ВС: Правообладатель вправе взыскать штраф с пользователя после расторжения договора коммерческой концессии

Как пояснил Суд, это возможно, если обязательство пользователя не является предметом договора и в силу своей природы предполагает его исполнение и после расторжения договора

По мнению одного из экспертов «АГ», позиция нижестоящих судов о том, что условие о неконкуренции прекращается вместе с договором, выглядит надуманно, и Верховный Суд обоснованно исправил их ошибку. Другая полагает, что определение имеет крайне важное значение для защиты правообладателей от возможного «клонирования» их бизнеса недобросовестными контрагентами по договору концессии.

9 июня Верховный Суд вынес Определение № 309-ЭС22-3993 по делу № А71-13420/202 о взыскании правообладателем с пользователя в рамках расторгнутого договора коммерческой концессии санкций за нарушение договорных условий, ограничивающих конкуренцию.

В мае 2019 г. ООО «ЛазерЛов» и индивидуальный предприниматель Дамир Хусаинов заключили договор коммерческой концессии. По его условиям при нарушении пользователем обязательств по ограничению конкуренции, предусмотренных разд. 11 (ограничение конкуренции) документа, правообладатель имел право расторгнуть договор в одностороннем порядке с уведомлением контрагента не менее чем за семь календарных дней до предполагаемой даты расторжения. Так, в п. 11.1 договора стороны предусмотрели, что пользователь и лица, входящие в состав участников и органов управления пользователя, обязуются до окончания срока действия договора и в течение трех лет с даты прекращения его действия не осуществлять конкурирующую деятельность. Из п. 11.7, 11.7.1 договора следовало, что в случае нарушения пользователем требований, предусмотренных разд. 11, он выплачивает правообладателю штраф в размере 1 млн руб. за каждый факт нарушения (п. 13.6 договора). В свою очередь, в п. 16.4 договора стороны согласовали, что прекращение договора не освобождает стороны от исполнения договорных обязательств, возникших до момента его прекращения, а также обязательств, связанных с прекращением договора и закрытием студии пользователя.

В июле 2020 г. общество «ЛазерЛов» уведомило ИП о расторжении договора со ссылкой на нарушение им положений по ограничению конкуренции. В ответном письме Дамир Хусаинов принял предложение общества о расторжении договора. Далее правообладатель обратился в суд с иском к предпринимателю о взыскании 1 млн руб. за открытие студии аффилированным с ответчиком ИП Марией Варламовой в г. Йошкар-Оле и штрафа на аналогичную сумму за продолжение предпринимателем конкурирующей деятельности в г. Рыбинске после прекращения договора. В свою очередь Дамир Хусаинов предъявил встречный иск о признании недействительными п. 11.1, 11.1.2–11.1.4 договора концессии.

Суд отказал в удовлетворении обоих исков, признав договор коммерческой концессии расторгнутым с 28 июля 2020 г. Впоследствии апелляция и кассация поддержали решение нижестоящего суда. Они сочли недоказанным факт того, что именно Дамир Хусаинов являлся конечным бенефициаром аффилированного лица, осуществлял фактическое руководство его деятельностью и извлекал прибыль, и в связи с этим не усмотрели необходимых условий, с которыми п. 11.3 договора связывает право общества требовать взыскания штрафа за открытие студии аффилированным с ним лицом. Кроме того, суды добавили, что нарушение пользователем договорных обязательств было совершено после расторжения договора, что исключает возможность взыскания штрафа, установленного п. 13.6 этого документа.

Общество «ЛазерЛов» подало кассационную жалобу в Верховный Суд РФ. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ согласилась с выводами нижестоящих инстанций об отсутствии нарушения п. 11.3 договора. В то же время она не поддержала выводы судов по разрешению спора в части требования общества о применении к ИП меры ответственности в виде штрафа, предусмотренного п. 13.6 договора за продолжение конкурирующей деятельности.

