Оправдательный приговор гражданину, признавшемуся при задержании в убийстве, устоял в апелляции

Судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда не выявила обстоятельств для отмены приговора, вынесенного на основании вердикта присяжных, посчитавших причастность подсудимого к совершению инкриминируемых деяний недоказанной

В комментарии «АГ» защитник оправданного выразил удовлетворение решением апелляционной инстанции, которая не усмотрела в действиях защиты в ходе прений при рассмотрении дела присяжными существенных нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора.

22 октября судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда оставила в силе оправдательный приговор в отношении 26-летнего П.К., обвинявшегося в совершении двух преступлений: убийства и причинения вреда здоровью средней тяжести.

Предъявление обвинения

Как ранее писала «АГ», П.К. проживал в квартире вместе с бабушкой Т.К., дядей А.М. и несколькими друзьями, занимавшими отдельную комнату. По версии следствия, в ночь с 10 на 11 августа 2017 г. он, находясь в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры с Т.К. нанес ей, лежащей на кровати, сквозной удар кухонным ножом в область лица и шеи, отчего она скончалась на месте.

Тем же ножом П.К. затем ударил спящего А.М. также в область шеи и лица, тем самым причинив его здоровью вред средней тяжести. Как показал потерпевший, будучи ранен, он выбежал на улицу, где потерял сознание, и очнулся только в реанимации. При этом скорую и полицию вызвал сам П.К., который, как следовало из обвинительного заключения, сразу признался в содеянном и в ходе задержания пояснил, что убил бабушку за то, что та постоянно упрекала его мать и заставляла работать, несмотря на плохое самочувствие, а дядю «наказал» за аморальный образ жизни и «оставил в живых», чтобы тот одумался, перестал пить и вспомнил о своих детях. В отношении задержанного была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

Органами предварительного расследования действия П.К. были квалифицированы по ч. 1 ст. 105 (убийство), а также по п. «з» ч. 2 ст. 112 УК РФ (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в ст. 111 УК, но вызвавших длительное расстройство здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия). Кроме того, по версии следствия, в день, когда были совершены преступления, обвиняемый направил бывшей жене, с которой они находились в разводе более полугода, СМС-сообщение о том, что убил бабушку и дядю.

Оправдание присяжными

Уголовное дело рассматривалось в Измайловском районном суде г. Москвы с участием коллегии присяжных. В заседании подсудимый вину не признал, подчеркнув, что в ходе предварительного следствия, в том числе при проверке показаний на месте происшествия, оговорил себя. Как ранее пояснял «АГ» адвокат АП г. Москвы Армен Мартиросян, защищавший П.К. на стадии рассмотрения дела судом, его доверитель тогда не понимал серьезности самооговора и вскоре после дачи показаний отказался от них. В ходе заседания он пытался объяснить присяжным мотивы, по которым взял вину на себя (как уточнил защитник, П.К. предполагал, что в убийстве могут обвинить ранее судимого дядю, и хотел его уберечь). Однако председательствующий судья сделал замечание, и в итоге подсудимый просто сказал, что не признает вину, но не знает, как это пояснить. «Он давал пояснения ровно настолько, насколько позволял закон», – подчеркивал защитник. В прениях Армен Мартиросян отмечал, что сторону обвинения не смущал тот факт, что самооговор подсудимого не согласуется с доказательствами по делу. Защитник тогда обратил внимание присяжных на необходимость установления фактических обстоятельств дела. В частности, подчеркивал он, о каких «внезапно возникших неприязненных отношениях» может идти речь, если пострадавшие во время совершения подсудимым преступных деяний уже спали?

Адвокат также отмечал, что стороной обвинения не были представлены доказательства, четко отвечающие на вопрос, что именно произошло в ту ночь. Кроме того, экспертные заключения не только не подтверждали версию обвинения, но и опровергали ее, подтверждая показания подсудимого, данные им в ходе судебного заседания. Доказательства обвинения, подчеркивал адвокат, подтверждают лишь неоспоримые факты – что Т.К. была убита, а здоровью А.М. причинен вред средней тяжести. Так, согласно показаниям свидетелей, находившихся в квартире в период совершения преступлений, между убитой и потерпевшим еще днем произошла ссора. Кроме того, свидетель обвинения – врач скорой помощи – отмечала, что, приехав на место происшествия, оказывала А.М. первую помощь, при этом он находился в сознании, несмотря на тяжелое состояние.

