Адвокат отстоял в ВС решение кассации о прекращении дела о неправомерном обороте электронных средств

Суд указал, что само по себе открытие расчетных счетов в банках без фактического намерения осуществления по ним какой-либо деятельности и при отсутствии умысла на совершение преступленияне может быть признано уголовно наказуемым деянием

В комментарии «АГ» защитник реабилитированного отметил: если человек не знает, для чего будет использоваться средство платежа, состава преступления, предусмотренного ст. 187 УК, в его действиях нет. Один из экспертов «АГ» указал: несмотря на то, что дело рассматривалось по правилам «выборочной» кассации, кассационное представление Генеральной прокуратуры РФ было оставлено без удовлетворения. По мнению другого, Верховный Суд подтвердил, что одной лишь передачи банковской карты третьему лицу недостаточно для привлечения к уголовной ответственности, нужно доказать умысел и осведомленность о том, что платежные средства были предназначены для неправомерного осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств.

3 апреля Верховный Суд вынес Определение суда кассационной инстанции по делу № 66-УДП25-11-К8, в котором согласился с кассацией в том, что в действиях директора общества отсутствует состав преступления, предусмотренного ст. 187 УК РФ, т.е. сбыт электронных средств, электронных носителей информации, предназначенных для неправомерного осуществления приема, выдачи перевода денежных средств.

Как посчитало следствие, в период с 1 февраля по 25 ноября 2019 г. Алексей Тарбеев зарегистрировал ООО без намерения заниматься предпринимательской деятельностью, т.е. являясь номинальным директором и учредителем этой организации. Он открыл в банках расчетные счета и получил документы о подключении к системам дистанционного банковского обслуживания электронныхсредств и электронных носителей информации, предназначенных для дистанционного осуществления денежных операций по расчетным счетам ООО, в том числе персональные логины и пароли, а также банковские карты. Все эти средства Алексей Тарбеев передал неустановленному лицу за денежное вознаграждение, осознавая, что в результате его действий третьи лица смогут самостоятельно и неправомерно осуществлять от имени руководителя ООО прием, выдачу и перевод денежных средств по его расчетным счетам.

По приговору Кировского районного суда г. Иркутска от 23 января 2024 г. Алексей Тарбеев был осужден по ч. 1 ст. 187 УК РФ за сбыт банковских карт. Ему было назначено наказание в виде лишения свободы на один год со штрафом в 100 тыс. руб. В соответствии со ст. 73 УК наказание в виде лишения свободы постановлено считать условным с испытательным сроком два года. Штраф постановлено исполнять самостоятельно. Апелляция оставила приговор без изменений.

29 октября 2024 г. Восьмой кассационный суд общей юрисдикции отменил приговор и апелляционное определение. Суд пришел к выводу об отсутствии в действиях Алексея Тарбеева состава преступления, предусмотренного ст. 187 УК РФ. За ним было признано право на реабилитацию.

Заместитель генерального прокурора Игорь Ткачёв обратился в Верховный Суд с кассационным представлением, в котором просил отменить определение Восьмого КСОЮ и передать дело на новое кассационное рассмотрение. Он указал, что суд неправильно истолковал нормы уголовного закона и сделал ошибочный вывод об отсутствии в действиях Алексея Тарбеева состава преступления. При этом Игорь Ткачёв ссылался на нормы Закона о национальной платежной системе, Закона о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, правовые позиции Конституционного Суда, изложенные в определениях от 26 сентября 2024 г. № 2122-О/2024; от 25 апреля 2023 г. № 1006-О/2023; от 31 марта 2022 г. № 761-О/2022; от 17 июля 2014 г. № 1815-О/2014, а также на доказательства, приведенные в приговоре. По его мнению, кассация допустила существенные нарушения закона, повлиявшие на исход дела, поскольку Алексей Тарбеев избежал уголовной ответственности за неправомерный оборот средств платежа.

