Для незаконного осуждения все средства хороши?

В ходе защиты были выявлены факты фальсификации следствием ряда доказательств по уголовному делу

Мурылев Илья
Адвокат ММКА «Правовой советник»

26 Января 2021
Судебная практикаУголовное право и процесс

В августе 2020 г. следователем СУ УВД по ВАОГУ МВД России по г. Москве было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 180 УК РФ, в отношении неустановленных лиц.

По поручению следователя сотрудниками ОЭБиПК УВД по ВАОГУ МВД России по г. Москве на складском помещении моего доверителя – предпринимателя Е. – 31 августа 2020 г. был проведен обыск, в ходе которого изъяты документы, электронные носители информации и предметы, являющиеся, по мнению следствия, контрафактной продукцией. Часть изъятого была вывезена сотрудниками ОЭБиПК, а часть – передана самому Е. на ответственное хранение и осталась на складе, который был опечатан.

В протоколе обыска, копию которого Е. получил сразу после проведения следственного действия, сообщалось: «также на складе обнаружены велосипеды без нанесения какой-либо маркировки в количестве _____ штук, которые были изъяты и переданы на ответственное хранение <…>». При этом в документе не было указано количество велосипедов, что является нарушением ч. 13 ст. 182 УПК РФ, согласно которой все изымаемые предметы, документы и ценности должны быть перечислены с точным указанием количества, меры, веса, индивидуальных признаков и по возможности – стоимости.

По истечении срока для осмотра и признания изъятых предметов вещественными доказательствами (10 суток с возможностью продления на 30 суток согласно ч. 2 ст. 81.1 УПК) мы с коллегой – адвокатом КА г. Москвы «Якупов и партнеры» Дмитрием Мыльцыным, осуществляющим защиту второго обвиняемого, – подали многочисленные жалобы в прокуратуру ВАО г. Москвы, в том числе об исключении протокола обыска как недопустимого доказательства ввиду многочисленных нарушений, допущенных при производстве обыска (в частности, отсутствие указания количества изъятого, привлечение специалиста и дача им в ходе обыска «рукописного экспресс-исследования», не предусмотренного УПК, изъятие электронных носителей информации без соответствующего специалиста и т.д.), и возврате изъятого.

По результатам рассмотрения жалоб прокуратура вынесла требование об устранении следственным органом нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия. Как указывалось в документе, «изучив материалы уголовного дела, заместитель прокурора <…> установил <…> до настоящего времени <…> не осмотрены изъятые в ходе обысков велосипеды, а также мобильные телефоны, не решен вопрос о признании их в качестве вещественных доказательств».

После направления жалоб в КМУГСУГУ МВД России по г. Москве была проведена проверка, в заключении по результатам которой отмечалось: «до настоящего времени не признан в качестве потерпевшего правообладатель торгового знака <…> и не допрошен по существу причиненного ущерба, не назначена и не проведена судебная экспертиза по изъятым велосипедам, не приобщены документы, подтверждающие производство велосипедов с торговой маркой <…>, не осмотрены и не признаны в качестве вещественных доказательств изъятые в ходе обысковых мероприятий предметы и документы, имеющие значение для уголовного дела».

После рассмотрения прокуратурой жалоб мы ознакомились с надзорным производством по делу и выявили отсутствие ряда документов, на основании которых были вынесены соответствующие решения.

После того, как я подал в прокуратуру жалобу о формировании и ведении надзорного производства, к данному производству были приобщены копии материалов дела, в том числе протокол обыска, три протокола осмотра предметов, а также постановления о возбуждении ходатайства перед руководителем следственного органа о продлении срока признания предметов и документов в качестве вещественных доказательств и о продлении срока предварительного следствия.

В ходе анализа указанных документов было выявлено следующее.

Во-первых, протокол обыска содержал вписанное вручную количество изъятых велосипедов – т.е. дописка была осуществлена уже после обыска, подписания протокола всеми участниками и его предоставления для ознакомления.

Во-вторых, согласно протоколам осмотры предметов производились 8 сентября на территории УВД с участием понятых. При этом на следующий день следователем было вынесено постановление о возбуждении ходатайства о продлении срока признания предметов и документов в качестве вещественных доказательств, где было отмечено: «31 августа 2020 г. проведены обыски, в ходе которых изъяты предметы и документы, имеющие значение по уголовному делу, однако для осмотра вышеуказанных предметов необходимо дополнительное время».

