ВС напомнил о значимости косвенных доказательств при проверке мнимости сделки

Он подчеркнул, что они имеют особую значимость именно потому, что прямые доказательства, как правило, в таких делах и так ставятся под сомнение

По мнению одного эксперта «АГ», Верховный Суд вновь напомнил, что целью судебной проверки требований кредиторов является недопущение включения в реестр требований кредиторов искусственно созданных требований недобросовестных кредиторов с последующим установлением контроля над процедурой банкротства. Другая полагает, что практика экстраординарного обжалования является безусловно верной и направлена на пресечение злоупотреблений, а также недопущение контролируемого банкротства. Третий считает, что активное применение судами выводов ВС РФ поможет кредиторам «очищать» реестр требований и не допускать неправомерного контроля над процедурой банкротства со стороны фиктивных кредиторов.

30 мая Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС22-1204 по делу № А40-312342/2019 об оспаривании факта включения в реестр требований должника денежных притязаний компании, которые, по мнению «Агентства по страхованию вкладов», были основаны на мнимых сделках подряда и цессии.

В мае 2019 г. по заявлению ПАО Банк «Югра» было возбуждено дело о банкротстве ООО «Кардинал», а в марте 2021 г. в его отношении было введено наблюдение. Требование банка на сумму 539 млн руб. было включено в реестр требований кредиторов общества, но и сама кредитная организация также была признана несостоятельной.

В апреле 2021 г. требование ООО «Строймонолит-11» на сумму свыше 28 млн руб. также было судом включено в реестр требований кредиторов ООО «Кардинал» в связи с задолженностью по подрядным работам, приобретенной этим обществом по договору цессии у подрядчика. Однако конкурсный управляющий банка «Югра», госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов», обжаловал это решение со ссылкой на мнимость договоров подряда и цессии. Тем не менее апелляция, а затем и кассация не согласились с доводами АСВ, оставив в силе обжалуемый судебный акт. Они посчитали, что выполнение подрядных работ подтверждено договором и актом об их приемке, а также что факт оплаты долга заказчиком доказан не был.

В связи с этим АСВ обратилось с кассационной жалобой в Верховный Суд со ссылкой на то, что спорные сделки подряда и цессии являются мнимыми, а также на недоказанность наличия задолженности, которая, по мнению кассатора, имела искусственное происхождение для контроля над банкротством должника. В жалобе также отмечалось, что удовлетворение всех совокупных требований общества «Строймонолит-11» на сумму в 455 млн руб. предоставило бы ему возможность существенно влиять на банкротство должника и распределение конкурсной массы в ущерб независимым кредиторам.

Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ напомнила, что иногда судебные споры в банкротных делах инициируются по мнимой задолженности с целью получения внешне законного судебного акта для включения в реестр требований кредиторов. Такие споры, в частности, характеризуются представлением минимально необходимого набора доказательств, пассивностью сторон при опровержении позиций друг друга, признанием сторонами обстоятельств дела или признанием ответчиком иска. Принятый по такому спору судебный акт объективно противопоставляется имущественным правам и интересам иных кредиторов, не участвовавших в рассмотрении дела, поскольку включение требований в реестр уменьшает вероятность удовлетворения их требований, а присужденная судом задолженность ко взысканию по мнимому договору нарушает имущественные права таких кредиторов.

В рассматриваемом деле, заметил ВС, доводы АСВ фактически сводились к мнимости подрядной сделки. В частности, госкорпорация в апелляции и кассации настаивала на ряде признаков мнимости (наличие у подрядчика признаков фирмы-«однодневки»; отсутствие у него ресурсов, необходимых для выполнения работ; отсутствие лицензий на выполнение работ, документов об участии подрядчика в СРО, допусков к выполнению работ на объекте и т.п.). Кроме того, АСВ указывало на отсутствие в бухгалтерской документации сведений о задолженности перед подрядчиком.

Однако суд апелляционной инстанции фактически основывался на минимальном объеме формальных доказательств, обычно предъявляемых истцами при доказывании долга по оплате подрядных работ, заметил ВС. Он также напомнил, что при рассмотрении вопроса о мнимости подрядных правоотношений суд не должен ограничиваться проверкой соответствия договора подряда и документов, подтверждающих его исполнение, установленным законом формальным требованиям. Нужно учитывать и иные документы первичного учета, а также другие доказательства, прямо или косвенно подтверждающие фактическое выполнение подрядчиком работ в интересах заказчика (в том числе потенциальную возможность подрядчика выполнить такие работы: наличие у него соответствующего персонала, техники, материалов).