В возражениях (есть у «АГ») защитник Алексея Тарбеева, адвокат Иркутской областной коллегии адвокатов Артем Шелковников просил оставить кассационное представление без удовлетворения, а кассационное определение – без изменения.

Адвокат отметил, что, в отличие от ст. 138.1 УК, в Примечании 1 к которой дается определение понятия «специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации», ст. 187 УК не содержит определения понятия «электронные средства, электронные носители информации, предназначенные для осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств». Однако наименование данной нормы: «Неправомерный оборот средств платежей» позволяет сделать вывод о том, что словосочетание «предназначенных для осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств» является характеризующим элементом запрещенных для гражданского оборота предметов преступления, в частности электронных средств и электронных носителей информации, а не цели, для достижения которой они сбываются.При этом, добавил Артем Шелковников, в деле нет доказательств, подтверждающих факт сбыта Алексеем Тарбеевым электронных средств, электронных носителей информации, предназначенных именно для неправомерного осуществления финансовых операций по расчетным счетам ООО.

По мнению защитника, в кассационном определении верно указано, что иные действия по открытию расчетных счетов в кредитных учреждениях без фактического намерения осуществления по ним какой-либо деятельности не могут быть признаны уголовнонаказуемым деяниеми могут предусматривать ответственность только в рамках гражданско-правовых отношений. Также Артем Шелковников обратил внимание на то, что в кассационном представлении заместитель генпрокурора ссылается лишь на нормативно-правовые документы, регулирующие именно гражданско-правовые отношения.

Изучив дело, Судебная коллегия по уголовным делам ВС разъяснила, что по смыслу ст. 187 УК предметом данного преступления, наряду с заведомо поддельными платежными картами и другими средствами платежей, являются электронные средства, электронные носители информации, технические устройства, компьютерные программы, которые изначально предназначены для неправомерного перевода денежных средств и которые по своим свойствам (функционалу) позволяют без ведома владельца счета (клиента банка) и или в обход используемых банком систем идентификации клиента или защиты компьютерной информации осуществлять прием, выдачу и перевод денежных средств, находящихся на счетах банка или счетах клиентов банка.При этом данная норма предполагает уголовную ответственность лишь при условии доказанности умысла лица на совершение указанных неправомерных действий, в том числе включающего осознание им предназначения изготавливаемых или сбываемых поддельных документов или платежных карт именно в таком качестве, а также осознание того обстоятельства, что сбываемые электронные средства, электронные носители информации, технические устройства, компьютерные программы предназначены для неправомерного осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств.

Верховный Суд посчитал, что кассация, делая вывод об отсутствии в действиях Алексея Тарбеева состава преступления, предусмотренного ст. 187 УК, обоснованно указала на отсутствие доказательств поддельности банковских карт и других документов, полученных им в банках для подключения к системам дистанционного банковского обслуживания, персональные логины и пароли от которых он передал неустановленному лицу, а также доказательств, подтверждающих то обстоятельство, что указанные в приговоре электронные средства и электронные носители информации изначально, при их изготовлении, были предназначены для неправомерного осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств.

ВС пояснил, что сами по себе действия Алексея Тарбеева, а именно открытие расчетных счетов в кредитных учреждениях без фактического намерения осуществления по ним какой-либо деятельности и при отсутствии умысла на совершение преступления, как обоснованно указано судом кассационной инстанции, не могут быть признаны уголовнонаказуемым деянием, но при определенных условиях могут порождать гражданско-правовые последствия и ответственность для лица, передающего полученные им в банке сведения и пароли третьим лицам в нарушение порядка, установленного нормативно-правовыми актами или предусмотренного договором банковского обслуживания клиента.

Толкование уголовного закона, данное Восьмым КСОЮ, является правильным и не противоречит правовым позициям Конституционного Суда, изложенным в его определениях, о которых упоминается в кассационном представлении заместителя Генпрокурора РФ, указал Верховный Суд.

