ЕСПЧ присудил 360 тыс. евро пострадавшим и родственникам жертв теракта в Беслане

Констатируя ряд нарушений ст. 2 «Право на жизнь» Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Европейский Суд привел выводы, изложенные в постановлении по аналогичному делу, вынесенном 5 лет назад

В комментарии «АГ» представитель заявителей жалобы, адвокат Руслан Калоев, положительно оценил решение Европейского Суда, добавив при этом, что присужденные компенсации считает несоразмерными. По мнению одного из экспертов «АГ», особого внимания заслуживает акцент ЕСПЧ на одном из аспектов нарушения ст. 2 Конвенции – неспособность защитить граждан от известной и предсказуемой угрозы жизни в результате теракта, а также чрезмерное применение смертоносной силы. Другой считает, что подход к расчету справедливой компенсации пострадавшим в ходе теракта и их родным требует корректировки.

Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Авсанова и другие против России» (жалоба № 62380/12) в отношении 39 заявителей – пострадавших и родственников жертв теракта в Беслане.

Доводы жалобы в Европейский Суд

Утром 1 сентября 2004 г. во время торжественной линейки в честь Дня знаний группа вооруженных боевиков в количестве свыше 30 человек захватила школу № 1 г. Беслана Правобережного района Республики Северная Осетия – Алания, расположенного на границе с Ингушетией. Все, кто находился в это время во дворе школы, – дети, родители, педагоги – были захвачены в заложники и удерживались в спортзале, само здание было заминировано. Боевики требовали вызвать для переговоров президента РСО-Алания Александра Дзасохова, главу Республики Ингушетия Мурата Зязикова, а также врача Леонида Рошаля. В случае штурма террористы угрожали взорвать здание, а также убивать по 50 заложников за каждого уничтоженного боевика. Одним из их требований был вывод войск из Чечни.

Более 50 часов террористы удерживали в плену свыше 1000 человек, большинство из которых дети. Днем 3 сентября в здании раздались два взрыва, после чего спецназ ФСБ начал боевую операцию по спасению заложников. В ходе перестрелки многие из заложников были ранены. В результате взрывов, обстрелов и вооруженного вмешательства погибли более 330 человек (из них более 180 детей), свыше 750 человек получили ранения.

Прокурором РСО-Алания было вынесено постановление о возбуждении уголовного дела по ч. 3 ст. 205, ч. 3 ст. 206, п. «ж» ч. 2 ст. 105 и ч. 2 ст. 222 УК РФ. Производство предварительного следствия было сначала поручено отделу по расследованию особо важных дел прокуратуры РСО-Алания, а затем передано в управление Генпрокуратуры на Северном Кавказе. 19 января 2005 г. следователем по особо важным делам управления Генпрокуратуры РФ на Северном Кавказе было вынесено постановление о выделении из данного дела уголовного дела в отношении Нурпаши Кулаева – одного из членов бандформирования, задержанного 3 сентября в ходе спецоперации по освобождению заложников. Остальные террористы были уничтожены. В дальнейшем были выделены и другие уголовные дела в отношении сотрудников правоохранительных органов из Ингушетии и Северной Осетии, которые обвинялись в преступной халатности в связи с непредотвращением теракта.

Как утверждали заявители жалобы в ЕСПЧ, вооруженный захват стал возможен из-за того, что в школе не была обеспечена безопасность – правоохранители, которые должны были дежурить в учебном заведении, а также сотрудники ГИБДД отсутствовали, кроме единственной безоружной женщины-милиционера.

В жалобе также отмечалось, что в ходе расследования потерпевшие по указанным уголовным делам не имели эффективного доступа к материалам дел в той мере, чтобы обеспечить необходимую защиту своих законных интересов. Также они не были ознакомлены ни с постановлениями о проведении экспертиз, ни с экспертными заключениями; были лишены права ставить перед экспертами вопросы, касающиеся обстоятельств гибели их родных. Более того, своевременно не были проведены неотложные экспертизы – в частности, пожарно-техническая, которая была крайне необходима для установления обстоятельств пожара, в котором погибли 116 человек.

В ходе всего судебного разбирательства отклонялись ходатайства потерпевших об установлении фактов расположения постов и сотрудников милиции, мимо которых проследовали боевики, о предоставлении всем бывшим заложникам прижизненных фотографий террористов для опознания, а также о вызове свидетелей из числа членов оперштаба, участников тушения пожара и других свидетелей. Несмотря на требования потерпевших, суд уклонился от установления лиц, возглавлявших оперштаб.