Особое внимание присяжных защитник обратил на то, что информация в СМС-сообщении, которое, по версии обвинения, подсудимый направил бывшей жене в день совершения преступлений, не соответствует действительности, поскольку дядя не был убит, и это было известно изначально. Кроме того, в судебном заседании бывшая супруга подсудимого сообщила, что узнала о случившемся от соседки спустя несколько дней. Однако далее она заявила, что получила СМС от бывшего мужа через полчаса после происшествия. Защитник обратил внимание присяжных, что в СМС-сообщении, приобщенном к материалам дела 7 месяцев спустя (после второго допроса бывшей жены П.К. в качестве свидетеля), фигурировало время отправления 18:31. Адвокат подчеркнул, что подсудимый не мог направить данное сообщение, поскольку в это время уже находился в СИЗО.

Что касается предъявленного обвинением коллегии присяжных вещественного доказательства – ножа со следами крови, защитник подчеркнул, что на рукоятке отсутствовали отпечатки пальцев подсудимого. Кроме того, согласно экспертному заключению следы крови на ноже принадлежат А.М., а пот на рукоятке – убитой. «Логично предположить, что если на лезвии ножа кровь А.М., а на рукояти – пот Т.К., то последняя могла ранить потерпевшего данным ножом, – заявлял он в прениях. – Возникают резонные вопросы: почему на ноже нет крови Т.К., и тот ли это нож, которым она была убита? На эти вопросы мог бы ответить А.М., если бы пришел в суд».

В итоге присяжные признали совершение подсудимым инкриминируемых деяний недоказанным и единогласно вынесли оправдательный вердикт в связи с непричастностью П.К. к совершению преступлений. 1 августа суд на основании вердикта вынес оправдательный приговор с правом оправданного на реабилитацию, а также отменил меру пресечения в виде стражи.

Прокуратура обжаловала приговор

Впоследствии Измайловская межрайонная прокуратура обжаловала приговор. В апелляционном представлении (есть у «АГ») гособвинение ссылалось на незаконность приговора ввиду существенных нарушений уголовно-процессуального закона. «Стороной защиты неоднократно нарушались требования закона, что выражалось в оказании воздействия на присяжных заседателей и доведения до последних сведений, не относящихся к фактическим обстоятельствам уголовного дела», – сообщалось в документе. Также отмечалось, что председательствующий судья не принимал достаточных мер для предотвращения указанных нарушений и устранения их последствий.

В частности, прокуратура утверждала, что защитник подсудимого в ходе допроса свидетеля неоднократно ссылался на протокол его допроса, который не был исследован в присутствии присяжных. Кроме того, в ходе допроса другого свидетеля защитник не давал стороне обвинения задать вопросы, высказывая собственные позицию по делу и выводы, а подсудимый во время допроса сообщал присяжным сведения о своей личности и личности потерпевшего. Таким образом, полагало гособвинение, подсудимый и его защитник убеждали присяжных в том, что вина в совершении преступления лежит на другом лице, а также ссылались на процессуальные документы, не исследованные в заседании.

На протяжении всего выступления в прениях, как указала прокуратура, защита высказывала собственное мнение о доказательствах обвинения, искажала фактические обстоятельства, установленные в ходе судебного разбирательства, перебивала процессуального оппонента. «Таким образом, допущенные представителями стороны защиты нарушения уголовно-процессуального закона носили системный характер и не получили должной реакции председательствующего, что повлияло на беспристрастность присяжных заседателей, вызвало у них предубеждение в отношении представленных стороной обвинения доказательств, отразилось в формировании их мнения по уголовному делу и на содержании ответов при вынесении вердикта», – резюмировалось в апелляционном представлении.