Как пояснил ВС, в действующем законодательстве закреплен принцип перспективного расторжения договора – прекращение его на будущее время. Прекращение договора по общему правилу освобождает стороны от дальнейшего исполнения принятых на себя обязательств. Вместе с тем в ряде случаев они остаются обязанными по согласованным ими обязательствам. В договоре могут содержаться такие условия, которые остаются действительными и после его прекращения.

Со ссылкой на п. 2 ст. 453 ГК РФ Суд добавил, что вопрос о сохранении действия (прекращении) обязательства в случае расторжения договора решается с учетом существа обязательства, подлежащего исполнению соответствующей стороной при расторжении договора. В связи с этим нужно исследовать, что именно прекращается в результате расторжения договора, а что может сохранить свою силу. При сохранении обязательства сохраняется и его обеспечение. Как счел ВС, из положений п. 11.1 прямо следует воля сторон на урегулирование их отношений в период после расторжения договора. Следовательно, не связанные с исполнением предмета договора обязательства пользователя, предусмотренные разд. 11 договора и регулирующие его поведение при осуществлении конкурирующей деятельности, в силу своей природы предполагают их применение и после расторжения договора в течение установленного срока.

«Обязательство предпринимателя не вести конкурирующую деятельность не является предметом договора и не прекращается вместе с расторжением договора, его исполнение предполагается и после расторжения договора. Возможность взыскания штрафа или неустойки зависит от действительности обеспеченного штрафом (неустойкой) обязательства в момент нарушения. Если такое обязательство не является предметом договора и в силу своей природы предполагает его исполнение и после расторжения договора и имеет целью регулирование отношений сторон в период после расторжения, штраф начисляется и за нарушения, имевшие место после расторжения договора», – отмечено в определении ВС.

Суд добавил, что налагаемый в порядке п. 11.7, 11.7.1 и 13.6 договора штраф не является мерой ответственности за нарушение обязательств, относящихся к предмету договора и прекратившихся вместе с расторжением договора, а служит ответственностью за нарушение связанных с прекращением договорных отношений обязательств, действующих в течение трех лет после прекращения договора. Он может быть начислен и после расторжения договора. Соответственно, расторжение договора не препятствует правообладателю взыскать с пользователя штраф за осуществление конкурирующей деятельности, поскольку соответствующее условие содержится в договоре и не противоречит положениям ст. 1033 ГК РФ и принципу свободы договора.

Таким образом, ВС отменил судебные акты нижестоящих судов в части удовлетворении иска общества «ЛазерЛов» о взыскании с Дамира Хусаинова 1 млн руб. штрафа за продолжение конкурирующей деятельности и в этой части отправил дело на новое рассмотрение.

Юрист BIRCH LEGAL Анна Лапшина назвала верной и бесспорной позицию ВС РФ от том, что условия договора концессии, предусматривающие обязательства пользователя не осуществлять конкурирующую деятельность в течение определенного периода времени, сохраняют свое действие и после расторжения самого договора концессии. «Скорее вызывает вопрос то, почему суды первых трех инстанций, включая профильный СИП, пришли к противоположному выводу в своих решениях. Позиция ВС находится в полном соответствии не только со специальными нормами ГК РФ о договоре концессии, прямо предусматривающими возможность установления подобного рода ограничений, но и с общими положениями ГК РФ, согласно которым некоторые обязательства сторон договора могут сохранять свое действие и после прекращения самого договора, если это вытекает из существа обязательств (ст. 453 ГК РФ). Не вызывает никаких сомнений, что условия о запрете пользователю по договору концессии осуществлять конкурирующую деятельность в течение трех лет после прекращения договора по своему существу и по своей природе как раз должны сохранять действие и после прекращения договора концессии. В противном случае включение подобного рода условий в текст договора просто теряет какой-либо смысл», – убеждена она.

