Если КС постановил пересмотреть решение, то это должно быть сделано, даже если положение осужденного ухудшится

Суд разъяснил, что неисполнение указания в постановлении КС о пересмотре дела заявителя вело бы, по сути, к отказу в исправлении возможной судебной ошибки и в восстановлении нарушенного права

Представитель заявительницы пояснил «АГ», что смысл жалобы заключался в том, что права несовершеннолетней потерпевшей имеют большую юридическую силу, чем право оправданного на пресекательный срок отмены оправдательного приговора суда только не более чем в течение года со дня вступления в законную силу. Один из экспертов «АГ» обратил внимание на указание Суда на то, что ухудшение положения осужденного или оправданного допускается, лишь если оно соразмерно (сообразно) восстановлению прав лица, указание на пересмотр дела которого содержится в постановлении КС. Другая полагает, что отсутствие в подобных ситуациях возможности для потерпевших доступа к механизму возобновления производства свидетельствовало бы о бессмысленности защиты их прав в конституционном судопроизводстве. По мнению третьего, Конституционный Суд обратил внимание правоприменителя на то, что своим постановлением он устраняет судебную ошибку, допущенную судами общей юрисдикции в процессе рассмотрения конкретного уголовного дела.

17 декабря Конституционный Суд вынес Постановление № 58-П/2024, в котором указал на недопустимость отказа в пересмотре судебного решения на основании постановления КС, даже если такой пересмотр сопряжен с ухудшением положения осужденного или оправданного.

Постановление КС, на основании которого должен был состояться пересмотр решения

25 мая 2023 г. Конституционный Суд принял Постановление № 26-П/2023 по жалобе Марии Золотаревой, признав ч. 4 ст. 150 УК и ч. 1 ст. 42 УПК не противоречащими Конституции РФ, поскольку они предполагают признание лица потерпевшим по возбужденному уголовному делу о его вовлечении в период несовершеннолетия в совершение преступления независимо от способа такого вовлечения. Тогда КС отметил, что конституционно-правовой смысл данных норм является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике, а также постановил, что вопрос о возможности пересмотра правоприменительных решений, основанных на истолковании данных норм, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в этом постановлении, и затрагивающих права Марии Золотаревой в уголовном деле, в котором она не получила статуса потерпевшей, − поскольку такой вопрос может быть связан с пересмотром оправдательного (в части обвинения в преступлении, предусмотренном ч. 4 ст. 150 УК) приговора в отношении другого гражданина − разрешается в соответствии с УПК.

Вместе с тем Конституционный Суд специально обратил внимание, что УПК не содержит положения, запрещающего пересмотр оправдательного приговора, однако ч. 3 его ст. 414 предусматривает, что пересмотр такого решения допускается лишь в течение сроков давности привлечения к уголовной ответственности и не позднее одного года со дня открытия вновь открывшихся обстоятельств. Эта норма косвенно указывает на возможность пересмотра оправдательного приговора только по вновь открывшимся обстоятельствам, тогда как признание постановлением КС нормативного акта или отдельного его положения не соответствующими Конституции либо соответствующими ей в данном Судом истолковании, с которым расходится толкование, использованное в приговоре, определении или постановлении суда, относится к новым обстоятельствам, притом что предметом регулирования названной статьи являются сроки пересмотра судебного акта.

Поскольку Конституционный Суд не применяет прямо уголовно-процессуальный закон, а выражение им позиции о возможности либо невозможности пересмотра уголовного дела в рассматриваемом случае фактически сопряжено с оценкой конституционности ч. 3 названной статьи в отсутствие обращений о ее проверке, КС констатировал, что решение вопроса о процессуальной возможности такого пересмотра входит в компетенцию уполномоченных на то судебных органов, непосредственно применяющих УПК.

ВС оставил заявление о пересмотре дела без удовлетворения

Получив копию Постановления КС № 26-П/2023, Мария Золотарева в мае и в июне 2023 г. обратилась в порядке ч. 5 ст. 415 УПК к председателю Верховного Суда с заявлениями о возобновлении производства по уголовному делу гражданина Б. ввиду нового обстоятельства в целях пересмотра вынесенного в его отношении 14 июля 2021 г. и вступившего в законную силу 2 декабря 2021 г. приговора в части его оправдания по обвинению в преступлении, предусмотренном ч. 4 ст. 150 УК.

