Один договор – два с половиной года судебных разбирательств

Проблемы взыскания убытков в порядке суброгации

Курлат Павел
Партнер «Первой Юридической Сети», адвокат АП г. Москвы

09 Февраля 2022
Судебная практикаСтраховое право

Длительный процесс по делу о взыскании убытков в порядке суброгации завершился мировым соглашением. Особую сложность при рассмотрении данного дела создал договор страхования, условия которого менялись несколько раз, на чем в итоге и была построена позиция ответчика. В итоге судом кассационной инстанции дело было возвращено на новое рассмотрение в первую инстанцию, а стороны заключили мировое соглашение.

Страховая группа, интересы которой мы представляли в суде, требовала взыскания компенсации с компании-перевозчика, ставшей виновником ДТП, в результате которого владельцу перевозимого груза – внедорожных землевозов – в соответствии с условиями страхового полиса было выплачено страховое возмещение.

Ответчик принял на себя обязательство доставить вверенный ему заказчиком груз. При перевозке застрахованного груза по вине привлеченного ответчиком перевозчика произошло ДТП с участием одного из транспортных средств, перевозивших часть одного из застрахованных самосвалов. На основании полученных в ходе урегулирования убытка данных и документов истец пришел к выводу, что величина убытка эквивалентна полной стоимости застрахованного землевоза.

После установления всех обстоятельств ДТП и размера ущерба истец выплатил страховое возмещение в сумме около 70 млн руб. и подписал соглашение об абандоне. После выплаты страхового возмещения по договору страхования к истцу в силу ст. 965 ГК РФ перешло в порядке суброгации право требования к перевозчику.

Дело было рассмотрено в Арбитражном суде г. Москвы, который отказал в удовлетворении исковых требований о взыскании свыше 50 млн руб. в счет возмещения ущерба в порядке суброгации.

Однако, с нашей точки зрения, первая инстанция допустила массу нарушений. В частности, суд констатировал, что договор страхования не может считаться заключенным ввиду усмотренных судом нарушений норм, касающихся порядка заключения договора. Однако одновременно с этим он неожиданно сделал вывод, что договор страхования все же был заключен в момент уплаты страховой премии, но уже после того как произошло ДТП, что влечет его недействительность в этой части и позволяет квалифицировать произведенную истцом выплату как нестраховую. При этом в рассматриваемый период во взаимодействии сторон договора страхования никаких изменений не происходило – ни в части порядка обмена сведениями, ни в части способа оформления страховой документации, ни в чем-то другом.

Кроме того, в апелляционной жалобе мы указали на допущенные судом нарушения норм материального права, а также на то, что выводы, содержащиеся в решении, противоречили фактическим обстоятельствам дела. Так, материалами дела установлено, что договор страхования был заключен 16 мая 2018 г. на основании заявления страхователя. Сторонами договора было достигнуто соглашение по всем существенным условиям. Согласно ст. 957 ГК договор страхования вступил в силу с момента выдачи страхового полиса. Моменты вступления в силу договора страхования и его прекращения определены календарными датами и не обусловлены исполнением страхователем обязанности по уплате страховой премии.

После заключения договора страхования по просьбе третьего лица (страхователя) и вследствие событий, находящихся под контролем перевозчика, в документ вносились изменения, касающиеся способа перевозки, номеров транспортных средств, сведений о водителях, включая данные по одному из трех застрахованных объектов в связи с ДТП, которое произошло на дату указанных изменений в договоре. Фактически все эти изменения договора были инициированы ответчиком, а не страховой компанией, чьи интересы мы защищали. Таким образом, страховой случай наступил в период действия договора страхования, а само событие, безусловно, обладало признаками случайности и вероятности, что подтверждается объективными доказательствами по делу.

Тем не менее Девятый арбитражный апелляционный суд оставил решение первой инстанции без изменения, а апелляционную жалобу – без удовлетворения, фактически не дав никакой оценки приведенным в ней доводам. Тогда мы обратились в кассацию.

Как указывалось в кассационной жалобе, суды двух инстанций допустили неправильное применение норм материального права. В обоснование вывода о недействительности договора страхования, заключенного 16 мая 2018 г., суд первой инстанции ссылался на нормы ст. 160, 940 и 960 ГК. Применяя их, суд заключил, что стороны использовали ненадлежащий способ оформления договорных отношений путем обмена электронными образами страховой документации в электронном формате.

Однако упомянутые нормы были введены только в 2019 г. (1 октября), когда вступил в действие Федеральный закон от 18 марта 2019 г. № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации». Нормой п. 2 ст. 4 названного Закона установлено, что положения Кодекса в редакции указанного Закона применяются к правоотношениям, возникшим после дня его вступления в силу. При этом договор страхования был заключен в мае 2018 г. – то есть за полтора года до внесения этих поправок в ГК.

Арбитражный суд Московского округа в своем постановлении учел наши доводы о том, что договор страхования был заключен на основании заявления страхователя путем передачи ему страхового полиса в соответствии с п. 2 ст. 940 ГК. Сторонами было достигнуто соглашение по всем существенным условиям, что и было отражено в тексте полиса в изначальной редакции. Таким образом, истец акцептовал оферту на указанных в ней условиях. Как указывал истец, своими конклюдентными действиями, совершенными в период действия договора и по истечении 10-дневного срока на уплату страховой премии, включая внесение в него изменений, уплату и принятие страховщиком страховой премии, участие в урегулировании убытка, выплату страхового возмещения, обе стороны подтвердили действительность договора страхования и своих обязательств по нему. Кроме того, истец и третье лицо в кассационных жалобах отмечали, что после заключения договора страхования изменения в него вносились по просьбе третьего лица после его переписки с ответчиком, а именно в части вида транспорта, номеров ТС, данных водителей, включая данные по одному из трех застрахованных объектов в связи с ДТП. Фактически все изменения в договор были инициированы действиями ответчика.

На основании изложенного кассация заключила, что без проверки приведенных истцом и третьим лицом доводов нельзя согласиться с выводами нижестоящих судов об удовлетворении исковых требований, поскольку данные моменты являются существенными. Они свидетельствуют о том, что судебные акты по делу приняты при неполном выяснении всех обстоятельств, подлежащих установлению при рассмотрении дел о взыскании убытков.

В итоге АС Московского округа, разобравшись в обстоятельствах заключения договора страхования и усмотрев ошибки правоприменения, направил дело на новое рассмотрение в первую инстанцию. В результате после переговоров стороны спора заключили мировое соглашение, согласовав возмещение в компромиссном размере, и дело было прекращено.

Таким образом, кассационный суд подчеркнул неправомерность формального подхода к оценке действий сторон договора по его заключению и исполнению, усугубленного ошибочным применением норм ГК, которые были введены в действие уже после заключения договора. При нетипичном взаимодействии сторон суд должен был выявить их истинную волю и убедиться в наличии договорных отношений начиная с даты выдачи первого полиса.