«Особое значение приобретают именно косвенные доказательства, так как, исходя из предмета спора, прямые доказательства, как правило, ставятся под сомнение. Суд должен осуществлять проверку, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений по подряду. Целью такой проверки является установление обоснованности долга, возникшего из договора, и недопущение включения к должнику-банкроту необоснованных требований», – подчеркнул ВС, отменив судебные акты апелляции и кассации, вернув дело на новое рассмотрение во вторую инстанцию.

Как отметила учредитель, генеральный директор юридической компании «ЮКО» Юлия Иванова, ВС РФ в очередной раз напомнил, что целью судебной проверки требований кредиторов является недопущение включения в реестр требований кредиторов искусственно созданных требований недобросовестных кредиторов с последующим установлением контроля над процедурой банкротства. «Активность суда при рассмотрении требования кредитора не должна ограничиваться общепринятыми подходами общеискового производства. Суд по своей инициативе (независимо от процессуального поведения сторон) должен исследовать и устанавливать обстоятельства, подтверждающие или опровергающие реальность экономических отношений сторон и их действительное содержание. Пассивное поведение должника в судебном споре, с одной стороны, должно компенсироваться активностью суда, с другой стороны – является признаком недобросовестного поведения, а не свободного распоряжения своими процессуальными правами, как принято квалифицировать в общеисковом процессе», – пояснила она.

По словам эксперта, дополнительно подчеркивая публичный характер, ВС РФ указал на то, что подобного рода споры, направленные на судебное подтверждение фиктивной задолженности, фактически искажают сущность правосудия. «Речь идет о праве конкурсного кредитора должника вступить в общеисковой процесс с участием последнего с целью недопущения последующего включения в реестр фиктивных требований. Наличие такого права презюмируется вследствие статуса кредитора должника и, по существу, не требует дополнительного подтверждения», – заметила Юлия Иванова.

Она добавила, что для конкурсного кредитора установлен так называемый пониженный стандарт доказывания: ему достаточно привести доказательства, пусть однозначно не опровергающие доказательства должника и истца, а только ставящие с разумной степенью достоверности под сомнение потенциальную экономическую возможность достижения правового результата. «При предоставлении таких доказательств на должника и истца переходит бремя доказывания в соответствии с повышенным стандартом доказывания: они должны доказать не только те обстоятельства, которые породили денежное обязательство, но и наличие реальных экономических возможностей достижения такого результата», – пояснила эксперт.

Руководитель практики разрешения судебных споров и банкротства компании Kept Лидия Солодовникова отметила, что зачастую при потенциальном банкротстве должник со взаимосвязанными лицами предпринимают мероприятия для получения большинства голосов в процедуре. «Получая контроль над процедурой, де-факто должник и связанные с ним лица могут принимать решения в нарушение прав и интересов независимых кредиторов. Практика экстраординарного обжалования является безусловно верной, она направлена на пресечение злоупотреблений и недопущение контролируемого банкротства», – заметила она.

По словам эксперта, дела о взыскании дебиторской задолженности часто рассматриваются, когда процедура банкротства еще не введена, а судьи при представлении истцом набора необходимых доказательств и в отсутствие сведений о банкротстве ответчика не поднимают вопрос о мнимости правоотношений. «Однако при экстраординарном обжаловании судам нужно пристальнее рассматривать дела. В этом деле нижестоящие суды формально подошли к вопросу о проверке реальности сделки и сделали вывод о ее реальности только на основании формального набора документов, хотя конкурсный кредитор приводил доказательства о мнимости указанной сделки на основании фактических обстоятельств. В большинстве случаев суды все-таки оценивают обоснованность доводов при экстраординарном обжаловании», – полагает Лидия Солодовникова.

Адвокат практики банкротства АБ «Инфралекс» Владимир Исаенко полагает, что выводы ВС РФ существенно расширяют возможности добросовестных кредиторов исключить из реестра фиктивную задолженность, основанную на формально просуженном требовании. «Верховный Суд в очередной раз отметил, что апелляционные суды не должны формально подходить к пересмотру судебных актов о взыскании задолженности с должника по жалобе других кредиторов. Напротив, при представлении косвенных доказательств фиктивности задолженности суд должен переложить на истца бремя доказывания реальности долга. По моему мнению, активное применение судами такой позиции ВС поможет кредиторам «очищать» реестр требований и не допускать неправомерного контроля над процедурой банкротства со стороны фиктивных кредиторов», – убежден он.