В рамках ПМЮФ обсудили проблемы доказательственных привилегий

Большое внимание дискуссии уделили вопросам адвокатской тайны

В своих выступлениях спикеры затронули основные проблемы на уровне международных судов и трибуналов не только по исследованию, но и истребованию и оценке доказательств.

15 мая в рамках IX Петербургского международного юридического форума состоялась дискуссионная сессия «Доказательственные привилегии в международных судах и трибуналах».

Как отмечено на сайте ПМЮФ, в системе международных судов и трибуналов не существует единого подхода, касающегося процесса доказывания, в результате чего возникает ситуация, при которой суд или трибунал не имеют четкого представления о том, каким образом разрешить вопрос об исследовании доказательств. «Суды в своей практике вырабатывают подходы по конкретным проблемам, однако они могут варьироваться в зависимости от дела. Данное обстоятельство не позволяет обеспечить правовую определенность», – указано в анонсе дискуссии.

С учетом вышеизложенного международные суды и трибуналы, по мнению организаторов мероприятия, зачастую оказываются в ситуации, когда их попыткам разрешить спор относительно фактов препятствует непредставление стороной необходимых доказательств. Так, например, сторона может сослаться на привилегии от раскрытия определенной информации. Как следствие, могут возникнуть вопросы относительно средств международного суда/трибунала по обеспечению представления доказательств и взаимоотношению принципа добросовестности и непредставления доказательств.

Модератором дискуссии выступил приглашенный профессор Центра коммерческого права Лондонского университета Королевы Марии Роман Ходыкин. В своем выступлении он затронул тему кардинального различия подходов в понимании доказательственных привилегий в международных судах и трибуналах, прекурсором которых является сам институт истребования таких доказательств. «По сути, доказательственные привилегии возникают в том случае, когда у вас доказательства истребовали, а у вас есть то или иное право (доказательственные привилегии), при котором вы это доказательство можете не раскрывать», – отметил он. По мнению модератора, существует большое различие в понимании стран общего права и континентального права относительно порядка раскрытия доказательств. Поэтому на практике возникает вопрос примирения двух лагерей в том или ином деле, когда идет конкуренция разных подходов.

По словам Романа Ходыкина, в судебных разбирательствах в Великобритании истец обязан в принципе раскрыть все имеющиеся у него доказательства, которые могут помочь позиции другой стороны, что в конечном счете помогает установит истину. Он также привел в пример Правила международной ассоциации юристов по получению доказательств в международном арбитраже, пережившие три редакции, которые стали самым удачным компромиссом в указанном вопросе. Данный свод «мягкого» права, который, по сути, является необязательным, применяется в 70% случаев международного арбитража. Его ст. 3 содержит следующий компромисс, устанавливающий отказ от автоматического раскрытия всех документов, которые могут навредить интересам истца, в чем-то аналогичный российской норме: у трибунала есть право истребовать доказательства, чем он активно пользуется.

Также Роман Ходыкин отметил, что российский суд очень ограниченно истребует доказательства, требуя их излишней конкретизации, а на уровне международного арбитража можно истребовать не только конкретный документ, но и его отдельную категорию, которая должна быть узкой и строго определенной. Необходимо, чтобы истребуемое доказательство относилось к делу и было необходимо для его результата.

Относительно последствий непредоставления истребованных доказательств Роман Ходыкин пояснил, что в международном арбитраже используется такое понятие, как «неблагоприятные выводы о фактах». Так, правила IBA RULES предусматривают, что, если сторона отказалась предоставлять те или иные запрашиваемые документы, суд может посчитать установленным тот или иной факт. По словам модератора трека, в российском законодательстве есть аналогичная норма: если сторона уклоняется от предоставления образцов для экспертизы, то суд может установить факт.

В своей речи эксперт также пояснил, что доказательственные привилегии, когда сторона вправе сослаться на какие-либо обоснования для непредоставления ею доказательств, являются сложной проблемой для судов. По его словам, правила международной ассоциации детально регулируют применение таких привилегий; их разработчики не стали решать, каким правом регулируется вопрос привилегий – суд сам должен решить его.

Роман Ходыкин также рассказал о том, какие профессиональные привилегии бывают. Так, помимо адвокатской тайны он отметил летигационную привилегию, которая защищает переписку по подготовке к будущему судебному разбирательству, врачебную, бухгалтерскую, супружескую, банковскую, государственную тайны, тайну исповеди и мировых переговоров сторон, право не свидетельствовать против самого себя.

Следующий спикер, профессор по правам человека университета Брайтона Мари-Бенедикт Дембур, поделилась мнением о последствиях невыполнения требований международных судов по правам человека в части предоставления запрашиваемых документов. Так, в 1978 г. ЕСПЧ, разрешая межгосударственный спор между Ирландией и Великобританией, использовал позицию Комиссии по правам человека в части методов, используемых государством-ответчиком в допросах, проводимых его секретной службой, и выявил факты жестокого обращения. Тогда Страсбургский суд отметил, что Великобритания крайне неохотно предоставляла запрашиваемые у нее документы, поэтому Суд принял во внимание поведение сторон. Так появился высокий доказательственный стандарт «вне всяких сомнений».

Мари-Бенедикт Дембур считает, что в недавнем деле «Грузия против России» ЕСПЧ указал на пассивность государства-ответчика в предоставлении запрашиваемых Грузией документов. Она напомнила, что с 2014 г. в практике Страсбургского суда закрепился следующий подход: если сторона не предоставляет документы или не раскрывает релевантную информацию, Суд может сделать соответствующие выводы.