Приговором Верховного Суда РСО-Алания от 16 мая 2006 г. Нурпаши Кулаев был осужден к пожизненному лишению свободы в колонии особого режима. Потерпевшие обжаловали приговор. По их мнению, целью разбирательства по данному делу, включая досудебную и судебную часть процесса, было «списать» всю вину в трагедии на одного человека и вывести из-под ответственности всех других лиц, виновных в гибели заложников. При этом имели место нарушения прав потерпевших, закрепленных в российском законодательстве и в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Потерпевшие особо отмечали, что приговор не содержит сведений, касающихся действий властей по минимизации гибели заложников.

Суды вышестоящих инстанций оставили жалобы потерпевших без удовлетворения. Как указывалось в кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 26 декабря 2006 г., доводы потерпевших о том, что судьей проигнорированы факты необеспечения органами власти мер по предотвращению захвата школы, не установлены и не допрошены лица, возглавлявшие оперативный штаб, не установлены причины и место первых взрывов в спортзале, а также что не проверена законность применения в ходе антитеррористической операции по освобождению заложников оружия неизбирательного действия, не могут являться основанием для отмены приговора.

Попытки обжалования потерпевшими в судебном порядке действий органов следствия оказались безрезультатными.

Доводы сторон в Европейском Суде

В жалобе в ЕСПЧ заявители посчитали нарушенной ст. 2 «Право на жизнь» Конвенции. По их мнению, расследование обстоятельств трагедии было проведено неполно и неэффективно; власти не предприняли адекватных мер по минимизации потерь и освобождению максимального числа заложников. Кроме того, подчеркивалось в жалобе, если бы не было допущено главного просчета – неизвестно кем санкционированного первого взрыва, – не было бы столь большого количества убитых заложников и других трагических последствий штурма. Потерпевшим по делу также не был обеспечен эффективный способ защиты их прав – в частности, доступ к важным материалам дела, касающимся их родственников, а многие ходатайства об установлении обстоятельств и закреплении доказательств были проигнорированы как следствием, так и судами. Также заявители аргументировали нарушение властями и других норм Конвенции (в частности, ст. 3, 6.1, 10 и 13).

В качестве справедливой компенсации морального вреда заявители указали 10 тыс. евро для членов семьи погибшего заложника, 7000 евро для лиц, получивших тяжелые травмы, и 5000 евро для получивших травмы средней тяжести. Кроме того, они требовали более 3000 евро в качестве компенсации судебных издержек, включая расходы на представителя.

В возражениях на жалобу национальные власти сослались на неисчерпание заявителями внутренних средств правовой защиты и несоблюдение шестимесячного срока обжалования. Правительство отметило, что еще в 2006 г. лица, пострадавшие от теракта, сформировали мнение о неэффективности внутренних средств правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений ст. 2 Конвенции. Однако заявители не обжаловали отказы в возбуждении уголовного дела в отношении членов оперштаба, военнослужащих, МЧС, медиков и пожарных среди прочих. По мнению национальных властей, судебное разбирательство по обжалованию постановлений следователей было возбуждено в 2012 г. исключительно «для возобновления шестимесячного срока».

В возражениях также указывалось, что лишь 14 заявителям был присвоен статус потерпевших по уголовному делу в отношении сотрудников правоохранительных органов, и не поступило объяснения, почему остальные заявители не обратились с ходатайством о признании их потерпевшими. В 2006 г. 11 заявителей потребовали рассмотрения дела в их отсутствие и согласились с окончательным решением суда. Почти все они отказались ознакомиться с заключением судмедэкспертизы.

По поводу заявленной компенсации национальные власти посчитали, что установление факта нарушения Конвенции будет достаточной справедливой компенсацией.

