ЕСПЧ признал нарушением отказ бывшему опекуну в общении с ребенком после прекращения опеки

Суд подчеркнул, что, несмотря на презумпцию защиты биологической семьи, интересы иных лиц также могут требовать защиты

По мнению адвокатов, постановление ЕСПЧ является выверенным и обоснованным. В то же время они выразили сомнения, что семейное законодательство претерпит в связи с этим кардинальные изменения. Также один из экспертов отметил, что данное решение может быть вполне обращено как против родителей, так и против интересов семьи в связи с возрастающим давлением государства на права родителей и вмешательством в семейные отношения.

9 апреля Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «В.Д. и другие против России» по жалобе женщины и ее семи подопечных, которым суды отказали в возможности поддерживать отношения с бывшим под ее опекой ребенком после его возвращения биологическим родителям.

Обстоятельства дела

Как отмечается в постановлении, Р. родился в 2001 г. с серьезными врожденными заболеваниями и первые 8 месяцев провел в больнице. Поскольку его состояние оставалось нестабильным, родители из опасений, что не смогут обеспечить ему надлежащий уход, передали ребенка под опеку В.Д. – опытного педиатра. С 2003 по 2009 г. женщина была назначена опекуном еще семи детей.

В 2007 г. здоровье Р. стабилизировалось, и родители решили вернуть его под свою опеку, однако В.Д. отказалась и обратилась в суд с иском о лишении их родительских прав. При этом истица утверждала, что родители Р. оставили его в больнице вскоре после рождения, не интересовались его жизнью, здоровьем и развитием, не навещали его и оказывали недостаточную финансовую помощь. Также, по мнению истицы, родители интересовались мальчиком только с целью улучшения своих жилищных условий.

В ходе разбирательства суду был представлен экспертный отчет органа опеки, в котором указывалось, что родители Р. не выполняли свои родительские обязанности и должны быть лишены родительских прав.

Однако исковые требования не были удовлетворены. При этом суд указал, что ему не было предоставлено доказательств официального отказа родителей Р. от родительских прав, а решение передать сына под опеку В.Д. было принято в трудное для них время. Суд также отметил, что истица негативно относилась к визитам родителей мальчика, а информацию о состоянии его здоровья они получить не могли, поскольку медучреждения отказывались предоставлять им такие сведения согласно требованию опекуна.

Лишение родительских прав суд счел чрезвычайной мерой, применимой только по предусмотренным ст. 69 СК РФ основаниям, но при этом указал, что финансовая поддержка была недостаточной, и присудил выплачивать опекуну Р. алименты в размере 1/4 ежемесячного дохода. Решение устояло в апелляции.

В феврале 2009 г. суд отклонил ходатайство родителей Р. о возвращении им сына. Свое решение он мотивировал тем, что за период, в течение которого ребенок находился под опекой В.Д., его здоровье улучшалось. Суд отметил, что приемные дети В.Д. жили в хороших условиях, играли как группа, их досуг был хорошо организован. Также, с учетом мнения медработников и органа опеки, подчеркивалось, что резкая смена обстановки, разлука с людьми, с которыми он жил, и немедленная передача родителям могут травмировать его психологическое состояние, в связи с чем необходим длительный период адаптации.

Далее родители Р. обратились в суд с жалобой на действия опекуна, препятствовавшей их общению с ребенком. Решением суда был определен график общения родителей с сыном в доме опекуна в ее присутствии. Апелляционная инстанция оставила это решение в силе.

Спустя некоторое время родители Р. вновь обратились в суд с иском о прекращении опекунства и возврате им ребенка. При этом орган опеки положительно высказался о возможности возвращения ребенка родителям и рекомендовал увеличить время их общения, в том числе оставлять ребенка у родителей и на ночь.

В итоге суды двух инстанций вынесли решения в пользу истцов, и в июле 2010 г. Р. был передан родителям.

В.Д. от своего имени и от имени остальных подопечных попыталась оспорить решение суда, но безуспешно. В итоге она обратилась с жалобой в ЕСПЧ. В заявлении она настаивала, что между ней и Р. сложились глубокие эмоциональные связи, эквивалентные отношениям между матерью и ребенком, а после передачи мальчика его родители препятствовали попыткам поддерживать контакт с ним. По мнению заявительницы, это является нарушением права на уважение семейной жизни, гарантированного ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.Также отмечалось, что национальные суды не учли интересы Р. и его особые потребности, обусловленные состоянием здоровья.

