АП г. Москвы вновь затронула вопрос о «двойной защите» в контексте исполнения обязанностей адвоката

Совет палаты напомнил, что наличие достаточных оснований для замены защитника по соглашению на защитника, назначаемого судом, должно оцениваться назначенным адвокатом применительно к каждому судебному заседанию, в котором он участвует

Один из адвокатов считает, что подход палаты нацелен как на реальное обеспечение права граждан на защиту, так и на исключение случаев использования органами расследования адвокатов-дублеров для решения служебных задач. Второй, комментируя другой пункт обзора, отметил, что находящийся под стражей доверитель должен иметь возможность вести со своим защитником конфиденциальную переписку.

Адвокатская палата г. Москвы подготовила Обзор дисциплинарной практики за 2019 г. по вопросам, связанным с исполнением адвокатом профессиональных обязанностей.

В трех пунктах речь идет о прекращении статуса адвоката

В рамках дисциплинарного производства, изложенного в п. 1 обзора, Совет АП г. Москвы прекратил статус адвоката, которая, не заявив ходатайство об отложении, без уважительной причины не явилась в судебное заседание, где гражданско-правовой спор с участием ее доверителя был разрешен по существу. В том же пункте Совет подчеркнул, что оказание адвокатом юридической помощи без заключения соглашения об этом, а также удержание доверенности после окончания оказания юридической помощи недопустимо.

Адвокат АП Республики Башкортостан Николай Герасимов подход АП г. Москвы поддержал. В то же время нельзя исключать, что адвокат не явилась в заседание по каким-то серьезным личным причинам, добавил он. «Однако, на мой взгляд, даже наличие таких причин не снимает ответственности. У адвоката практически наверняка была возможность заявить ходатайство об отложении судебного заседания, приложив документы, подтверждающие уважительность причин неявки, а также поставить доверителя в известность и предложить ему, например, на конкретное судебное заседание заключить соглашение с другим адвокатом. И при этом, возможно, отказаться от соответствующей части гонорара», – убежден эксперт.

Разумеется, согласился он, причина, по которой адвокат не смогла присутствовать на судебном заседании и не совершила указанных выше действий, могла быть совершенно неожиданной и при этом очень серьезной: «В таком случае информацию об этой причине адвокату следовало бы довести до сведения Совета, решение которого при таких обстоятельствах, возможно, было бы иным».

В п. 2 подробно излагается суть дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш., которая, чтобы скрыть свое бездействие, неоднократно сообщала доверителю недостоверные сведения и даже направила ему поддельную копию определения суда. Хотя Ш. говорила о том, что она «молодой адвокат», и просила «строго ее не наказывать», Совет применил самую суровую меру дисциплинарной ответственности – прекратил статус адвоката.

По мнению Николая Герасимова, неоднократное сообщение доверителю недостоверных сведений о движении по делу очевидно противоречит Кодексу профессиональной этики адвоката и порождает явное недоверие со стороны доверителя. «А направление фальсифицированной, как следует из обзора, копии определения суда и вовсе, на мой взгляд, может свидетельствовать не только о дисциплинарном правонарушении», – заметил эксперт.

В п. 3 рассказывается о деле адвоката К., статус которого был прекращен «за злоупотребление доверием и предательство интересов доверителя». К., используя доверенность от доверителя, намеренно не предпринял достаточных действий для защиты его интересов и, более того, фактически действовал в интересах процессуального оппонента.

В остальных случаях Совет применил более мягкие меры взыскания

Адвокатам П. и С. объявлено предупреждение, поскольку они не предприняли всех необходимых действий для установления движения искового заявления доверителя, поданного вместе с заявлением о принятии мер по обеспечению иска (п. 4 обзора). Совет пришел к выводу, что на момент обращения с иском для адвокатов и для доверителя была очевидна необходимость принятия мер по его обеспечению в порядке ст. 140 ГПК. В конце декабря 2017 г. адвокаты подали соответствующее ходатайство вместе с иском. «Учитывая согласованную с Г-ой необходимость в совершении срочных действий по защите ее прав и интересов в форме мер по обеспечению иска, адвокаты П. и С., помимо формальных действий, направленных на получение информации относительно движения поданного искового заявления, могли и должны были предпринять возможные действия по защите нарушенных прав доверительницы Г-ой, в частности посредством направления письменного обращения на имя председателя Н. районного суда города Москвы», – сказано в обзоре.

