Возможно ли применение медиации в уголовном процессе?

В ходе «Ковалевских чтений» адвокаты, юристы и ученые обсудили проблемы использования медиативных процедур в рамках уголовного судопроизводства

Часть спикеров сошлись во мнении, что использование медиации является своеобразной данью моде. Некоторые подчеркнули, что федеральный законодатель обоснованно ограничил их применение в уголовном процессе. Другие отметили, что институт медиации нуждается в дальнейшем развитии в силу своей необходимости потенциальным участникам уголовного процесса.

14 февраля в рамках XVII Международной научно-практической конференции «Ковалевские чтения» состоялась панельная дискуссия «Медиативный потенциал в уголовном праве и процессе, а также при исполнении наказания», в ходе которой юристы, адвокаты и ученые обсудили проблемы медиации в российском и зарубежном законодательстве и правоприменении.

Дискуссию открыл один из ее модераторов, профессор Московской академии Следственного комитета РФ, академик Международной славянской академии, д.ю.н. Юрий Голик. Он отметил, что в отечественном уголовном законе нет понятия медиации, но в нем есть оговорка о ее применении в ряде случаев. По словам спикера, в регионах процесс по применению медиации идет очень вяло.

«Не надо подгонять этот процесс внедрения медиации в нашу жизнь, но его не надо и тормозить. Целесообразно сказать несколько слов, чего мы можем ждать от медиации: это упрощение уголовного процесса; удешевление всей системы уголовного судопроизводства; снижение градуса напряженности в обществе при надлежащей подаче в СМИ; рост доверия граждан государству; разгрузятся места лишения свободы; осужденным будет проще вести честный образ жизни. Сейчас нет ничего, нет методик о медиации о том, как готовить соответствующих специалистов, но в отдельных вузах уже есть специальные факультеты. Сейчас отношение к медиации самое разное – одни ее превозносят, другие же критикуют ее как демагогию», – отметил Юрий Голик.

Профессор юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, д.ю.н. Павел Яни в начале своего выступления задался вопросами о том, должен ли УК РФ реагировать на медиацию, какую норму нужно внести в этот Кодекс? При этом он отметил, что не может пока решить – надо ее вводить или нет.

Павел Яни заметил, что в ст. 76 УК РФ есть норма об уголовном компромиссе, но она не императивная, поскольку существует ряд условий ее применения (в частности, заглаживание преступником вины и возмещение им вреда, совершение преступления впервые и определенная его категория). При этом суд должен оценить некие дополнительные условия для применения медиации в уголовном процессе: «посмотреть глазами общества, раз ему дали такую возможность, а также взвесить объекты и установить их некую иерархию».

Из разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, указал ученый, следует, что суд в каждом случае должен взвесить обстоятельства личности преступника (например, факт предыдущего привлечения лица к административной ответственности): «В этом случае суд может сказать, что человек уже привлекался к административной ответственности, тогда он не может помириться с потерпевшим… Что дает нам изучение практики по ст. 76 УК РФ? У института медиации должна быть материально-правовая основа, создания процедурного фундамента недостаточно».

В свою очередь модератор дискуссии, директор по проблемным активам АО «Почта России», к.ю.н. Константин Колпаков сообщил, что он пессимистично смотрит на перспективы медиации в рамках уголовного процесса.

Старший советник юстиции, начальник уголовно-судебного управления прокуратуры Свердловской области Микаэль Оздоев отметил, что институт медиации закреплен в гражданском и арбитражном процессе, но в уголовном напрямую не предусмотрен. Вместе с тем определенные элементы медиативности предусматриваются в ст. 75, 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ, причем в последние годы случаи применения такого правового института расширены.

Как пояснил прокурор, ст. 76.1 УК РФ предусматривает прекращение уголовного дела в связи с возмещением ущерба (при этом предварительное возмещение вреда потерпевшему должно быть доказано), а ст. 76.2 Кодекса – в связи с назначением штрафа. «Позиция потерпевшего для назначения судебного штрафа не играет главную роль, исходя из практики Верховного Суда. Сходным аналогом является прекращение дела по ст. 76 УК РФ. Перечень этих норм существенно расширен поправками в Кодекс от 2018 г. Особенность такой процедуры – это отсутствие специальных субъектов, уполномоченных запустить ее, она инициируется по ходатайству защиты или обвиняемых. Специфика такого порядка заключается в необходимости судебной проверки. Все это снижает уровень уголовной репрессии, более эффективно заглаживает вред, причиненный потерпевшим, который является не стороной, а участником уголовного процесса», – отметил он.

Микаэль Оздоев добавил, что в таких случаях возмещение ущерба для потерпевшего – это самое главное, для него второстепенен вопрос привлечения преступника к уголовной ответственности. Со ссылкой на статистические данные он отметил, что в 2019 г. из 20 тыс. дел более 2 тыс. дел завершились вынесением судебного штрафа.

По мнению прокурора, законодатель справедливо ограничил круг применения медиативных процедур к преступлениям средней и небольшой тяжести. «Медиативные процедуры не могут стать альтернативой уголовному процессу, так как их применение ограничено охраняемыми законом интересами, вместе с тем оно эффективно дополнит традиционную систему уголовного права», – заключил Микаэль Оздоев.

После выступления спикеру задали несколько вопросов. Первый из них касался использования медиативных процедур по уголовным делам в отношении несовершеннолетних лиц. Микаэль Оздоев ответил, что такие дела находятся под особым контролем прокуратуры, в них небольшой процент применения таких процедур, но последние весьма эффективны в отношении указанных лиц. «Здесь нужно дать ребенку шанс исправиться, если он совершил ошибку, а деяние не носит большой общественной опасности», – подчеркнул он.