Возражения защитника

В своих возражениях (имеются у «АГ») на апелляционное представление Армен Мартиросян указал, что изложенные в нем доводы прокуратуры несостоятельны, необоснованны, незаконны и не соответствуют действительности, а приговор является законным, обоснованным и справедливым. «Суд не ограничивал сторону обвинения в представлении доказательств виновности П.К., наоборот, всячески поддерживал сторону обвинения во всем от начала до конца судебного процесса, удовлетворяя все ходатайства государственного обвинителя без исключения, несмотря на возражения защиты, а вот ходатайства адвоката-защитника в большинстве были оставлены без удовлетворения», – отмечалось в документе.

Таким образом, защитник счел, что фактически имело место ограничение права адвоката и подсудимого на реализацию своих прав в полном объеме. «Нельзя согласиться и с содержащимися в апелляционном представлении доводами о том, что якобы подсудимый и свидетель затрагивали личность потерпевшего и подсудимого, тем самым нарушая закон, поскольку в соответствии с ч. 8 ст. 335 УПК РФ данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого. Более того, данная норма закона касается подсудимого, но никак не потерпевшего», – сообщалось в возражениях.

Защитник добавил, что во всех необходимых случаях председательствующий судья реагировала на высказывания сторон и обращалась к присяжным с просьбой не принимать эту информацию во внимание при вынесении вердикта.

Апелляция поддержала доводы защиты

После изучения материалов дела, проверки доводов апелляционного представления и возражения на него судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда не выявила обстоятельств для отмены приговора согласно ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ.

Как отмечается в апелляционном определении (есть у «АГ»), суд не усмотрел нарушений уголовно-процессуального закона ни в ходе судебного следствия, ни в рамках прений сторон. Он указал, что, исходя из протокола судебного заседания, защитник подсудимого действительно пытался дать преждевременную оценку некоторым доказательствам по делу, нарушая регламент судебного разбирательства. «Однако указанные попытки защитника своевременно прерывались председательствующим судьей, который на протяжении всего судебного разбирательства разъяснял присяжным заседателям, чтобы они не принимали во внимание его высказывания, не относящиеся к предмету судебного разбирательства, и не учитывали их при вынесении вердикта, о чем председательствующий просил также коллегию присяжных и в напутственном слове. При этом данные высказывания стороны защиты не относятся к существенному нарушению уголовно-процессуального закона, влекущему отмену оправдательного приговора, никоим образом не повлияли на содержание ответов на поставленные перед присяжными заседателями вопросы и на принятие справедливого вердикта», – отмечается в определении.

Также указано, что, вопреки мнению гособвинителя, высказывания подсудимого и его защитника в присутствии присяжных, касающиеся личности потерпевшего, не противоречат требованиям уголовно-процессуального закона. Апелляция отметила, что обсуждение вопросного листа и содержание вопросов, поставленных перед присяжными, а также напутственное слово председательствующего соответствовали требованиям УПК. «Нарушений уголовно-процессуального закона при принятии вердикта по делу не установлено. Действия председательствующего после возвращения присяжных заседателей из совещательной комнаты соответствовали положениям ст. 345, 346 УПК РФ. Обжалуемый приговор постановлен в соответствии с требованиями ст. 348, 351 УПК РФ», – резюмируется в определении.

В комментарии «АГ» Армен Мартиросян выразил удовлетворение решением апелляционной инстанции, поддержавшей доводы, изложенные в возражениях на апелляционное представление. «В большинстве случаев оправдательные приговоры отменяются апелляционными судами по самым незначительным, формальным, искусственно раздутым основаниям, однако в нашем случае судебная коллегия вынесла действительно мотивированное и обоснованное решение, справедливо оставив приговор в силе», – отметил он. По словам защитника, объективные данные, свидетельствующие о наличии в данном уголовном деле существенных нарушений уголовно-процессуального закона, не были приведены в апелляционном представлении, отсутствовали они и в материалах дела.

Комментируя вывод апелляции о том, что в заседании первой инстанции защитник пытался дать преждевременную оценку некоторым доказательствам по делу, нарушая регламент судебного разбирательства, Армен Мартиросян пояснил, что многие замечания ему, занесенные в протокол, были безосновательными. В этой связи он высоко оценил вывод апелляционной инстанции о том, что действия защитника не привели к существенному нарушению уголовно-процессуального закона, влекущему отмену приговора. По мнению адвоката, данное апелляционное определение является важным для правоприменительной практики в целом.

Зинаида Павлова