Адвокаты прокомментировали предложение передать Генпрокуратуре функции по представлению России в ЕСПЧ

С такой инициативой к Владимиру Путину обратился генпрокурор Игорь Краснов, по мнению которого прокуратура имеет все средства для эффективной защиты России, ее граждан и организаций в международных и зарубежных судебных процессах

Один из адвокатов полагает, что замена национальными властями представляющего их в ЕСПЧ ведомства не создаст новых механизмов в части оспаривания доводов заявителей. Тем не менее, отметил другой, распределение дополнительных полномочий в пользу прокуратуры, как минимум, придаст ей больший вес. Третья убеждена, что высказанная генпрокурором идея, безусловно, имеет политический подтекст и, скорее всего, связана с тенденцией к изменению внутриполитического соотношения весов в пользу силовых ведомств. В свою очередь статс-секретарь ФПА Константин Добрынин считает, что проблема правовой защиты интересов России в ЕСПЧ шире и не решается механической передачей соответствующих полномочий от Минюста Генпрокуратуре, так как нужен принципиально иной системный подход, к которому РФ принципиально не готова.

Как сообщают СМИ со ссылкой на «РБК», Генеральный прокурор России Игорь Краснов обратился к Президенту РФ с просьбой передать Генпрокуратуре полномочия по представлению интересов России в Европейском Суде, других международных судах и арбитражах. По информации издания, Владимир Путин согласился с предложением и дал соответствующую резолюцию.

Прокуратура как защитник интересов РФ в международных процессах

В письме на имя главы государства генпрокурор указал, что внесенные в прошлом году в Конституцию поправки повысили статус прокуратуры. «На общем фоне понижения уровня сотрудничества европейских государств с РФ и в целом непростых взаимоотношений с партнерами по Совету Европы место Прокуратуры РФ в системе координат этой организации по-прежнему высоко, о чем свидетельствует предстоящая в июле 2021 г. в Санкт-Петербурге конференция руководителей прокуратур европейских государств», – отметил Игорь Краснов.

Он добавил, что отечественная прокуратура, выполняя функции, связанные с выдачей и взаимной помощью по уголовным делам, находится на острие взаимодействия с зарубежными партнерами по самым непростым вопросам защиты россиян, преследуемых в иностранных государствах. При этом ситуация с защитой интересов РФ, российских граждан и организаций по-прежнему остается сложной.

В письме также сообщается, что прокуратура России обладает необходимым инструментарием для наиболее эффективного обеспечения защиты государства, россиян и организаций в международных и зарубежных судебных процессах, поскольку может истребовать материалы уголовных дел в судах и следственных органах, запрашивать сведения, составляющие банковскую и налоговую тайну. Соответственно, сочетание полномочий прокурора и представителя интересов России в ЕСПЧ «позволит вмешиваться и устранять нарушение прав гражданина на всех этапах рассмотрения жалобы против России, а по необходимости и примириться с ним», – отметил Игорь Краснов со ссылкой на аналогичный опыт ряда государств (Албании, Исландии, Испании, Кипра, Мальты, Норвегии, Португалии и Словении). По его мнению, финансовое и кадровое обеспечение предложенных изменений возможно путем передачи в Генпрокуратуру соответствующих отделов Минюста и бюджетных ассигнований, выделенных на их работу.

Адвокаты прокомментировали инициативу генпрокурора

В комментарии «АГ» адвокат КА «Лапинский и партнеры» Константин Кузьминых отметил, что замена национальными властями представляющего их в ЕСПЧ ведомства не создаст новых механизмов в части оспаривания доводов заявителей.

«На мой взгляд, проблема этой инициативы кроется в другом. Известно, что значительная часть жалоб против РФ связана с нарушениями прав заявителей в уголовном судопроизводстве, где, в отличие от Минюста России, органы прокуратуры не только участвуют, но и исполняют надзорные функции. Это означает, что любое установленное ЕСПЧ нарушение прав заявителя прямо или косвенно свидетельствует о том, что органы прокуратуры не в достаточной мере исполняли свои обязанности в конкретном деле заявителя. Жалоба против властей РФ может быть подана только после исчерпания заявителем средств защиты права на национальном уровне, и эти средства в уголовном судопроизводстве любой заявитель исчерпывает при непосредственном участии представителя прокуратуры», – пояснил он.