Судьи ВС оставили ее заявления без удовлетворения, разъяснив, что к новым обстоятельствам, допускающим ухудшение положения осужденного или оправданного, в соответствии с п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК относится лишь наступление в период рассмотрения уголовного дела судом или после вынесения судебного решения новых общественно опасных последствий инкриминируемого обвиняемому деяния, являющихся основанием для предъявления ему обвинения в совершении более тяжкого преступления.

Кроме того, отмечалось, что ч. 3 ст. 414 УПК говорит о возможности пересмотреть оправдательный приговор ввиду вновь открывшихся обстоятельств, тогда как признание нормативного акта или отдельного его положения не соответствующими Конституции либо соответствующими ей в данном Конституционным Судом истолковании, отличном от использованного в приговоре, определении или постановлении суда, относится к новым обстоятельствам.

Новое обращение в КС

В новой жалобе в Конституционный Суд Мария Золотова указала, что в ходе судебного разбирательства по уголовному делу Б. были допущены повлиявшие на исход дела нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия. В связи с этим она просила признать противоречащими Конституции ч. 3 ст. 414 во взаимосвязи с п. 1 ч. 4 ст. 413 УПК, которые нарушают ее права, поскольку ограничивают возможность пересмотра вступившего в законную силу приговора в сторону ухудшения положения осужденного, оправданного пределами одного года и притом со дня открытия лишь вновь открывшихся обстоятельств, но не новых, к числу которых относится постановление КС № 26-П/2023, вынесенное по предшествующей жалобе заявительницы.

Приняв жалобу, Конституционный Суд отметил, что предметом его рассмотрения выступают взаимосвязанные п. 1 ч. 4 ст. 413 и ч. 3 ст. 414 УПК в той мере, в какой на их основании решается вопрос о возобновлении производства по уголовному делу ввиду указания в постановлении КС – которым нормативный акт или его отдельное положение признаны не соответствующими Конституции либо соответствующими ей в данном Судом истолковании – на необходимость пересмотра дела заявителя, в котором был применен оспариваемый акт, если вытекающий из такого возобновления пересмотр вступившего в законную силу судебного решения может повлечь ухудшение положения осужденного, оправданного.

Закон о Конституционном Суде стоит выше УПК

Как разъяснил КС, пересмотр конкретного дела, в котором был применен нормативный акт или отдельное его положение, признанные неконституционными или отвечающими Конституции в определенном истолковании, имеет приоритетную и исключительную роль в качестве формы восстановления нарушенных прав заявителя – лица, обратившегося в Конституционный Суд, поскольку такой пересмотр призван в максимальной степени способствовать исправлению судебной ошибки и надлежащему, полному разрешению судом спора с участием заявителя в установленном порядке, в то время как необходимость применения иных, компенсаторных механизмов возникает лишь в случае, когда пересмотр дела не может – исходя из особенностей соответствующих правоотношений – привести к восстановлению нарушенных прав.

В силу требования об обязательности решений КС, в том числе для всех судов, судебные решения, основанные на таких нормативных актах или их отдельных положениях, применительно к делу заявителя в любом случае подлежат в целом либо в соответствующей части пересмотру, если в постановлении Конституционного Суда содержится о том указание. При этом предполагается, что на момент конституционного судопроизводства по жалобе заявителя им уже исчерпаны все иные внутригосударственные средства судебной защиты. Следовательно, неисполнение указания о пересмотре дела заявителя вело бы, по сути, к отказу в исправлении возможной судебной ошибки и в восстановлении нарушенного права, а потому к умалению не подлежащих ограничению прав на судебную защиту и на охрану достоинства личности, к пренебрежению со стороны суда обязанностью соблюдать Конституцию и законы, к отступлению от начал справедливости и равенства, порождало бы недоверие к суду, праву и государству, противоречило бы Конституции.

Конституционный Суд указал, что по смыслу его правовых позиций признание нормативного акта или отдельного его положения неконституционными либо соответствующими Конституции в данном им истолковании, даже не будучи обусловленным упущениями суда и лиц, осуществлявших предварительное расследование и поддержание обвинения в суде, но будучи установленным в качестве основания для возобновления производства по уголовному делу, не позволяет считать правосудными вынесенные по этому делу решения (постановления № 6-П/2007 и № 53-П/2021; Определение № 1248-О/2012). При этом действующий уголовно-процессуальный закон, определяя правила пересмотра вступившего в законную силу судебного акта и разрешения вопроса о восстановлении нарушенных прав и свобод заявителя, не содержит и не может содержать каких-либо исключений относительно обязательности решений Конституционного Суда, в том числе в части оснований и условий пересмотра уголовного дела, как они обозначены в специальных нормах Закона о КС РФ. Иное вступало бы в противоречие с построением правовой системы, в которой в соответствии с Конституцией акты меньшей юридической силы не могут противоречить актам большей юридической силы или отменять их действие.