ЕСПЧ признал ряд нарушений ст. 2 Конвенции

Рассмотрев жалобу, ЕСПЧ указал, что факты данного дела связаны с Постановлением по делу «Тагаева и другие против России» от 18 сентября 2017 г., о котором ранее писала «АГ». Данное постановление касалось жалоб 409 заявителей, которые либо были взяты в заложники и (или) получили ранения в ходе теракта, либо являются членами семей погибших. Европейский Суд тогда установил, что имело место нарушение нескольких аспектов ст. 2 Конвенции: неспособность защитить от известной и предсказуемой угрозы жизни в результате теракта, нарушение обязательства государства по расследованию, неспособность планировать и контролировать применение смертоносной силы с целью сведения к минимуму риска для жизни, а также чрезмерное применение смертоносной силы, – и присудил компенсацию каждому из заявителей в зависимости от степени травм и родственных связей с погибшим. Кроме того, ЕСПЧ указал на необходимость принятия мер, направленных на извлечение уроков из прошлого, повышение осведомленности о применимых правовых и операционных стандартах и недопущение подобных нарушений в будущем. Он также постановил, что будущие требования должны быть определены с учетом выводов Суда о недостатках, допущенных в ходе расследования.

В постановлении по делу «Авсанова и другие против России» ЕСПЧ отклонил доводы национальных властей о том, что Европейский Суд должен учитывать индивидуальное участие заявителей в каждом судебном разбирательстве, чтобы определить их соответствие критериям приемлемости исчерпания внутренних средств правовой защиты и шестимесячного периода, и что в суд заявителями были поданы апелляции для искусственного удовлетворения шестимесячного требования.

ЕСПЧ отметил, что по крайней мере за несколько дней до случившегося власти располагали достаточно конкретной информацией о запланированном теракте. В данных расследования эта угроза была сопоставлена с предыдущими крупными нападениями чеченских сепаратистов, повлекшими тяжелые потери. Угроза такого рода четко указывала на реальный и непосредственный риск для жизни потенциального целевого населения, в том числе группы школьников и их окружения, которые будут находиться на праздничной линейке в этом районе. Власти имели достаточный уровень контроля над ситуацией, указано в постановлении, и можно было ожидать, что они предпримут любые меры в рамках своих полномочий, чтобы избежать или по крайней мере снизить этот риск.

Хотя некоторые меры по предотвращению теракта были приняты, добавил ЕСПЧ, в целом их можно охарактеризовать как недостаточные: террористы смогли успешно собраться, подготовиться, добраться до цели и захватить ее, не сталкиваясь с превентивными мерами безопасности. Ни одна структура достаточно высокого уровня не отвечала за урегулирование ситуации, оценку и распределение ресурсов, защиту уязвимой целевой группы и обеспечение эффективного сдерживания угрозы. Власти не приняли меры, которые, если их разумно оценить, должны были предотвратить или минимизировать известный риск, резюмировал Европейский Суд, признавая нарушение ст. 2 Конвенции в отношении позитивного обязательства предотвращать угрозу жизни.

В постановлении также отмечается, что причины смерти большинства жертв были установлены только на основании внешнего осмотра тел. Никаких дополнительных исследований – например, для обнаружения, извлечения и сопоставления внешних предметов, таких как металлические осколки, осколки и пули, – не проводилось. Треть жертв умерла из-за неустановленных причин ввиду получения обширных ожогов. После того как опознание было проведено, окончательное изучение причин смерти должно было стать одной из важнейших задач расследования, подчеркнул Европейский Суд. Он добавил, что следствию не удалось должным образом собрать и зарегистрировать вещественные доказательства в то время, когда еще можно было обеспечить их неприкосновенность. Это нанесло непоправимый ущерб возможности провести тщательный, объективный и беспристрастный анализ. Следствие не оценило в полной мере достоверные доказательства, указывающие на применение неизбирательного оружия в первые часы штурма. С учетом этих соображений вывод следствия о том, что никто из заложников не был ранен или убит в ходе проведения контртеррористической операции, несостоятелен. Таким образом, имело место нарушение обязательства по ст. 2 Конвенции провести эффективное расследование.

В постановлении также отмечается, что отсутствие единой координирующей структуры, которой поручено централизованное устранение угрозы, планирование, распределение ресурсов и обеспечение обратной связи с полевыми группами, способствовало тому, что не были предприняты разумные шаги по предотвращению или минимизации риска. План спасательной операции был подготовлен и доведен до сведения соответствующих служб только спустя два с половиной дня после начала теракта. Не было выделено достаточных средств для судебно-медицинской экспертизы, хранения тел и т.п. Соответственно, имело место нарушение ст. 2 Конвенции в отношении обязательства планировать и контролировать операцию с применением смертоносной силы, чтобы свести к минимуму риск для жизни людей.

