На «Ковалевских чтениях» обсудили ошибки в бизнесе и последствия их совершения

Участники дискуссии попытались разграничить гражданскую и уголовную ответственность, возникающую в процессе принятия предпринимателем рискованных действий

Кроме того, в рамках панельной дискуссии «Бизнес-ошибки и их последствия: риск или криминал?» эксперты попытались провести грань между понятиями обоснованного и предпринимательского риска.

14 февраля в рамках XVI Международной научно-практической конференции «Ковалевские чтения» прошла панельная дискуссия на тему «Бизнес-ошибки и их последствия: риск или криминал?».

Открывая обсуждение, вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант отметил, что понятие предпринимательского риска закреплено в ст. 2 ГК, где указывается, что это деятельность, осуществляемая на свой собственный риск. Адвокат пояснил, что это может быть риск потери вложенных средств или репутационный риск, при этом законодатель, включая данную норму, не подразумевал наступление уголовной ответственности. По мнению Вадима Клювганта, так как последняя становится доминирующей, необходимо найти баланс.

Он отметил, что уголовное правоприменение вмешивается в гражданское тогда, когда возникает умышленно недобросовестная деятельность. При этом адвокат указал, что баланс может быть найден только в случае, если в уголовной сфере начнут понимать, что есть предпринимательская деятельность.

Вице-президент Российской гильдии управляющих и девелоперов Андрей Бриль отметил, что источниками ошибок бизнесмена являются как сам предприниматель, так и внешняя конъюнктура, однако на первом месте стоит государство и его регулирование.

Кроме того, он указал, что часть последствий зависит от психологического состояния общества – как оно относится к той или иной ошибке. Андрей Бриль отметил, что зачастую ее воспринимают не как норму, а как чрезвычайное происшествие. Также ошибку оценивает и государственный сектор, поскольку считается, что если государственной компании вовремя не поставлена продукция, то это криминал. В надзорных органах и правительстве, добавил он, бизнес не имеет презумпции невиновности. Что касается банков, то при банкротстве организации последняя сразу попадает в черные списки.

Андрей Бриль указал, что главная ошибка в бизнесе возникает из-за действий банкиров. Так, он отметил, что с изменением внешней конъюнктуры в 2009–2010 г. заемщики столкнулись с требованием увеличить залоги, досрочного возврата кредита и с повышением процентных ставок. Это привело к банкротству ряда здоровых организаций, при этом у иностранных банков таких требований не было. В 2015 г. случилось то же самое. Таким образом, появился системный риск, являющийся основой для создания ошибок при бизнес-планировании.

Спикер добавил, что когда предприниматель подписывает кредитный договор с госбанком, то он должен предоставить информацию о всех аффилированных компаниях заемщика, которые в свою очередь должны дать поручительство и, кроме того, обязательства, что не будут кредитоваться в других банках. Он добавил, что помимо этого в два раза уменьшается стоимость оценки залога, а у компании появляется еще одна обязанность – проводить финансовые операции в банке-заимодавце. По мнению предпринимателя, последние превратились в дополнительный департамент налоговой инспекции, так как изымают доход у частного бизнеса.

В такой ситуации, по мнению Андрея Бриля, необходимо увеличивать долю частного сектора, изменять психологическое отношение к процедуре банкротства и включать принципы саморегулирования, поскольку предприниматель – двигатель прогресса.

Начальник управления по борьбе с картелями ФАС Андрей Тенишев затронул тему конкуренции. Так, он рассказал, что в год антимонопольная служба выявляет 400 картельных соглашений и 200 сговоров с государственными заказчиками и органами власти. При этом в 2018 г. было возбуждено 33 уголовных дела, связанных с ограничением конкуренции, а также возбуждено 600 антимонопольных дел. В связи с этим, как указал спикер, ФАС внесла в правительство законопроект об усилении уголовной ответственности за картельные соглашения и за антиконкурентные соглашения с государственными заказчиками.