Моральный вред заявители оценили суммарно в 65 тыс. евро. Также они требовали 5000 руб. (около 200 евро) в качестве компенсации судебных издержек.

Позиция правительства

Правительство РФ утверждало, что перевод ребенка под опеку родителей соответствовал требованиям ст. 8 Конвенции и положениям СК РФ, в которых закреплено право ребенка жить в семье, а также приоритет прав родителей на воспитание своих детей. По его мнению, опека по своей природе является временной мерой, которая должна быть прекращена, как только позволят обстоятельства.

Правительство также отметило, что суды тщательно изучили обстоятельства дела, оценили письменные доказательства и показания свидетелей и обосновали свое решение о передаче ребенка под опеку родителей «по уместным и достаточным» причинам, и принятое ими решение отвечало наилучшим интересам ребенка.

Сумму компенсации морального вреда, которую требовали заявители, правительство оценило как чрезмерную и необоснованную. В отношении компенсации судебных издержек правительство указало, что, поскольку заявители проиграли гражданский спор, требование о возмещении должно быть отклонено.

ЕСПЧ указал на несовершенство российского семейного законодательства

В постановлении по данному делу Европейский Суд указал, что наличие семейных связей между заявителями и Р. до передачи его родителям не являлось предметом спора. Ни в национальных судах, ни в ЕСПЧ не оспаривалось, что в течение первых девяти лет жизни ребенка В.Д. полностью выполняла по отношению к нему роль родителя. Другие заявители, будучи несовершеннолетними, были взяты В.Д. под опеку в разное время и жили семьей с Р. При таких обстоятельствах ЕСПЧ признал, что отношения между заявителями и Р. представляли собой «семейную жизнь» по смыслу п. 1 ст. 8 Конвенции.

Европейский Суд выразил удовлетворение тем, что принятые российскими судами меры были направлены на защиту прав ребенка и его биологических родителей. При этом он отметил, что национальные власти столкнулись с трудным выбором, требующим сбалансированности конкурирующих интересов биологических родителей и опекуна и ее подопечных. Поэтому они должны были проявлять особую бдительность при оценке интересов Р. с учетом состояния его здоровья.

ЕСПЧ указал, что, хотя в течение первых восьми лет жизни Р. его родители не поддерживали связь с ним, они тем не менее оказывали ему финансовую поддержку, а в 2009 г. восстановили отношения с сыном, когда суд определил их право на общение.

В то же время Суд со ссылкой на Постановление по делу «Назаренко против России» подчеркнул, что национальные суды отклонили требование бывшего опекуна на доступ к Р., ссылаясь на отсутствие правовой связи между ней и ребенком после прекращения опеки и отсутствие биологического родства между ними. По мнению ЕСПЧ, суды не приняли во внимание отношения, которые существовали между заявителями и Р. до прекращения опеки. Апелляционная инстанция ограничилась постановлением, что право доступа к ребенку ограничено кругом лиц, указанных в ст. 67 СК. В связи с этим Европейский Суд указал, что не может принять такое обоснование как «уместное и достаточное».

В итоге ЕСПЧ пришел к выводу, что российские власти не обеспечили справедливый баланс прав всех вовлеченных в дело лиц с учетом обстоятельств дела, и признал нарушение ст. 8 Конвенции в этой части. В качестве компенсации морального вреда заявителям присуждено суммарно 16 тыс. евро, а также 200 евро за судебные издержки.

Комментарии экспертов

Комментируя «АГ» постановление Европейского Суда, адвокат АП Ленинградской области Евгений Тарасов отметил, что считает его выверенным и обоснованным. «Возможно, оно приведет к изменению судебной практики, во всяком случае, в исках об общении бывших опекунов с ребенком можно будет ссылаться на него, – полагает эксперт. – Однако не уверен, что Россия станет кардинально менять законодательство, поскольку требуется основательная корректировка принципов, а не точечная поправка». По мнению адвоката, достаточно оставить законодательство без изменения, но привести судебную практику в соответствии с постановлением ЕСПЧ.

Что касается присужденной суммы компенсации, то она, по мнению Евгения Тарасова, соизмерима с другими случаями нарушения ст. 8 Конвенции. «Однако деньги не восстановят нарушенное право, поэтому будем надеяться, что заявители вновь обратятся в российский суд, и их право на общение с ребенком будет обеспечено», – добавил он.