Также Европейский Суд пришел к выводу, что применение взрывного оружия и оружия неизбирательного действия в ходе контртеррористической операции с сопутствующим риском для жизни людей не может считаться абсолютно необходимым в сложившихся обстоятельствах. Кроме того, во внутренней правовой базе не были установлены наиболее важные принципы и ограничения применения силы в законных антитеррористических операциях, включая обязательство защищать жизнь каждого, как требует Конвенция. В сочетании с широким иммунитетом от любого вреда, причиненного в ходе антитеррористических операций, такое положение дел привело к опасному пробелу в регулировании ситуаций, связанных с лишением жизни. России не удалось создать систему адекватных и эффективных гарантий против произвола и злоупотребления силой. Соответственно, имело место нарушение ст. 2 Конвенции в том смысле, что применение смертоносной силы представителями государства было более чем абсолютно необходимым. ЕСПЧ также присудил выплатить заявителям компенсацию морального вреда, суммарный размер которой составил 360 тыс. евро.

Комментарий адвоката заявителей жалобы

Комментируя «АГ» решение Европейского Суда, адвокат АП Республики Северная Осетия – Алания Руслан Калоев, представлявший интересы заявителей, оценил его положительно. «Полагаю, в уголовном деле масса несоответствий фактическим обстоятельствам теракта в 2004 г., – пояснил он. – В частности, потерпевшие указывали на факты и действия российских властей, которые не были проверены. На мой взгляд, то, что боевики беспрепятственно проехали в школу и практически без сопротивления захватили ее с заложниками, было провалом правоохранителей, учитывая, что в это время в России были факты и случаи терактов. Также были предупреждения о возможном теракте. Но власти не обеспечили безопасность граждан. В результате произошло то, что произошло».

Касательно компенсации морального вреда Руслан Калоев отметил, что никакие денежные средства не восполнят потерпевшим гибель родных и близких. Тем не менее присужденные компенсации адвокат считает несоразмерными. «Потерпевшие должны быть всецело и полностью восстановлены в правах. Они вправе знать, почему и по чьей вине произошел теракт; кто из должностных лиц понес наказание; на основании чего по школе велась стрельба из тяжелых орудий; почему не были организованы нормальные переговорные процессы с боевиками; почему пожар, возникший на крыше школы, не стали тушить сразу, кто за это был ответственен; кто из должностных лиц спецслужб понес наказание за провал разведки, в результате чего произошел теракт в школе; почему в СМИ передавалась ложная информация о числе заложников и т.д.», – подчеркнул адвокат.

«Российские суды не защитили права и законные интересы потерпевших, тем самым нарушили Конституцию РФ и Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Решение ЕСПЧ указало на серьезную брешь в законодательстве», – резюмировал Руслан Калоев.

Эксперты оценили выводы Европейского Суда

По мнению адвоката проекта «Правовая инициатива» Рустама Мацева, данное постановление кардинально не отличается от предыдущей практики по делам в отношении России, где ранее устанавливалось нарушение позитивных обязательств, непропорциональное применение смертоносной силы в ходе контртеррористических операций, в делах о внесудебных казнях в том числе и, наконец, в аналогичном деле «Тагаева и другие против России», в деле о теракте в московском Театральном центре на Дубровке в октябре 2002 г. и т.п. «Значимость таких дел – в первую очередь, в масштабах резонанса перед лицом общественности», – подчеркнул эксперт.

Выводы Европейского Суда, добавил он, неразрывно связаны с делом «Тагаева и другие против России», которое, по сути, стало иметь преюдициальное значение при рассмотрении новой жалобы по тем же событиям и схожим нарушениям. «Надо признать, что Суд детально рассмотрел аспекты нарушения ст. 2 Конвенции в ее процессуальном значении и в плане позитивных обязательств еще в указанном выше деле и закрепил свою позицию в настоящем», – отметил он.

Особого внимания заслуживает акцент ЕСПЧ на один из аспектов нарушения ст. 2 Конвенции – неспособность защитить от известной и предсказуемой угрозы жизни в результате теракта, а также чрезмерное применение смертоносной силы, считает Рустам Мацев. «Одновременно с этим ЕСПЧ указал на необходимость принятия различных мер, направленных на извлечение уроков из прошлого, повышение осведомленности о применимых правовых и операционных стандартах и недопущение подобных нарушений в будущем, что дарит небольшую надежду на переосмысление законодателем имеющихся норм, регулирующих эту сферу безопасности», – заметил эксперт.

