Адвокат добился оправдания по делу о преступлениях против половой неприкосновенности несовершеннолетних

ВС Карачаево-Черкесской Республики подтвердил вывод первой инстанции о том, что в основу обвинительного приговора не могут быть положены противоречивые показания потерпевших

По словам защитника, уголовное дело расследовалось с очевидно обвинительным уклоном, а обвинение строилось на несоответствующих действительности показаниях несовершеннолетних потерпевших. В то же время суд не отклонил ни одного ходатайства стороны защиты и признал допустимыми представленные ею доказательства, которые затем легли в основу оправдательного приговора.

18 июня Верховный Суд Карачаево-Черкесской Республики оставил в силе оправдательный приговор в отношении Р., которого ранее обвиняли в совершении половых преступлений в отношении несовершеннолетних (апелляционное определение имеется у «АГ»).

В обеих инстанциях мужчину защищала адвокат Карачаево-Черкесской Республиканской коллегии адвокатов, член совета АП КЧР Маргарита Тукова.

Суд первой инстанции заметил противоречия в показаниях потерпевших

Гражданину Р. было предъявлено обвинение в совершении нескольких половых преступлений против несовершеннолетней К. и малолетней А. По версии следствия, мужчина пытался изнасиловать девочек (ч.3, ст. 30, п. «а» ч.3 ст. 131 УК; ч.3, ст. 30, п. «б» ч. 4 ст. 131 УК) и совершил в их отношении иные насильственные действия сексуального характера (п. «а» ч.3 ст. 132 УК; п. «б» ч. 4 ст. 132 УК). А затем, чтобы избежать уголовной ответственности, угрожал убить К. и А., если они расскажут кому-то о случившемся (ч. 1 ст. 119 УК).

Р. свою вину не признавал. В суде он рассказал, что дружил с семьей потерпевших и знает девочек с их рождения. К. и А. регулярно приходили к нему в гости, в основном, чтобы взять велосипед или перекусить. Иногда с девочками были их подруги. Одна из таких подруг, совершеннолетняя В., по словам подсудимого, оказывала ему знаки внимания и однажды сообщила, что за деньги готова вступить с ним в половую связь. Мужчина от этого отказался. По его словам, В. это не понравилось: девушка сказала, что Р. еще пожалеет.

Прежде всего Черкессий городской суд заметил, что каких-либо травматических повреждений, которые являются следствием вменяемых Р. преступлений, у девочек не обнаружено. Кроме того, первая инстанция пришла к выводу, что показания потерпевших противоречивы. Так, в январе 2020 г. обе девочки сообщили суду, что оговорили Р. по просьбе их подруги В. Та, по словам К. и А., была обижена на мужчину, поскольку он отказался вступить с ней в интимные отношения. Девочки утверждали, что никто на них не давил и что они сами решили рассказать правду, чтобы не допустить осуждения невиновного человека. Их мать М. также заявила, что Р. не виновен.

Три свидетеля, один из которых был допрошен по ходатайству защиты, сообщили, что в разговоре с ними А. упомянула то же самое: никаких преступлений Р. в отношении нее и К. не совершал. В подтверждение своих слов свидетели предоставили суду аудиозаписи бесед с А. Допрошенная после этого А. сообщила, что такие разговоры с этими свидетелями действительно были и что на нее никто не давил.

Однако уже в феврале 2020 г. К. и А. дали иные показания. Потерпевшие утверждали, что ранее изменили свои показания, потому что в адрес А. поступили угрозы. При этом показания А. об угрозах, как установил суд, также противоречили друг другу. Так, девочка рассказала, что встретила женщину, которая стала расспрашивать об обстоятельствах, связанных с обвинением подсудимого. А., по ее словам, испугалась и сказала, что Р. не виноват. В ответ женщина, пригрозив «негативными правовыми последствиями» для А. и «членов ее семьи», якобы потребовала, чтобы девочка сообщила о невиновности Р. своей матери и суду.

В то же время А. и К. не смогли дать четкий ответ на вопрос суда о том, когда они рассказали матери о разговоре А. с неизвестной женщиной – до судебного заседания в январе 2020 г. или после. Допрос матери девочек ситуацию не прояснил. При этом, подчеркнула первая инстанция, потерпевшие и их мать в январе 2020 г. утверждали, что изменили показания только потому, что реши рассказать правду, и отрицали оказание давления на них.

В ходе февральского заседания А. сообщила, что свидетелям, которые затем предоставили записи разговоров в суд, она также соврала. По словам девочки, сценарий беседы придумала некая Саманта, которая пообещала предоставить А. «материальные ценности», если та скажет, что Р. ни в чем не виноват. Однако, заметила первая инстанция, ранее А. говорила, что Саманта просила сказать «все как есть», то есть правду.

Абсолютная противоречивость, несогласованность и непоследовательность показаний К. и А. не позволяет разграничить соответствующие действительности и надуманные показания, подчеркнула первая инстанция. На этом основании суд посчитал сомнительными и отказался учитывать при вынесении приговора все показания потерпевших. В ином случае будет нарушена презумпция невиновности, поскольку придется строить догадки относительно того, какие показания правдивы, а какие ложны, пояснила первая инстанция.