КС отметил, что, гарантируя каждому охрану достоинства личности, право на защиту своих прав и свобод в суде и право на компенсацию ущерба, причиненного преступлением, Конституция также предполагает необходимость восстановления в полном объеме нарушенных преступлением прав на основе принципов справедливости и равенства, а потому без каких-либо исключений. Хотя лица, пострадавшие от преступлений, в силу особенностей своего статуса не наделяются правом предопределять само осуществление уголовного преследования и его пределы, им должна предоставляться государственная защита и обеспечиваться возможность собственными действиями добиваться восстановления своих прав и законных интересов (постановления КС № 7-П/2003, № 6-П/2007, № 16-П/2013 и № 11-П/2021), причем не только в рамках производства по уголовному делу, но и при исчерпании уголовно-процессуальных средств защиты – посредством конституционного судопроизводства.

С учетом конституционных требований и конституционной цели правосудия, состоящей в защите и восстановлении прав и свобод, в обеспечении справедливости, законодательно не закреплены и не могут быть закреплены нормы, принципиально препятствующие Конституционному Суду принять к рассмотрению жалобу пострадавшего от преступления лица, защита прав которого имеет особое конституционное значение, либо нормы, не позволяющие прийти по результатам рассмотрения такой жалобы к выводам о нарушении конституционных прав заявителя, о неконституционности оспоренного нормативного положения, о выявлении его конституционно-правового смысла.

Также не ограничивается правомочие Конституционного Суда указать в постановлении о признании нормы не соответствующей Конституции или о ее конституционном истолковании на необходимость пересмотра дела заявителя, пострадавшего от преступления, лишь потому, что восстановление и защита его прав может привести к ухудшению положения осужденного или оправданного по уголовному делу, тем более что такой исход уголовного судопроизводства мог быть обусловлен – полностью или в немалой степени – неконституционностью нормативного положения или истолкованием такового вопреки конституционно-правовому смыслу. В противном случае исправление ошибочных решений суда путем пересмотра дела заявителя на основании постановления КС, если такой пересмотр сопряжен с ухудшением положения подвергнутого уголовному преследованию лица, было бы невозможным, а потому и защита прав заявителей, ставших жертвой преступления, в рамках конституционного судопроизводства – бессмысленной, что вступало бы в противоречие с Конституцией и означало бы умаление государством достоинства граждан.

Согласно Конституции, напомнил Конституционный Суд, конституционный закон в иерархии законов имеет большую юридическую силу, чем федеральный закон, и в случае их коллизии применению подлежит именно конституционный закон. Соответственно, п. 1 ч. 4 ст. 413 и ч. 3 ст. 414 УПК не могут ни толковаться, ни применяться судами в отступление не только от предписаний Конституции, но и от требований Закона о КС РФ. Суды не вправе, ссылаясь на эти нормы уголовно-процессуального закона, отказывать в защите прав и в пересмотре дел пострадавших от преступлений лиц вопреки данному конституционному закону и основанному на нем указанию в постановлении КС на пересмотр дела заявителя.

Ссылаясь на Постановление № 13-П/2004, Конституционный Суд указал, что, если в ходе производства по уголовному делу будет установлена коллизия между конституционным законом и УПК, применению – согласно ч. 3 ст. 76 Конституции – подлежит именно конституционный закон, как обладающий большей юридической силой по отношению к федеральному закону. Придание другого значения порядку пересмотра судебных актов, вынесенных на основании норм, которые были признаны КС неконституционными или применены в истолковании, расходящемся с выявленным им конституционно-правовым смыслом, означало бы не только расхождение с Конституцией, но и отступление от конституционного принципа верховенства конституционных законов по отношению к федеральным законам.