Как отметил адвокат АБ «Адвокатская группа “Онегин”» Дмитрий Бартенев, ЕСПЧ подтвердил, что гарантированное Конвенцией право на уважение семейной жизни охватывает не только супружеские или родственные отношения, но и фактически сложившиеся отношения между близкими людьми, как в ситуации заявительницы и ее детей, разлученных с приемным ребенком: «ЕСПЧ подчеркнул, что для российского закона отношения между бывшим опекуном и приемным ребенком, в случае отсутствия между ними биологического родства, не являются юридически значимыми, в связи с чем российские судьи не оценивали необходимость сохранения права заявительницы на общение с ребенком, для которого она в течение 9 лет фактически была матерью».

Эксперт добавил, что, несмотря на подтверждение Судом презумпции защиты биологической семьи как меры, оправдывающей прекращение опеки, он также напомнил, что интересы иных лиц тоже могут требовать защиты наряду с отношениями между родителями и детьми.

Данное постановление, полагает Дмитрий Бартенев, не обязательно должно повлечь изменение законодательства, поскольку закон вряд ли может учитывать все возможные ситуации, в которых между людьми складываются близкие отношения, подлежащие защите как семейные. «Однако оно напоминает российским властям о том, что Конвенция устанавливает более широкие гарантии защиты семейной жизни, нежели СК, и судьи должны использовать не формальный подход, а в каждом конкретном случае выяснять, имеют ли место фактически близкие отношения между людьми и могут ли они требовать защиты со стороны государства», – пояснил адвокат. При этом он добавил, что точно так же ранее Суд объяснял, что близкие отношения между лицами одного пола могут рассматриваться как семейные, вне зависимости от признания однополых отношений национальным правом.

По мнению директора КА «Презумпция» Филиппа Шишова, постановление является чрезвычайно интересным прецедентом с точки зрения правоприменительной практики. «Из фактов, изложенных в постановлении, следует, что российские суды крайне деликатно и внимательно отнеслись к рассмотрению вопроса лишения родительских прав биологических родителей, и в результате непростой четырехлетней тяжбы их родительские права наконец-таки были восстановлены, – пояснил он. – При этом ЕСПЧ установил нарушение права на уважение семейной жизни опекуна, утратившего свой статус в результате законно установленной судебной процедуры, а также признал нарушение прав других приемных детей на семейные отношения в связи с возвращением ребенка в родную семью».

Эксперт отметил, что ЕСПЧ, признав факт строгого соблюдения российским судом российского закона, призвал российские власти к изменению законодательства в этой сфере. «По мнению ЕСПЧ, России необходимо ввести в свою правовую систему более тщательное регулирование прав опекунов после утраты ими своего статуса», – подчеркнул он.

В то же время, полагает Филипп Шишов, данное решение может быть вполне обращено как против родителей, так и против интересов семьи в связи с возрастающим давлением государства на права родителей и вмешательством в семейные отношения. «Фактически мы уже имеем дело со сложившейся в России индустрией органов опеки, когда воспитывать и опекать чужого ребенка во многом выгоднее, нежели усыновлять его: государство выделяет значительные пособия, с опекуном заключается договор об оказании услуг, предоставляются льготы», – отметил он. В данном деле, пояснил эксперт, заявитель, будучи врачом-педиатром и имея под опекой нескольких детей, первоначально предложил свою помощь в воспитании и лечении больного ребенка, однако впоследствии помощь приобрела весьма агрессивный характер, и целью стало удержание ребенка под опекой любыми способами, несмотря на права родителей. «Как многодетный отец, я всегда стараюсь быть на стороне родителей. Как адвокат – понимаю, что любой человек имеет право на ошибку, а жизненные обстоятельства зачастую бывают сильнее людей», – добавил он.

По мнению эксперта, решение ЕСПЧ по данному делу во многом является политическим, и его применение во многом будет зависеть от политики государства в отношении семьи, а также ответов на вопросы о том, станет ли материальная помощь государства, выделяемая на содержание детей, реальной или останется на низком уровне, насколько просто будет получить ее, а также сохранится ли в семейном праве «перекос», при котором взять ребенка под опеку с материальной точки зрения намного выгоднее, чем родить собственного.