КС разъяснил вопрос квалификации преступления при эксцессе исполнителя

Суд отметил, что лица, продолжившие участие в преступлении без осознания изменения способа его совершения, должны нести ответственность исходя из признаков преступления, которые охватывались их умыслом

В комментарии «АГ» один из адвокатов указал, что вопрос квалификации традиционно относится к дискуссионным, поэтому заслуживает внимания то, что КС подтвердил важность учета субъективных признаков как состава преступления, так и соучастия. Второй отметил, что, возможно, решение Суда неидеальное с точки зрения «чистой квалификации», однако оправданное в аспекте определенности правоприменения.

11 апреля КС вынес Определение № 862-О, в котором разобрался в вопросе квалификации преступления, совершенного в соучастии при эксцессе исполнителя.

Как следует из определения, С., Т. и не установленное следствием третье лицо с целью похитить имущество общества прибыли к его огороженной территории, где Т. остался наблюдать за окружающей обстановкой. Проникнув на территорию, С. и третий соучастник стали выносить медные шины, но были обнаружены сотрудником общества И., который потребовал прекратить противоправные действия. Не установленный следствием соучастник направил на И. пневматический газобаллонный пистолет, приказал поднять руки и не двигаться, угрожая применением насилия. После этого соучастники завладели медными шинами и скрылись с похищенным имуществом, в дальнейшем распорядившись им по своему усмотрению.

Уголовное дело по обвинению С. и Т. в совершении преступлений, в том числе предусмотренного ч. 3 ст. 162 УК, а именно разбоя, совершенного группой лиц по предварительному сговору с угрозой применения насилия, опасного для жизни или здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, и с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище было направлено в Тракторозаводский районный суд г. Челябинска.

Рассмотрев материалы уголовного дела, суд приостановил производство по нему и принял решение о направлении запроса в КС. Он попросил проверить, соответствуют ли Конституции ч. 2 ст. 35 и ч. 2 ст. 162 УК постольку, поскольку на их основании решается вопрос об уголовной ответственности за разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору (несмотря на то, что обвинение С. и Т. в разбое предъявлено по ч. 3 ст. 162 УК, названный квалифицирующий признак предусмотрен ее ч. 2, которая и выступает предметом обращения). По мнению заявителя, эти нормы по смыслу, придаваемому им официальным толкованием и сложившейся правоприменительной практикой, устанавливают для лиц, предварительно договорившихся о совершении кражи, иные (различные) условия уголовной ответственности в случае, если один из соисполнителей вышел за пределы совместного умысла и совершил действия, подлежащие правовой оценке в качестве разбоя, а другие члены группы продолжили свое участие в преступлении, используя примененное соисполнителем насилие либо угрозу его применения для завладения имуществом или удержания имущества.

Конституционный Суд отметил, что, закрепляя в гл. 21 УК составы преступлений против собственности, законодатель отнес к ним разбой, т.е., согласно ч. 1 ст. 162 данного Кодекса, нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Дифференцируя (усиливая) ответственность в ч. 2 той же статьи за разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, а равно с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, он не вышел за пределы своих дискреционных полномочий, а, напротив, учел повышенную общественную опасность разбоя вследствие изменения способа совершения этого преступления и его субъектного состава.

Вместе с тем, указал Суд, рассматриваемый во взаимосвязи с положениями ст. 5, 8, 25, 32, 35 УК и п. 1 примечаний к ст. 158 УК, квалифицирующий признак разбоя в виде его совершения группой лиц по предварительному сговору, может устанавливаться судом и влечь более строгую ответственность лишь при совершении этого деяния лицами, заранее договорившимися о совместном совершении преступления и действовавшими с прямым умыслом, направленным на противоправное безвозмездное изъятие или обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинение ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества.

КС сослался на Постановление Пленума ВС от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», где тот разъяснил, что в тех случаях, когда группа лиц предварительно договорилась о совершении кражи чужого имущества, но кто-либо из соисполнителей вышел за пределы состоявшегося сговора, совершив действия, подлежащие правовой оценке как грабеж или разбой, содеянное им следует квалифицировать по соответствующим пунктам и частям ст. 161 и 162 УК. Если другие члены преступной группы продолжили свое участие в преступлении, воспользовавшись примененным соисполнителем насилием либо угрозой его применения для завладения имуществом потерпевшего или удержания этого имущества, они также несут уголовную ответственность за грабеж или разбой группой лиц по предварительному сговору с соответствующими квалифицирующими признаками (абз. 2 п. 141). Эти разъяснения не ограничивают применение общих положений об эксцессе исполнителя, содержащихся в ст. 36 УК. 