Суд также отверг показания В., которая заявила, что и в ее отношении Р. совершил противоправные действия. Эти сведения не имеют отношения к вменяемому Р. деянию, пояснила первая инстанция. Поскольку эти показания не нашли подтверждения в ходе рассмотрения дела, суд не стал направлять материал для проведения проверки сообщения о преступлении.

Проанализировав имеющиеся доказательства, первая инстанция учла заключение сексологической экспертизы, согласно которому у Р. нет расстройства сексуального предпочтения. Суд также обратил внимания на представленные адвокатом сведения о том, что мужчина не состоял на учете в психоневрологическом диспансере и положительно характеризуется по месту жительства.

19 марта 2020 г. Р. был оправдан в связи с отсутствием события преступления (оправдательный приговор имеется у «АГ»).

Апелляция защитила оправдательные доказательства

Гособвинитель и мать потерпевших обратились в Судебную коллегию по уголовным делам ВС КЧР. По их мнению, первая инстанция допустила существенные нарушения и дело необходимо рассмотреть повторно. Адвокат оправданного говорила об отсутствии таких нарушений. По ее мнению, позиция суда соответствует представленным доказательствам.

Изучив материалы дела, апелляционная инстанция отметила, что районный суд пришел к обоснованному выводу о противоречивости показаний потерпевших. Первая инстанция также обоснованно отметила несоответствие показаний девочек иным доказательствам, подчеркнул ВС КЧР. Он, в частности, обратил внимание на то, что защитник Р. задавала в ходе одного из допросов К. в суде уточняющие вопросы. В частности, адвокат спросила, почему девочки не убежали и не позвали на помощь. Однако потерпевшая отвечать на вопросы отказалась. ВС КЧР решил, что противоречивость показаний не только потерпевших, но и их законного представителя, не является малозначительной и очевидно не может быть следствием различной интерпретации одних и тех же фактов.

Примечательно, что, по мнению гособвинителя, первая инстанция должна была направить протокол судебного заседания в правоохранительные органы для проверки «по вопросам аудиозаписи разговоров потерпевших». Отказ суда нарушил принцип состязательности уголовного процесс, посчитал представитель прокуратуры. Однако апелляционная инстанция с таким пониманием УПК не согласилась. ВС КЧР заметил, что аудиозапись разговоров А. со свидетелями была представлена стороной защиты. Оценка такого доказательства правоохранительным органом, как того хотел госообвинитель, означает «подмену компетенции суда как органа правосудия по оценке доказательств, представленных сторонами». Ходатайство прокурора в данном случае означает оценку доказательства стороны защиты ее процессуальным оппонентом – стороной обвинения, а не судом, как это предусмотрено ст. 8 и ч. 3 ст. 15 УПК РФ, подчеркнула апелляция.

Сославшись на ряд постановлений ЕСПЧ, в том числе на дело «Надросов против России», ВС КЧР напомнил, что именно суд при рассмотрении дела по существу осуществляет полную, независимую и исчерпывающую проверку и оценку обвинительных доказательств, независимо от того, какая оценка была дана им в ходе других разбирательств.

Гособвинитель также указывал на отсутствие в резолютивной части приговора сведений о том, что Р. признан невиновным. Однако, заметила апелляция, отмена оправдательного приговора по мотивам нарушения права обвиняемого на защиту не допускается. Оправдательный приговор может быть изменен по указанным мотивам лишь в части, касающейся основания оправдания, по жалобе оправданного, его защитника, законного представителя и (или) представителя (п. 19 Постановления от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве»).

С учетом этого 18 июня 2020 г. ВС КЧР вынес апелляционное определение, которым подтвердил законность, обоснованность и справедливость оправдательного приговора в отношении Р.

Комментарий защитника

Маргарита Тукова сообщила «АГ», что Р. находился под стражей 1 год 8 месяцев и 5 дней. «Человек, который не совершал тех особо тяжких преступлений, которые вменяло ему следствие», - подчеркнула она.

Адвокат рассказала, что сторона защиты столкнулась со сложностями: «Как известно, обвинить человека в том, чего он не совершал, очень легко. А нам приходятся доказывать невиновность, это всегда тяжело». По ее словам, уголовное дело расследовалось с очевидно обвинительным уклоном, а обвинение строилось на несоответствующих действительности показаниях несовершеннолетних потерпевших.

«Однако процесс в суде был состязательным: суд не отклонил ни одного ходатайства стороны защиты и признал допустимыми представленные нами доказательства, которые легли в основу оправдательного приговора. В данном случае справедливость восторжествовала. Есть все-таки судьи, которые исследуют доказательства и дают им правильную оценку», - заключила Маргарита Тукова.

Сведения об обжаловании оправдательного приговора и апелляционного определения в кассации, по словам защитника, отсутствуют.