По мнению эксперта, определение ВС имеет крайне важное значение для защиты правообладателей от возможного «клонирования» их бизнеса недобросовестными контрагентами по договору концессии. «Располагая всеми данными о построении конкретной бизнес-модели и опытом по ее осуществлению, недобросовестный пользователь по договору концессии может с легкостью воспроизвести данную модель после выхода из договора концессии. При этом его вложения в разработку нового бизнеса будут минимальны и очевидно не сопоставимы с вложениями и усилиями, которые в свое время предпринял правообладатель. Запрет на осуществление конкурирующей деятельности в течение определенного периода времени после расторжения договора как раз позволяет правообладателю снизить подобного рода риски – вряд ли бывший контрагент правообладателя будет готов “сидеть без дела” в течение нескольких лет после прекращения договора концессии, чтобы позже запустить аналогичный бизнес», – пояснила Анна Лапшина.

Она добавила, что даже в течение двух-трех лет модель бизнеса может существенно измениться. «Следовательно, информация и опыт, которые ранее были получены пользователем по договору концессии, просто утратят свою коммерческую ценность и/или станут недостаточными для воспроизведения аналогичной бизнес-модели. Одновременно добросовестные пользователи по договору концессии должны принимать во внимание возможное ограничение на их будущую деятельность в случае прекращения договора концессии и оценивать для себя соответствующие экономические риски. Этот вопрос приобретает особую актуальность в настоящее время, когда прежде всего иностранные правообладатели досрочно и без объективных оснований расторгают договоры концессии, заключенные на длительные сроки от 5 до 15 лет. В этом случае условия о неконкуренции, действующие и после прекращения договора концессии, могут существенно затруднить пользователям дальнейшее осуществление предпринимательской деятельности в аналогичной отрасли», – подчеркнула юрист.

Партнер юридической фирмы Maxima Legal Максим Али полагает, что проблема неконкуренции всегда остро стоит в договорах коммерческой концессии. «Правообладатель на старте договорных отношений раскрывает пользователю важную информацию о ведении бизнеса, процессах, ноу-хау и т.д. Поэтому у пользователей возникает искушение выйти из таких отношений и продолжить работать самостоятельно либо, например, открыть дополнительные точки продаж на подставных лиц, не выплачивая за это вознаграждение правообладателю. Соответственно, экономически наличие в договоре условий об ограничении конкуренции вполне оправданно. Недаром ГК РФ прямо предусматривает возможность их включения в договор, что вообще-то большая редкость для этого Кодекса», – заметил он.

В рассматриваемом случае, по словам эксперта, позиция нижестоящих судов о том, что условие о неконкуренции прекращается вместе с договором, выглядит надуманно. «В договоре существует немало условий, которые продолжают свое действие после того, как договор прекратился (например, условия о подсудности, применимом праве, гарантийные обязательства и т.д.). Наиболее удивительно, что суды проигнорировали существующее уже восемь лет Постановление Пленума ВАС РФ от 6 июня 2014 г. № 35 “О последствиях расторжения договора”. В связи с этим определение ВС РФ правильно и более чем обоснованно», – полагает Максим Али.

Он добавил, что ряд вопросов по этой теме остались все же открытыми. «Во-первых, до сих пор существуют споры, можно ли вводить условия о неконкуренции в других видах договоров, где, в отличие от договора коммерческой концессии, это прямо не предусмотрено нормами ГК РФ. Это крайне важный вопрос, потому что использование “франшизы” нередко оформляется лицензионным договором (на логотип и ноу-хау), – выходит, что в экономически тех же отношениях правообладатель оказывается куда менее защищен. Во-вторых, пока нет понимания пределов, до какой степени правообладатель может вводить ограничения конкуренции. В отличие от зарубежной, в российской практике нет правил о соразмерности и разумности ограничений, которые накладываются на пользователя. А это уже может быть причиной злоупотреблений со стороны правообладателя. Правопорядок вряд ли должен допускать ограничение конкуренции во всех возможных формах всеми аффилированным лицами пользователя на 25 лет по всей России. Эти вопросы еще ждут своего разрешения в новых делах», – считает Максим Али.