Суд отметил, что тем самым ч. 2 ст. 162 УК – с учетом ее места в системе уголовно-правового регулирования и по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, – предполагает оценку деяния как разбоя лишь для тех соучастников, кто применил физическое или психическое насилие либо воспользовался им для хищения чужого имущества, т.е. осознавал факт насилия и факт посягательства не на один, а на два или более объекта уголовно-правовой охраны. Те же участники группы лиц по предварительному сговору, которые продолжили участие в изъятии либо удержании чужого имущества, не осознавая изменение способа хищения при эксцессе других исполнителей, должны нести ответственность исходя из тех признаков преступления, которые охватывались их умыслом.

«Следовательно, часть вторая статьи 35 и часть вторая статьи 162 УК Российской Федерации призваны обеспечивать дифференциацию уголовной ответственности и назначение лицу справедливого наказания, соответствующего характеру и степени общественной опасности преступления, лишь за те общественно опасные действия и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Поскольку, таким образом, отсутствует неопределенность в вопросе о соответствии этих норм Конституции Российской Федерации в аспекте, обозначенном в запросе Тракторозаводского районного суда города Челябинска, данный запрос не может быть принят Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению», – указал КС.

Комментируя определение, партнер АБ «КРП» Михаил Кириенко заметил, что вопросы квалификации преступлений, совершаемых в соучастии, традиционно относятся к дискуссионным, как в доктрине уголовного права, так и в правоприменительной практике, поэтому обращение к ним Конституционного Суда, безусловно, заслуживает внимания. Он указал, что КС подтвердил важность учета субъективных признаков как состава преступления, так и соучастия.

Михаил Кириенко отметил, что в запросе в КС речь идет о так называемом количественном эксцессе исполнителя, который оценивается с позиции положений ст. 35, 36 УК. Адвокат указал, что формулировка п. 14.1 Постановления Пленума ВС № 29 содержит изъян, дающий некоторым правоприменителям распространять изменение способа хищения при его совершении группой лиц, как обстоятельство, автоматически подлежащее вменению всем соучастникам без исключения, однако при этом ВС и не говорит о том, что не имеет значения осознание совершаемого преступления каждым соучастником и что не нужен учет степени осознания конкретного лица при квалификации.

«Именно поэтому КС РФ сделал очень важное уточнение, что те участники группы лиц по предварительному сговору, которые продолжили участие в изъятии либо удержании чужого имущества, не осознавая изменение способа хищения при эксцессе других исполнителей, должны нести ответственность исходя из тех признаков преступления, которые охватывались их умыслом. Именно это должно остаться основным ориентиром правоприменительной практики», – посчитал Михаил Кириенко.

Адвокат Первой Красноярской краевой коллегии адвокатов Дмитрий Редькин отметил, что Конституционный Суд подтвердил сложившуюся и закрепленную в Постановлении Пленума ВС № 29 правовую позицию, согласно которой трансформация способа совершения хищения (из тайного в открытое, либо в нападение с целью хищения) в случае, если она очевидна для всех соисполнителей, допускает вменение квалифицирующего признака «группой лиц по предварительному сговору» в отношении всех участников преступления.

«Безусловно, можно дискутировать о том, насколько данная установка в вышеупомянутом постановлении соотносится с диспозицией ч. 2 ст. 35 УК РФ, предполагающей наличие именно предварительного сговора, т.е. договоренности о совершении преступления, достигнутой заранее, до начала реализации его объективной стороны. Более точным в случае “перетекания” кражи в грабеж или разбой в рассматриваемом случае представляется квалификация последних как совершенных “группой лиц” (ч. 1 ст. 35 УК РФ), но данный квалифицирующий признак не включен в ст. 161–162 УК РФ», – указал Дмитрий Редькин.

Таким образом, отметил адвокат, Конституционный Суд сохранил сложившийся status quo. «Возможно, решение и неидеальное с точки зрения “чистой квалификации”, но, безусловно, оправданное в аспекте определенности правоприменения», – заключил он.