Отказывая в пересмотре судебного решения, основанного на нормативном акте, который хотя и не признан в результате разрешения дела в конституционном судопроизводстве не соответствующим Конституции, но которому в ходе применения в конкретном деле суд придал истолкование, расходящееся с его конституционно-правовым смыслом, впоследствии выявленным КС, суды, по сути, настаивали бы на истолковании акта, придающем ему иной смысл, нежели выявленный Конституционным Судом, то есть не соответствующий Конституции, и тем самым преодолевали бы решение КС, чего они в силу Конституции делать не вправе (постановления № 1-П/2001 и № 30-П/2011; определения № 34-О/2003, № 556-О-Р/2008, № 586-О-Р/2018 и др.).

Отказ в пересмотре судебного решения по конкретному делу, невзирая на прямое о том указание в постановлении КС, означал бы грубое нарушение конституционных установлений и норм Закона о КС РФ о последствиях решений Конституционного Суда, полномочиях и обязанностях судов в связи с их исполнением и фактически исходил бы не из потребности в исправлении выявленной судебной ошибки, а, наоборот, из признания ее приоритета над справедливостью, над интересами правосудия и защиты прав пострадавших от преступлений, придавая такой ошибке легитимную значимость, причем даже более высокую, чем у института пересмотра решений судов по итогам конституционного судопроизводства, разъяснил Суд.

Как отметил КС, его постановления являются окончательными, не могут быть пересмотрены другими органами, обязывают всех правоприменителей, включая другие суды, действовать в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда. Решение КС не требует подтверждения другими органами и должностными лицами, а исполнение его предписаний не может ставиться в зависимость от усмотрения каких-либо должностных лиц, управомоченных в иных случаях выступать с инициативой или давать согласие на пересмотр дела (постановления № 19-П/1998, № 25-П/2012 и № 30-П/2020). Неисполнение либо ненадлежащее исполнение решений КС, общеобязательность которых имеет конституционно-правовое основание, не только наносят ущерб интересам правосудия, но и подрывают у граждан доверие к судам и в целом к государству, обязанному признавать и защищать права и свободы человека и гражданина.

Поскольку в силу конституционного принципа равенства однородные по своей природе отношения должны регулироваться схожим образом, постольку и новые обстоятельства, и указания КС как основания для пересмотра дел заявителей не могут определяться и оцениваться принципиально по-разному, а значит, разрешение вопроса о восстановлении нарушенного права и исправлении судебной ошибки – притом что уже исчерпаны все иные средства судебной защиты – не должно ставиться в зависимость от того, может или не может пересмотр дела повлечь ухудшение положения осужденного или оправданного. К тому же, принимая и мотивируя свои решения, в том числе применительно к выводу о нецелесообразности либо о необходимости пересмотра конкретных дел с участием заявителей, Конституционный Суд уже учитывает специфику той отрасли правового регулирования, часть которой подвергается конституционному контролю, включая особенности уголовных и уголовно-процессуальных правоотношений.

КС добавил, что обязательность пересмотра дела с участием потерпевшего, а равно лица, в нарушение его прав не наделенного данным процессуальным статусом, не означает возможность применения к осужденному или оправданному положений уголовного и уголовно-процессуального законов вопреки их нормативному содержанию и установленным процедурам, а, напротив, предполагает необходимость разрешения дела в строгом соответствии с ними, однако уже непременно исходя из их конституционно-правового смысла, выявленного в постановлении Конституционного Суда, либо исходя из порядка его исполнения, а также с учетом указания на пересмотр дела, обязательного для суда в части нового рассмотрения обстоятельств дела, но самого по себе не предрешающего его исход.

«Иное недопустимым образом нивелировало бы роль Конституционного Суда как высшего органа конституционного контроля и его полномочия по вынесению постановлений в качестве обязательных актов, призванных защищать конституционные права и свободы человека и гражданина, в том числе лиц, пострадавших от преступлений, по жалобам которых устранена неконституционность нормативного регулирования или выявлен его конституционно-правовой смысл. Тем самым по смыслу п. 1 ч. 4 ст. 413 и ч. 3 ст. 414 УПК в системе действующего правового регулирования, в том числе во взаимосвязи со ст. 6, 79, 87 и 100 Закона о КС РФ, возобновление производства по уголовному делу в целях пересмотра вступившего в законную силу судебного решения на основании постановления КС как нового обстоятельства не только осуществимо, но и является обязательным − независимо от того, влечет ли такой пересмотр улучшение либо ухудшение положения осужденного или оправданного, − если на необходимость такого пересмотра прямо указано в постановлении», − указано в постановлении.