Спикер также рассказала, что в практике Межамериканского суда по правам человека рассматривалось дело об исчезновении человека, чье местонахождение до сих пор неизвестно. Тогда Суд указал, что он располагает большим объемом доказательств того, что в спорный период государство-ответчик прибегало к мерам, которые приводили к исчезновению граждан. Несмотря на отсутствие возможности установить конкретные обстоятельства дела, Суд сделал вывод о нарушении Американской конвенции о правах человека.

Относительно Африканского суда по правам человека и народов Мари-Бенедикт Дембур выделила несколько другой подход, который заключается в равноправном распределении бремени доказывания между сторонами, без возложения его только на одну сторону. В завершение своего выступления она отметила, что ЕСПЧ – это тот Суд, который устанавливает обязательства государства в наиболее туманном виде.

В своем выступлении почетный профессор Миланского университета, бывший судья Международного трибунала по морскому праву Туллио Родольфо Тревес сообщил, что в деле о проливе Корфу, которое было первым делом Международного Суда, Великобритания отказалась предоставлять документ по его требованию. В 1982 г. в деле «Италия против США» Италия запросила документ у государства-ответчика, которое предоставило запрашиваемую информацию. При рассмотрении дела о геноциде «Босния и Герцеговина против Сербии и Черногории» Суд отказал в предоставлении документов одной из сторон в связи с достаточностью их в деле.

По словам спикера, в деле касательно теплохода «Луиза» Международный трибунал истребовал контракт, однако ответчик исполнил это требование уже после окончания слушания по делу. Недавнее решение Суда по иранским активам (дело «Иран против США») также показало, что непредоставление запрашиваемых Международным Судом и Международным трибуналом по морскому праву доказательств не влечет серьезных последствий для сторон.

Туллио Родольфо Тревес сообщил, что в научном сообществе также нет единого мнения по порядку раскрытия информации. В частности, австралийские ученые полагают, что стороны в международном разбирательстве несут общие обязательства по раскрытию и предъявлению документов, которые недоступны другой стороне. Различие в восприятии такого обязательства вытекает из дихотомии классического и гражданского права. Он также отметил, что суды относятся мягче к запросам документов на предварительной стадии дела, чем на стадии рассмотрения дела по существу. Такой подход критикуем по двум причинам: предварительное слушание завершается решением для сторон о закрытии или продолжении дела, поэтому суды должны дать по существу оценку prima facie.

В свою очередь юрисконсульт Секретариата Международного Суда ООН Антуан Оливье рассказал про привилегии, режим адвокатской тайны и тайны юридических коммуникаций с юридическим консультантом на примере международного спора между Восточным Тимором и Австралией. По его мнению, это единственное дело, когда Суд рассмотрел вопросы юридической профессиональной привилегии по адвокатской тайне. Тогда заявитель подал иск к Австралии о нарушении ею суверенитета, ссылаясь в обоснование своих требований на нарушение государством-ответчиком иммунитета истца от внешнего вмешательства, режима конфиденциальности информации и адвокатской тайны.

Международный Суд ООН ввел предварительные меры: Австралия должна была обеспечить неиспользование спорных документов в арбитраже и воздержаться от вмешательства в коммуникации Восточного Тимора с его правовыми консультантами. Дело было решено во внесудебной процедуре – стороны заключили мировое соглашение. По словам Антуана Оливье, Суд решил вопрос в пользу Тимора, однако обосновал свое решение ссылкой не на адвокатскую тайну, а на общие принципы права и так называемые международные традиции.

В своей речи юрист по вопросам урегулирования споров в отделе по правовым вопросам Всемирной торговой организации Луиз Мадсен поведала о доказательственных привилегиях при рассмотрении споров ВТО, где сторонами являются суверенные государства. Она сообщила, что сторона может добровольно отказаться от привилегии по адвокатской тайне. По ее словам, ВТО поощряет стремление сторон к взаимному урегулированию споров и их взаимообмен юридическими фактами.

«Если говорить о привилегии не свидетельствовать против себя, это связано с уголовными делами, в юрисдикции ВТО она не применяется, это уже сугубо частные вопросы споров между государствами», – пояснила эксперт. Она также добавила, что следует крайне осторожно относиться к оценке сведений, добытых в результате избирательных кампаний.

Внешний эксперт АНО «Центр международных и сравнительно-правовых исследований» Сергей Усоскин считает, что адвокатская тайна является общим принципом права и должна защищаться, но более интересным будет определение объема адвокатской тайны. Так, необходимо ответить на следующие вопросы: распространяется ли адвокатская тайна на любые документы и кто может быть автором таких документов? Кроме того, он отметил, что в свете все большей распространенности электронных и хакерских атак документы с адвокатской тайной могут быть опубликованы не по требованию международных судов и вопреки воле их обладателей. В связи с этим эксперт перечислил несколько решений такой проблемы.

Подводя итоги, модератор дискуссии подчеркнул, что адвокатская тайна во всем мире идет рука об руку с профессиональными обязательствами юриста, который не может потворствовать сокрытию истины от суда.

После окончания обсуждения Мари-Бенедикт Дембур было задано несколько вопросов. В частности, они касались достаточности критериев «вне рамок разумных сомнений» в практике ЕСПЧ и его возможности установить истину на примере дела «Грузия против России», когда Суд при вынесении решения во многом опирался на материалы СМИ.

Отвечая, спикер отметила, что при рассмотрении таких вопросов суду необходимо учитывать такой уровень фактов, чтобы принять убедительные доказательства. Она также пояснила, что поиск истины – довольно сложный процесс: «Есть обстоятельства, которые должны быть установлены и признаны, что касается компенсации – нет удачной формулы для ее расчета. Полное игнорирование Судом сообщений СМИ было бы крайностью, важно воссоздать единую картину, используя те или иные ее детали».