На вопрос «в чьих интересах введение института примирения – государства или же потерпевшего?» прокурор ответил, что не стал бы разграничивать это, поскольку в таких случаях потерпевший получает выгоду, так как ему возмещается ущерб, а государство – так как не несет судебных издержек.

Польский адвокат, партнер «Raczkowski Paruch», член Комитета по уголовному праву Международной ассоциации юристов (IBA) Януш Томчак рассказал об институте применения медиации в Польше. «Медиация предусмотрена польским УПК, где есть особые рамки и условия для ее применения. У нас есть специальная формализованная процедура назначения медиаторов, посредников, которые занимаются ведением переговоров между участниками уголовного процесса. Это очень распространенная на практике процедура», – отметил он.

По его словам, медиация была введена в законодательство Польши в 1997 г., в 2003 г. и 2015 г. она подверглась существенным изменениям. Януш Томчак перечислил основные принципы медиации в польском уголовном процессе. Среди них, в частности, следующие:

• медиация касается уголовного дела, а суд должен решить, применима ли указанная процедура в данном деле;

• при положительном решении суд пытается убедить стороны в ее использовании, но тем не менее необходима добровольность в ее выборе;

• непредвзятость профессиональных медиаторов, для которых есть ряд требований в плане юридической профессии;

• конфиденциальность сведений.

Януш Томчак отметил, что польский законодатель предусмотрел процесс медиации в уголовном процессе без участия адвоката. «Иногда я слышу от профессиональных медиаторов, что проще осуществлять процесс медиации без адвокатов, которые лишь создают искусственные препятствия в нем. Если медиация касается значимых интересов, то суд определяет наказание, если же частных – то стороны сами решают такой вопрос».

По его словам, в 2017 г. 2,5 млн уголовных дел дошли до суда, из них 4100 были с применением медиации, в 2,3 тыс. случаев дела были урегулированы профессиональными медиаторами. Польский адвокат пояснил, что прекращение уголовного дела устраивает всех: потерпевшего, прокуратуру и суд. Свое выступление он закончил расхожим в польском юридическом сообществе мнением: «Даже плохое урегулирование уголовного дела лучше хорошего судебного решения, так как это позволяет сторонам в большей степени контролировать процесс».

В своем выступлении руководитель экспертно-правового центра Уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей, доцент, к.ю.н. Алексей Рябов отметил, что независимый посредник отвечает за склонение сторон к компромиссу, но это невозможно сделать без ознакомления, к примеру, с материалами уголовного дела. «Это явление в уголовном процессе может появиться лишь в будущем, так как это целый комплекс процессуальных прав. К нему должны предъявляться квалификационные требования, это вопрос реформы уголовного права и регулятивных отраслей», – отметил он.

Алексей Рябов также сообщил, что к бизнес-омбудсмену Борису Титову несколько дней назад обратился предприниматель Константин Пономарёв, которому сейчас государство предъявляет налоговые требования в части уплаты НДФЛ и налога на прибыль с ряда денежных сумм, полученных его подконтрольной организацией от компании IKEA. По его словам, Пономарёв задал вопрос, может ли он уплатить налог (НДФЛ либо налог на прибыль), но один раз? В этой связи спикер задался вопросом, будет ли государство распространять процедуру медиации на тяжкие преступления, например налоговые?

Основатель и руководитель Sunjka Law, региональный представитель Комитета по борьбе с коррупцией IBA в Европе, старший вице-председатель Комитета по восстановлению активов IBA Томислав Шунька рассказал о реализации проекта в рамках Ассоциации, направленного на борьбу с коррупцией. Подготовленные рекомендации пока что находятся в сфере «мягкого права», но потом они станут законом.

Он назвал основные проблемы использования медиации в коррупционных делах, когда уголовное преследование затрагивает преступную деятельность в нескольких государствах. Томислав Шунька подчеркнул, что в таких случаях должна быть обеспечена соответствующая координация деятельности различных госорганов. Недоведение дела до суда, пояснил он, не должно ставить под удар права потерпевших, тем не менее в таких случаях все участники процесса обычно хотят мирного урегулирования, поскольку даже прокурор хочет сохранить деньги государства.

В свою очередь доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики ЕГУ им. И.А. Бунина, академик Международной Славянской Академии, к.ю.н. Юрий Дук поделился исследованием продвижения медиации в регионах. «Медиация как институт в судах общей юрисдикции использовалась редко, но в Липецкой области дела (медиация в 0,237 случая) обстоят немного лучше в сравнении с общероссийскими показателями. При общении с местным судейским корпусом выяснилось, что это прерогатива председателя областного суда, который использует новаторские идеи (например, использование ювенальной юстиции и медиацию в уголовных делах)», – отметил он.

Юрий Дук полагает, что медиация – это и дань моде, и необходимость ввиду загруженности судейского аппарата, огромного количества преступлений. «Наличие медиации как дополнительного института только приветствуется, это прогрессивное понятие», – подытожил он.

В завершение дискуссии профессор МГЮА, д.ю.н. Александр Чучаев подчеркнул, что слово «компромисс» значительно сужает проблему: «Если мы хотим распространить примирение или компромисс далее, необходимо федеральное и уголовное право в едином понимании этих лиц, к которым компромисс установлен».