Кроме того, я направил адвокатский запрос в УВД о представлении сведений о посещении понятыми 8 сентября территории управления, в ответ на который сообщалось, что запрашиваемая информация о посещении здания УВД в книге учета и регистрации посетителей отсутствует.

В-третьих, в постановлении о возбуждении ходатайства о продлении срока предварительного следствия указывалось: «завершить расследование уголовного дела до указанного срока не представляется возможным, так как по делу необходимо <…> осмотреть велосипеды, изъятые в ходе обысков».

То есть следователь сам указал, что велосипеды не осмотрены, поэтому ему требуется дополнительное время.

Таким образом, мы получили сведения, свидетельствующие о фальсификации доказательств по уголовному делу, и подали заявления в СКР. О проводимой проверке и о ее результатах нам пока неизвестно. Мы подали также жалобы об исключении указанных доказательств как недопустимых, в ответ на которые прокуратура в постановлении об отказе в удовлетворении жалобы сообщила, что все следственные и процессуальные действия проведены в соответствии с УПК. При этом в ответ на довод защиты о том, что прокуратурой после истечения необходимого срока был зафиксирован факт отсутствия осмотра и признания изъятых предметов вещественными доказательствами, сообщалось, что согласно ответу следственного органа данные документы на момент истребования не были приобщены к материалам дела.

Вместе с тем данный ответ прокуратуры содержал существенное, на наш взгляд, противоречие: если следователь все осмотрел и признал вещдоками, но не предоставил в прокуратуру по запросу, почему в таком случае требование прокуратуры (о необходимости осмотров и признания вещественными доказательствами) было удовлетворено (что подтверждается ответом прокуратуры г. Москвы)?

Интересным представляется и тот факт, что наши доверители после проведения обыска были сразу допрошены в качестве свидетелей, а после – привлечены в качестве обвиняемых. По результатам рассмотрения жалоб защиты прокуратура признала протоколы допросов наших подзащитных в качестве свидетелей недопустимыми и исключила из доказательств по делу.

После ознакомления с надзорным производством нами были обнаружены протоколы очных ставок и явки с повинной. По данному факту мы также направили жалобы в прокуратуру, однако она отказалась исключить эти процессуальные документы из материалов дела, несмотря на то что явки с повинной были написаны после получения следствием сведений о возможной причастности доверителей к преступлению (что подтверждено прокуратурой при исключении протоколов допросов в качестве свидетелей) и в отсутствие защитников, а для проведения очных ставок отсутствовали основания в связи с признанием недопустимыми доказательствами протоколов допроса в качестве свидетелей, которые могли являться основанием для их проведения.

В части позиции следователя относительно того, почему прокуратурой округа выявлен факт отсутствия осмотров и непредставления им якобы оформленных в срок протоколов, отметим, что в ответах на заявленные следователю ходатайства он сообщил, что «по запросу надзорных инстанций последним представляются только материалы уголовного дела, в которых могут содержаться технические ошибки». Где следователь «нашел» такое положение, нам неизвестно, однако его позиция о том, что прокуратура является органом, проверяющим процессуальные документы исключительно на наличие технических ошибок, представляется весьма интересной.

Кроме того, по делу была назначена товароведческая экспертиза, производство которой было поручено некоммерческой организации.

Я проанализировал информацию о компании, специалист которой участвовал в обыске, а также об экспертной организации, и выявил следующее. Во-первых, данная компания является официальным представителем правообладателя товарного знака (это подтверждается судебными решениями арбитражных судов и ответом ГУ МВД России по г. Москве). Соответственно специалист этой компании подлежал отводу и не мог участвовать в обыске. Во-вторых, указанная компания и экспертная организация являются аффилированными лицами.

Следователю было заявлено ходатайство об отводе специалиста и экспертов, в удовлетворении которого было отказано на том основании, что эксперты были предупреждены об уголовной ответственности, экспертам и специалисту оснований не доверять нет. Данное решение следователя было обжаловано в прокуратуру, решение по жалобе пока не вынесено.

Примечательно, что товарный знак, использование которого вменяется нашим доверителям-обвиняемым, не зарегистрирован в отношении товаров «велосипеды», которые следствие сочло контрафактными, в связи с чем в действиях обвиняемых, на наш взгляд, состав преступления отсутствует.

В настоящее время защитники всех троих обвиняемых ведут активную работу, направленную на признание ряда процессуальных действий и решений незаконными, а также добиваются проведения проверки по факту фальсификации доказательств.