Хотя ранее КС отмечал, что участники правоотношений должны иметь возможность в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав и обязанностей (постановления № 5-П/2017, № 41-П/2021 и др.), вместе с тем стабильность подлежащего пересмотру ошибочного судебного акта не является конституционной ценностью и не может превалировать над не подлежащим ограничению конституционным правом на судебную защиту, тем более осуществляемым на основании его постановления.

Конституционный Суд пояснил, что по смыслу его правовой позиции не может расцениваться как ухудшение положения осужденного, оправданного сама процедура пересмотра дела, не являющаяся санкцией со стороны государства за совершение запрещенного уголовным законом деяния либо мерой уголовно-правового характера, обязывающей осужденного, оправданного претерпеть дополнительные по отношению к наказанию правоограничения. В то же время − в силу принципов презумпции невиновности, состязательности и равноправия сторон судопроизводства, имея в виду справедливый баланс между частными и публичными интересами на основе равенства всех перед законом и судом, − ухудшение положения осужденного или оправданного предполагается в пределах, необходимых и достаточных для адекватных восстановления и защиты прав лица, на пересмотр дела которого указал КС.

КС подчеркнул необходимость пересмотра дела заявителя

Таким образом, Суд посчитал, что взаимосвязанные п. 1 ч. 4 ст. 413 и ч. 3 ст. 414 УПК не противоречат Конституции, поскольку они предполагают − независимо от возможного ухудшения положения осужденного или оправданного − обязательность возобновления производства по уголовному делу в целях пересмотра вступившего в законную силу решения суда и исправления возможной судебной ошибки на основании постановления КС, признавшего примененный в этом деле нормативный акт или его отдельное положение неконституционными либо соответствующими Конституции в данном Конституционным Судом истолковании, с которым расходится используемое в решении суда толкование, если КС прямо указал на пересмотр этого дела. При этом допускается ухудшение положения осужденного или оправданного соразмерно (сообразно) восстановлению прав лица, указание на пересмотр дела которого содержится в его постановлении.

Как отметил Конституционный Суд, изложенное не исключает права федерального законодателя внести в уголовно-процессуальный закон вытекающие из настоящего постановления изменения и дополнения, направленные на согласование соответствующих положений с Конституцией и нормами Закона о КС РФ.

Что касается пересмотра правоприменительных решений в отношении Марии Золотаревой, затрагивающих ее права и основанных на истолковании взаимосвязанных п. 1 ч. 4 ст. 413 и ч. 3 ст. 414 УПК, которое расходится с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем постановлении, то Конституционный Суд обратил внимание, что вынесенное постановление КС № 26-П/2023, по ее предшествующей жалобе и содержащее указание на необходимость разрешения в соответствии с уголовно-процессуальным законом вопроса о возможности пересмотра правоприменительных решений, в рамках которых она в нарушение ее прав не была наделена статусом потерпевшей, в этой части фактически осталось неисполненным.

С учетом изложенных правовых позиций, подчеркивающих обязательность неукоснительного исполнения итоговых решений КС, Суд пришел к выводу, что Марией Золотаревой не утрачено право на рассмотрение ранее поданного ею заявления о возобновлении производства по указанному уголовному делу по существу поставленных в нем вопросов, чему, в свою очередь, корреспондирует обязанность Верховного Суда рассмотреть это обращение надлежащим образом в установленном порядке.

КС указал, что выявленный в настоящем постановлении конституционно-правовой смысл взаимосвязанных п. 1 ч. 4 ст. 413 и ч. 3 ст. 414 УПК является общеобязательным, что исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

Суд постановил пересмотреть правоприменительные решения, затрагивающие права заявительницы и вынесенные по инициированному ею вопросу о возобновлении производства по уголовному делу с ее участием, в рамках которого она в нарушение ее прав не была наделена статусом потерпевшей.

Комментарии представителя заявительницы и экспертов «АГ»

Представитель заявительницы, помощник адвоката АК «Реальное право» Владимир Шмидт пояснил, что смысл жалобы заключался в том, что права несовершеннолетней потерпевшей имеют большую юридическую силу, чем право оправданного на пресекательный срок отмены оправдательного приговора суда только не более чем в течение года со дня вступления в законную силу. «КС заставил работать ВС, который 13 июля 2023 г. на основании предыдущего Постановления КС № 26-П/2023 отказался возбудить (возобновить) производство для отмены оправдательного приговора в отношении лица, которое вовлекло Марию Золотареву в совершение особо тяжкого преступления. Будем стараться восстановить права несовершеннолетней (на момент вовлечения) и добиваться наказания», − прокомментировал он.