По словам эксперта, если заявитель исчерпал средства защиты права в России и восстановления своих прав не добился, то должностные лица прокуратуры в его деле работали ненадлежаще. «Следствием этого простого тезиса может оказаться то, что власти в лице Генпрокуратуры будут более интенсивно оспаривать доводы заявителей, исходя из уже сформированной у стороны обвинения позиции в отношении заявителя и уже состоявшейся оценки прокуратурой обстоятельств его дела и доводов о нарушении прав. Думаю, что объективность подхода властей РФ к вопросам нарушения гарантированных Конвенцией прав от этого не повысится, а даже напротив, российские власти при рассмотрении жалоб в ЕСПЧ в иных случаях окажутся связанными сугубо ведомственным интересом, что также не будет способствовать тем задачам, которые Россия ставила перед собой при ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод», – предположил адвокат.

Он напомнил, что эти задачи были просты – совершенствовать внутреннее законодательство и практику его применения в соответствии с нормами Конвенции. «А как Генпрокуратура будет помогать властям совершенствоваться в сфере уголовного судопроизводства, если, будучи его участником в конкретных делах, не исполнила с надлежащей тщательностью свои обязанности по защите прав заявителя? Кроме того, полагаю, что данная инициатива находится в общем тренде на дистанцирование от сотрудничества с Европейским Союзом. Напомню, что не так давно РФ закрепила в национальном законодательстве свое право на неисполнение решений Европейского Суда, что можно назвать ее стратегическим решением. Путем же передачи функций представительства в ЕСПЧ от Минюста к Генпрокуратуре это стратегическое решение может быть подкреплено системной работой тактического характера при рассмотрении ЕСПЧ жалоб заявителей по конкретным делам», – заключил Константин Кузьминых.

Адвокат АП Санкт-Петербурга и проекта «Апология протеста» Александр Передрук полагает, что изменение агента государства в Европейском Суде само по себе вряд ли на что-либо повлияет существенным образом, однако нельзя не отметить, что распределение дополнительных полномочий в пользу прокуратуры, как минимум, придаст ей больший вес.

«Для самого же ЕСПЧ нет разницы, какое конкретно ведомство представляет государство-ответчика, – Суду важно то, чтобы высокие договаривающиеся стороны исполняли свои обязательства и соблюдали права человека, охраняемые Конвенцией о защите прав человека и основных свобод», – подчеркнул Александр Передрук.

По словам эксперта, в отдельных случаях государству будет труднее оправдывать свое бездействие – к примеру, в случае применения обеспечительных мер по правилу 39 Регламента ЕСПЧ. «Не так давно в Постановлении по делу “Саидов против России” мы могли наблюдать ситуацию, когда ЕСПЧ запретил высылать в Таджикистан заявителя, поскольку посчитал, что там ему могут грозить пытки и обращение, унижающее человеческое достоинство, однако правоохранительные органы сообщили, что не были своевременно уведомлены о решении ЕСПЧ. В принципе такого рода ситуация – нонсенс независимо от того, какое ведомство представляет интересы государства в Суде. Наконец, стоит заметить, что истории известны случаи, когда в сложных делах российское правительство представляли и нанятые адвокаты – к примеру, в деле “Грузия против России” оба государства были представлены британскими адвокатами», – отметил эксперт.

В свою очередь адвокат АБ «Мусаев и партнеры» Надежда Ермолаева считает, что высказанная Игорем Красновым идея, безусловно, имеет политический подтекст и, скорее всего, связана с тенденцией к изменению внутриполитического соотношения весов в пользу силовых ведомств. «Набор политического веса “силовиков” мы наблюдали и в ходе недавних протестных акций, которые вылились в многотысячные и подчас не обоснованные ничем, кроме устоявшейся практики, репрессии и уголовные преследования по довольно сомнительным основаниям, и в громких задержаниях глав регионов по уголовным делам совершенно разного толка», – отметила она.

По словам эксперта, в предложении передать Генеральной прокуратуре функции представления интересов государства в ЕСПЧ усматривается следующее звено этой цепи. «Предложение передать в ведение Генпрокуратуры соответствующий отдел Минюста означает, что кадровый состав тех, кто осуществляет ежедневную и рутинную работу по российским жалобам, изменится не сильно, а, следовательно, сумма не изменится от перемены мест слагаемых. Не думаю, что позиция, годами выработанная Правительством РФ по определенным категориям дел, изменится», – убеждена Надежда Ермолаева.

Эксперт с сожалением констатировала, что опыт общения с прокуратурой указывает на то, что это ведомство крайне неохотно меняет ранее высказанную позицию. «Однажды сформулированная позиция прокуратуры выдерживает напор даже самых очевидных фактов. Из этого следует, что позицию властей на этапе обращения в ЕСПЧ можно будет предвосхитить еще на стадии исчерпания внутренних средств правовой защиты, где часто участвует и прокуратура. К несчастью для прокуратуры, это может стать ахиллесовой пятой для Правительства России в делах перед ЕСПЧ», – предположила адвокат.