Пункт 5 обзора посвящен делу адвоката Р., которая не потребовала от следователя вынесения постановления, разрешающего устное ходатайство обвиняемой К. об отказе от Р. как защитника по назначению, и не совершила иных последовательных действий, указанных в разъяснении Совета АП г. Москвы от 2 марта 2004 г. «Об участии в делах по назначению», направленных на защиту прав и законных интересов обвиняемого.

В ходе допроса К. в качестве обвиняемой с участием защитника по назначению, адвоката Р., от К. поступило устное ходатайство об отказе от указанного защитника. Следователь указал на это в протоколе допроса, но разрешил ходатайство уже после завершения всех следственных и иных процессуальных действий с участием того же адвоката. Совет вынес в адрес Р. предупреждение.

Пункт 6 обзора также раскрывает ситуацию, связанную с защитником по назначению, от которого хотел отказаться доверитель. Адвокату объявлено предупреждение за то, что она не заявила ходатайства об отложении процессуальных действий и предоставлении обвиняемому времени для реализации права на самостоятельное приглашение защитника, не поддержала письменное ходатайство подзащитного об отложении процессуальных действий и не потребовала от следователя письменного разрешения указанного ходатайства. Кроме того, адвокат не совершила и иных последовательных действий по защите доверителя, чем нарушила разъяснения Совета об алгоритме поведения защитника по назначению при отказе доверителя от него.

Другому адвокату было объявлено замечание за то, что после свидания с доверителем, содержавшимся в следственном изоляторе, защитник попытался вынести из СИЗО «два листа бумаги, содержащие рукописные записи» (п. 7 обзора). В то же время, напомнил Совет, в соответствии с п. 1 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Поэтому никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил Кодекса, не могут быть исполнены адвокатом. Доводы адвоката о том, что полученные им от доверителя записи содержат конспект их беседы и не предназначены для передачи третьим лицам, не были приняты, поскольку, по мнению Совета, «не соответствуют содержанию записей».

На заседании Совета присутствовала представитель Главного управления Минюста по г. Москве, по представлению которой было возбуждено дисциплинарное производство. Совет отклонил доводы ГУ Минюста о том, что на изъятых у адвоката листах имеются зашифрованные и двусмысленные фразы, а также указания для совершения неправомерных действий. На вопросы членов Совета о том, что имеется в виду под «зашифрованными и двусмысленными фразами, указаниями для совершения каких-либо действий», представитель ГУ Минюста пояснила, что позиция управления «подразумевает, что любые письменные сведения, незаконно получаемые адвокатом от своего находящегося под стражей подзащитного, могут рассматриваться как зашифрованные указания для совершения каких-либо действий только по признаку незаконности их получения». Однако Совет отклонил это утверждение как не соответствующее закону и основанное на предположениях.

Николай Герасимов посчитал п. 7 Обзора не совсем однозначным. С одной стороны, пояснил эксперт, нельзя не согласиться с тем фактом, что адвокат был не вправе принимать от доверителя, содержащегося под стражей, записи, предназначенные для передачи третьим лицам: данные действия противоречат действующему законодательству и Кодексу профессиональной этики. «Однако, с другой стороны, если эти записи в действительности, как указывал адвокат, предназначались исключительно для него и представляли собой конспект беседы с доверителем, думаю, имеются все основания полагать, что на них могли быть распространены положения закона об адвокатской тайне», – считает Николай Герасимов.

