательской деятельности в России между иностранным инвестором и РФ, в международном арбитраже (третейском суде).

«Данная норма, полагаю, презюмирует юридическую действительность временно применяемого договора с указанным условием, подписанного правительством. Однако КС ограничил применение данной нормы необходимостью соблюдения конституционного принципа разделения властей и конкретизирующих его конституционных положений, которые императивно предписывают регулировать соответствующие отношения исключительно посредством федерального закона (в том числе закона, которым ратифицируется международный договор). Предпринятое Судом правовое “вторжение” в специальный Закон об иностранных инвестициях, к сожалению, не создает необходимую правовую стабильность, поскольку иностранные инвесторы таким образом могут лишиться тех способов судебной защиты, которые предусмотрены временно применяемыми РФ международными договорами», – убежден юрист.

Игорь Ершов отметил, что подача обращения Правительства РФ как ходатайства о разъяснении ранее принятого КС постановления по схожему, но иному предмету, а не в качестве самостоятельного обращения позволила Суду придать обратную силу новому выводу и применять норму п. 1 ст. 23 Закона в том конституционно-правовом смысле, который он придал комментируемым определением, не с 24 декабря 2020 г., а с 2012 г., что также не способствует правовой стабильности. «В итоге Конституционный Суд фактически признал неконституционной норму п. 1 ст. 23 Закона применительно к юридической силе временно применяемых международных договоров в части рассмотрения споров международным арбитражем уже с момента принятия Постановления № 8-П. То есть судебный орган конституционного контроля, по сути, предлагает считать (хотя прямо не указывает на это), что в момент рассмотрения международным арбитражем в Гааге указанного спора он уже не подпадал под компетенцию данного суда», – полагает эксперт.

«Таким образом, очевидно, в соответствии с рассматриваемым определением Россия может быть освобождена от исполнения указанного и иных аналогичных решений, однако гарантированное освобождение от исполнения на территории РФ не гарантирует такое освобождение на территории иностранных государств. В связи с этим усматриваю в определении КС предвестника реализации ст. 79 Конституции (в редакции от 1 июля 2020 г.) о том, что решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров РФ в их истолковании, противоречащем Конституции, не подлежат исполнению в России, с целью попытки не исполнять вынесенное решение международного арбитража в Гааге по “делу ЮКОСа”. Разъяснение КС, убежден Игорь Ершов, с одной стороны, защищает интересы государства, но, с другой, вряд ли может быть воспринято положительно иностранными инвесторами, и не только по «делу ЮКОСа».