«Представленные Игорем Красновым в обоснование идеи обстоятельства мне видятся скорее надуманными, чем имеющими реальное отношение к деятельности ЕСПЧ. Весьма туманный термин “юридическая агрессия” является, на мой взгляд, очередным манипулированием тезисов в духе борьбы с внешнеполитическим “условным противником” на всех фронтах, – полагает Надежда Ермолаева. – Расследования антидопингового агентства вряд ли будут предметом рассмотрения по существу ввиду нарушения прав, гарантированных Конвенцией, если же до этого и дойдет, то Россия вряд ли будет стороной разбирательства, если только самостоятельно не вступит в процесс третьей стороной, что едва ли даст нашим властям мощные инструменты защиты прав российских спортсменов».

Она также считает, что вмешательство прокуратуры вряд ли усилит позицию российских властей в межгосударственном деле с Украиной. «И в этом аспекте мне кажется самым настораживающим именно такое политическое жонглирование юридическими инструментами. В этой связи я вижу риск чрезмерной политизации разбирательства в Европейском Суде, где подавляющее большинство дел никакого отношения к политике не имеет», – убеждена Надежда Ермолаева.

Она добавила, что Минюстом России выполнялась достаточно большая работа по систематизации, обобщению практики ЕСПЧ и доведению ее до сведения органов государственной власти. «Представляется, что возможности прокуратуры на этом поле деятельности будут серьезно ограничены ее же статусом: прокуратура выступает не только надзорным ведомством, но и стороной в уголовных и гражданских судебных спорах, в отличие от вышеуказанного министерства, которое к судебным делам прямого отношения не имеет. При таких обстоятельствах попытки прокуратуры обобщения и доведения до судов практики ЕСПЧ будут выглядеть немного странно и едва ли не поднимут вопрос об объективности и беспристрастности участников этих отношений», – отметила эксперт.

Комментарий представителя ФПА РФ

Статс-секретарь Федеральной палаты адвокатов РФ, старший партнер КА Pen & Paper Константин Добрынин полагает, что проблема правовой защиты интересов России в ЕСПЧ шире и не решается механической передачей соответствующих полномочий от Минюста Генпрокуратуре.

«Нужен принципиально иной системный подход, к которому РФ принципиально не готова. Не важно кто – Минюст или Генпрокуратура – представляет страну в ЕСПЧ, важно – как и, главное, эффективно ли защищаются интересы страны и граждан, – подчеркнул он. – В свое время, еще после приснопамятного решения по делу ЮКОСа, хаотичных и кулуарных действий властей, я, будучи сенатором, предлагал премьер-министру Дмитрию Медведеву подумать об ином правовом механизме межведомственного взаимодействия».

По словам Константина Добрынина, его предложение заключалось в создании отдельного механизма, возможно, в виде специально уполномоченного государственного органа или специального представителя, принимающего ответственность за управление рисками, связанными как с уже сложившимися обстоятельствами, так и вполне возможно новыми претензиями третьих лиц к РФ, экономическим субъектам РФ и гражданам.

«Этот орган, вероятно, должен быть наделен полномочиями координировать работу всех иных государственных органов, к компетенции которых относятся возможные юридические и финансовые последствия развития ситуации, включая, но не ограничиваясь этим: (Минфин, Минюст, МИД, Банк России). К созданию и организации деятельности такого органа важно привлечь Федеральную палату адвокатов, а также корпоративных юристов, так как именно эти представители российского юридического сообщества обладают необходимыми правовыми компетенциями и практическим опытом в подобного рода “военных”, а не линейных юридических проектах. Статус и функции подобного специального органа/специального представителя российской власти должны быть закреплены указом Президента РФ либо специальным федеральным законом», – полагает статс-секретарь ФПА.

Он отметил, что прошло 6 лет с момента этого предложения, и единственное, что придумало государство, это отобрать узкий функционал у Минюста и передать его Генпрокуратуре. «Я с уважением отношусь к коллеге Краснову, и мне нравится его энтузиазм, но я не с меньшим уважением отношусь и к замминистра юстиции Михаилу Гальперину и его профессионализму и не думаю, что предложенный алгоритм существенно что-то изменит. Главное, чтобы хуже не стало, иначе может получиться, как в басне Крылова: “А вы, друзья, как не садитесь, все в музыканты не годитесь”», – резюмировал Константин Добрынин.

Редакция «АГ» обратилась за комментариями в Минюст и Генпрокуратуру России, но оперативно получить их, как и сам текст письма Игоря Краснова Президенту РФ, не удалось.