Доверитель, в том числе находящийся под стражей, должен иметь возможность вести со своим защитником конфиденциальную переписку, подчеркнул эксперт: «Это право, на мой взгляд, корреспондирует с правом конфиденциальных встреч и консультаций с адвокатом наедине, которое должно быть обеспечено каждому подвергшемуся уголовному преследованию. Мне кажется, что данное правомочие должно быть признано обязательным элементом права на защиту и получить соответствующую охрану законодательно».

Кроме того, добавил он, в данном случае без достаточных к тому оснований остался без внимания факт досмотра адвоката и находящихся при нем записей сотрудниками следственного изолятора. «Вопрос о том, было ли в данном случае обеспечено сохранение адвокатской тайны относительно документов, находящихся при адвокате, остался, на мой взгляд, невыясненным», – отметил эксперт. Поясним, что, как следует из обзора, сотрудник СИЗО с участием двух понятых произвел личный досмотр адвоката, досмотр находящихся при нем вещей и записей. Именно в ходе этого досмотра «адвокатом З. были добровольно выданы два листа бумаги формата А4 с рукописным текстом, написанным его подзащитным».

В п. 8 рассказывается о деле адвоката З., который, будучи защитником по назначению и зная о том, что у обвиняемого есть защитник по соглашению, отказался участвовать в качестве защитника в судебном заседании. «Наличие достаточных оснований для замены имеющегося у обвиняемого защитника по соглашению на защитника, назначаемого судом, должно оцениваться назначенным адвокатом применительно к каждому судебному заседанию, в котором он участвует», – заметил Совет.

Так, пояснил он, 10 сентября 2019 г. З. принял участие в рассмотрении ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей, хотя знал, что Б., защитник обвиняемого по соглашению, против этого. В данном случае, отметил Совет, Б. заявил ходатайство об отложении судебного заседания, чем подтвердил свою осведомленность о заседании и невозможность явиться в суд. Однако это заявление было отклонено, и З. правомерно принял участие в заседании, поскольку ходатайство о продлении срока содержания под стражей рассматривается в сокращенные сроки, пояснил Совет.

«Вместе с тем при отсутствии достаточных доказательств извещения адвоката Б. о судебном заседании 11 сентября 2019 г. основания для вывода о злоупотреблении обвиняемым Г. и его защитником, адвокатом по соглашению Б., правом на защиту у адвоката З. отсутствовали, вследствие чего сделанное им заявление о невозможности осуществления защиты Г. 11 сентября 2019 г. при наличии у того защитника по соглашению было обоснованным», – заключил Совет.

Адвокат АП г. Москвы Валерий Саркисов отметил, что тем самым АП г. Москвы вновь подтверждает свою однозначную позицию о недопустимости вступления в дело адвоката по назначению при наличии у подзащитного заключенного соглашения с другим адвокатом. «Совет палаты освободил от ответственности и прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката, который, приняв защиту по назначению и узнав о том, что у обвиняемого есть адвокат, с которым заключено соглашение, отказался участвовать в судебном заседании. Решение палаты совершенно обоснованно и нацелено как на реальное обеспечение права граждан на защиту, так и на исключение случаев использования органами расследования адвокатов-дублеров в целях решения своих служебных задач», – подчеркнул Валерий Саркисов.

Оценивая обзор в целом, адвокат отметил, что АП г. Москвы применяет конкретные меры дисциплинарной ответственности в зависимости от тяжести совершенного проступка: «За умышленные, подрывающие авторитет адвокатского сообщества и причиняющие неустранимый вред правам доверителя неминуемо следует прекращение статуса адвоката. Иные нарушения, которые фатальных негативных последствий для доверителя не несут, совершены адвокатами впервые в силу незнания или халатного отношения к своим обязанностям, караются вынесением замечания или предупреждения». Такой подход палаты вполне обоснован, так как в полной мере отвечает как цели наказания провинившихся, так и превентивному назначению дисциплинарного производства, заключил Валерий Саркисов.