В комментарии «АГ» защитник реабилитированного, адвокат Артем Шелковников отметил, что на предварительном следствии, в судах первой и апелляционной инстанций правды найти не удалось. «Мой доверитель потерял всякую надежду, но я настоял на том, чтобы пойти в кассационную инстанцию. Кассация нас поддержала: отменила приговор и апелляционное определение, прекратила уголовное дело по реабилитирующим основаниям, т.е. в связи с отсутствием состава преступления. Несмотря на это, Генеральная прокуратура внесла кассационное представление в Верховный Суд РФ, но ВС занял нашу позицию, принял во внимание доводы защиты и оставил кассационное определение в силе, оставив без удовлетворения кассационное представление генпрокурора. Мы изначально и в суде первой инстанции, и в апелляционной инстанции утверждали, что если человек не знает, для чего будет использоваться средство платежа, состава преступления, предусмотренного ст. 187 УК, в его действиях нет. В итоге мы получили практикообразующее решение Верховного Суда РФ», – рассказал он.

Адвокат Артур Асламазов отметил: несмотря на то, что дело рассматривалось по правилам «выборочной» кассации, кассационное представление Генеральной прокуратуры РФ было оставлено без удовлетворения. Как следует из п. 2 ч. 2 ст. 401.10 УПК, после поступления кассационного представления Генеральной прокуратуры в Верховный Суд было вынесено постановление о передаче дела для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции. «Всем практикующим адвокатам хорошо известно, что в случае рассмотрения дела по правилам “выборочной” кассации, если кассационный суд принимает жалобу или представление к рассмотрению, то это практически всегда означает отмену предыдущего решения. В противном случае суд принимает решение на основании п. 1 ч. 2 ст. 401.10 УПК об отказе в передаче жалобы или представления для рассмотрения в судебном заседании. Однако в этом случае кассационный суд принял к рассмотрению кассационное представление Генпрокуратуры, но не удовлетворил его, что противоречит устоявшейся судебной практике», – указал адвокат.

Артур Асламазов добавил: на первый взгляд может показаться, что Верховный Суд принял кассационное представление к рассмотрению «из чувства профессионального этикета», но это не так, поскольку окончательное решение было принято вопреки мнению Генеральной прокуратуры. «По сути, Верховный Суд рассмотрел кассационное представление лишь для того, чтобы дополнительно “узаконить” кассационное определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции», – считает он.

Адвокат обратил внимание на то, что Восьмой КСОЮ отменил обвинительный приговор и прекратил уголовное дело на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК. «Хотя уголовно-процессуальный закон позволяет отменять приговоры и прекращать уголовные дела на стадии кассационного рассмотрения, это настолько редкая практика, что сразу сложно вспомнить и найти подобный пример. Мы стали свидетелями появления новой и интересной судебной практики, которую необходимо тщательно изучить и активно использовать в профессиональной деятельности», – заключил Артур Асламазов.

По мнению председателя московской коллегии адвокатов «Ермаков и партнеры» Кирилла Ермакова, позиции Восьмого кассационного суда общей юрисдикции и Верховного Суда очень интересны, а главное – полезны для правоприменителей. «Не могу не согласиться с правильным подходом к оценке обстоятельств дела. Проблемы с незаконным возбуждением дел по признакам преступлений, предусмотренных ст. 187 УК, давно меня интересовали», – указал он.

Кирилл Ермаков отметил, что правоприменитель часто возбуждал дела по ст. 187 УК, когда лицо просто передавало свою карту третьему лицу без осведомленности о его дальнейших действиях и умысла на совершение преступления и суды первой инстанции с такой позицией соглашались. «Теперь же Верховный Суд поставил определенного рода “точку”: одной лишь передачи банковской карты третьему лицу недостаточно для привлечения к уголовной ответственности, нужно доказать умысел и осведомленность о том, что платежные средства были предназначены для неправомерного осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств», – полагает адвокат

Марина Нагорная