Кроме того, Андрей Тенишев отметил, что у бизнеса есть мифы: например, относительно рисков наступления уголовной ответственности за свои действия. По его словам, антимонопольная служба доказывает вину юридического лица в совершении правонарушения, ответственность за которое сформирована в КоАП как неосторожность: хозяйствующий субъект должен был принять все меры к тому, чтобы не нарушить закон, но он этого не сделал.

Андрей Тенишев добавил, что административное правонарушение отличается от уголовного преступления размером дохода и причиненного ущерба. Он указал, что сейчас в УК минимальным доходом признается доход в размере 50 млн руб., а ущерб – 10 млн руб. ФАС предлагает поднять этот порог, для того чтобы действия небольших картелей подпадали под административное правонарушение, а более крупных – под преступление.

Адвокат МКА «Князев и партнеры» Владимир Китсинг рассказал о разграничении умышленного деяния и бизнес-риска. Он указал, что в России существует только понятие обоснованного риска – действие направлено на достижение общественно полезной цели, нет иной возможности ее достижения кроме как действиями, связанными с рисками, и, кроме того, приняты достаточные для предотвращения вреда меры.

Как отметил Владимир Китсинг, понятие предпринимательского риска в России не существует, но закреплено в законодательстве Беларуси. Так, экономический риск может признаваться обоснованным, если цель могла быть достигнута и не рискованными действиями, но с меньшим экономическим результатом.

Адвокат указал, что разграничение умышленного деяния и предпринимательского риска проходит по тем же критериям, что умысел и неосторожность, – это интеллектуальный (осведомленность, что действия могут причинить общественно опасный вред) и волевой признак (лицо желало либо не желало наступления общественно опасных последствий). Владимир Китсинг подчеркнул, что важно разобраться, каким образом должно доказываться наличие корыстной цели или наличие умысла. Он отметил, что субъективная сторона, как правило, во внимание правоохранителем не берется.

Адвокат указал, что в Постановлении Пленума ВС № 48 от 15 ноября 2016 г. понятие корыстной цели трактуется широко. По мнению Верховного Суда, неважно, как образом лицо распорядилось имуществом – использовало для своей личной выгоды или для предпринимательской цели.

Руководитель антимонопольной практики, руководитель South Korea Desk юридической фирмы ART DE LEX Ярослав Кулик рассказал, что зачастую, когда в торгах принимает участие один участник, инициатором таких действий является сам заказчик. При этом ФАС, как правило, выявляет правонарушение на горизонтальном уровне, а не на вертикальном. По мнению Ярослава Кулика, пока баланс не сместится в сторону государства, на чиновников, которые выстраивают такую модель, проблемы не разрешатся.

Адвокат АП Тверской области Алексей Иванов высказался о том, что понятие «обоснованный риск» существует только в теории. На практике же существует несколько случаев, когда обвиняемые сослались на обоснованный риск, но суды такую позицию не разделили. Он указал, что Пленум ВС в Постановлении № 48 подробно понятие предпринимательского риска не раскрывает.

Алексей Иванов отметил, что в понятии риска большое значение имеет социальная ценность. По его мнению, иногда, когда бизнесмены жалуются на то, что в России сложно заниматься предпринимательством, они лукавят, поскольку совершают ошибки, которые сложно отнести к обычным.

Адвокат указал, что существует грань между умыслом и ситуацией, когда социальное поведение предполагает вред, но он не является преступлением. Так, он рассказал о крупном предпринимателе, который оформлял недвижимость через знакомого с помощью неправомерной схемы, а потом, когда бизнес начал «разваливаться» и суд признал сделки недействительными, заявил, что государство «прессует» бизнес. «Надо разграничивать неправомерные факторы, сложности и т.д. и призвать бизнес задумываться о последствиях того или иного предпринимательского риска», – подчеркнул Алексей Иванов.