Рустам Мацев также напомнил об особом мнении судьи Пауло Пинто де Альбукерке в деле «Тагаева и другие против России», с позицией которого он выразил солидарность. «Вероятно, в этом деле заявители не стали жаловаться на нарушения ст. 13 Конвенции, опираясь на опыт предшественников по аналогичному делу», – добавил он.

«Исходя из постановления, заявители сами запросили те суммы компенсаций, которые им присудил Европейский Суд. Поэтому с юридической точки зрения не вижу причин ставить под сомнения обоснованность решения относительно размеров компенсации, – резюмировал Рустам Мацев. – Другой вопрос, если бы заявители изначально оставили данный вопрос на усмотрение Суда. Не исключено, что аргументы сторон и выводы ЕСПЧ были бы такими же, как в деле Тагаевой, где Судом учитывалась социальная и финансовая поддержка властей жертвам теракта. Если не учитывать эти нюансы, то, на мой взгляд, суммы компенсаций действительно выглядят ниже среднестатистических при установлении нарушения ст. 2 и 3 Конвенции, пусть и в процедурном аспекте».

Как отметил эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов, по аналогии с предыдущим постановлением, касающимся трагедии в Беслане, ЕСПЧ и здесь выявил ряд нарушений ст. 2 Конвенции. «Судьи констатировали нарушение позитивных обязательств по защите жизни и здоровья своих граждан, нарушение обязательства провести эффективное расследование по делу, а также факт несоразмерного применения летальной силы при штурме здания школы. Аргументация по данным нарушениям почти полностью перекочевала из постановления “Тагаева и другие против России”, она подтверждается обстоятельствами дела, и, пожалуй, нет смысла подробнее на ней останавливаться. Достаточно сказать, что рассматриваемое постановление было принято в упрощенном порядке усеченным составом страсбургских судей. Некоторые вопросы возникли при определении количества надлежащих заявителей по делу, но и тут вроде бы обошлось без неожиданностей», – добавил он.

Особое внимание эксперт обратил на ситуацию со справедливой компенсацией, присужденной ЕСПЧ пострадавшим и их родным: «Напомню, что ст. 2 Конвенции закрепляет, по сути, главное, что есть у человека, – право на жизнь. Более серьезное нарушение Конвенции придумать, пожалуй, сложно. А тут констатировано сразу несколько нарушений в отношении каждого из заявителей. Более того, одним из нарушений является прямое вмешательство властей в право на жизнь».

При этом, добавил Антон Рыжов, Европейский Суд, присуждая компенсации, ориентировался на позицию заявителей, а точнее их представителя, которые, в свою очередь, ориентировались на размер компенсаций, обозначенных в постановлении «Тагаева и другие против России». В указанном решении ЕСПЧ по своей инициативе – так как заявители оставили этот вопрос на усмотрение Суда, – присудил следующие суммы: 10 тыс. евро родным человека, погибшего при штурме, 7 тыс. евро – тем, кто получил тяжкий вред здоровью, и 5 тыс. евро – получившим вред здоровью средней тяжести. «Такие компенсации, если их сопоставлять с иными категориями дел, уже вызывают вопросы. Но это было почти 5 лет назад. С тех пор размер выплат по решениям ЕСПЧ в принципе вырос», – заметил эксперт.

Да и при сопоставлении с суммами компенсаций по другим типам нарушений тоже появляются вопросы, считает Антон Рыжов. Он пояснил, что по «российским» делам, связанным с задержаниями на митингах и демонстрациях, ЕСПЧ обычно присуждает от 5 до 10 тыс. евро (например, дело «Шнейдер и другие против России» от 20 октября 2020 г.). В деле «Ахилов и Иванов против России» от 2 ноября 2021 г. за нарушение ст. 11 Конвенции (задержание на пикете и штраф в 2000 руб.) ЕСПЧ присудил заявителю 7500 евро. «То есть заложникам, часто еще несовершеннолетним, испытавшим ужасы террористической атаки, а затем штурма силовиков и получившим при этом тяжкие телесные повреждения, европейские судьи готовы присудить столько же, сколько тем, кто был задержан за пикет с плакатом. По-моему, этот подход требует корректировки», – заключил эксперт.