Владимир Шмидт поделился, что их позицию поддержали Госдума и Совет Федерации, а Правительство – нет.

Адвокат Пермской объединенной краевой коллегии адвокатов Александр Тикун посчитал позицию Конституционного Суда логичной, поскольку она указывает на необходимость пересмотра в связи с допущенной судебной ошибкой и лишь тогда, когда это прямо указано в постановлении КС. Он обратил внимание на указание Суда на то, что ухудшение положения осужденного или оправданного допускается, лишь если оно соразмерно (сообразно) восстановлению прав лица, указание на пересмотр дела которого содержится в постановлении КС. «Тем самым КС РФ допускает, но ограничивает ухудшение положения осужденного или оправданного, фактически уравнивая права участников уголовного судопроизводства. Другой вопрос, как на практике будет устанавливаться эта соразмерность (сообразность) и возможность ухудшения положения осужденного или оправданного», − заключил адвокат.

Адвокат АП Воронежской области Евгения Зюзина указала, что наличие нового обстоятельства в виде признания нормативного акта или отдельного его положения неконституционными либо соответствующими Конституции в данном Конституционным Судом истолковании, будучи установленным в качестве основания для возобновления производства по уголовному делу, не позволяет считать правосудными вынесенные по этому делу решения. Она заметила, что отсутствие специального указания в ч. 3 ст. 414 УПК при определении правил пересмотра вступившего в законную силу судебного акта на пересмотр вынесенных по делу решений по новым обстоятельствам Конституционным Судом анализируется в соотношении со специальными нормами Закона о КС РФ, согласно которым уголовно-процессуальный закон «не может содержать каких-либо исключений относительно обязательности решений КС, в том числе в части оснований и условий пересмотра уголовного дела, как они обозначены в специальных нормах».

Адвокат отметила, что восстановление и защита прав потерпевшего, которые в данном случае состоят в возможности возобновления производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств, не могут быть ограничены лишь потому, что это может повлечь ухудшение положения осужденного или оправданного – в сформулированном выводе Конституционным Судом указывается на возможность такого исхода уголовного судопроизводства как раз в немалой степени по причине неконституционности нормативного положения или истолкования такового вопреки конституционно-правовому смыслу.

По мнению Евгении Зюзиной, отсутствие в подобных правовых ситуациях возможности для потерпевших доступа к механизму возобновления производства свидетельствовало бы о бессмысленности защиты их прав в конституционном судопроизводстве, о нарушении принципа равенства. Возникшая правовая неопределенность при рассмотрении жалоб заявителя иными инстанциями возникла ввиду коллизии между положением ч. 3 ст. 414 УПК и Законом о КС РФ. Согласно ст. 76 Конституции применению подлежит именно федеральный конституционный закон, как обладающий большей юридической силой по отношению к федеральному закону. Выявление конституционно-правового смысла норм закона Конституционным Судом обязывает правоприменителей действовать в соответствии с изложенными правовыми позициями, резюмировала она.

Адвокат АП Ленинградской области, председатель ЛОКА «ЗАКОННИКЪ» Ростислав Зимин заметил, что Конституционный Суд обратил внимание правоприменителя на то, что своим постановлением он устраняет судебную ошибку, допущенную судами общей юрисдикции в процессе рассмотрения конкретного уголовного дела.

Вместе с тем, добавил он, КС не стал принимать во внимание ряд обстоятельств, существовавших на момент рассмотрения уголовного дела, в рамках которого Мария Золотарева не была признана потерпевшей, и на которые сослался правоприменитель. К таким обстоятельствам, которые подлежали учету в ходе рассмотрения жалобы заявительницы, относятся фундаментальные положения действующего на момент рассмотрения дела УПК. «В частности, согласно ст. 4 УПК при производстве по уголовному делу применяется УПК, действующий во время принятия процессуального решения. Разрешая вопросы об отсутствии возможности пересмотра судебного акта по заявлению Марии Золотаревой в порядке уголовного судопроизводства, суды общей юрисдикции исходили из содержания действующих на тот период правовых норм, содержащихся в ст. 413–414 УПК, которые на период рассмотрения ее жалобы не содержали положений, позволяющих Верховному Суду, равно как и нижестоящим судам, пересмотреть оправдательный приговор, в рамках которого она не была признана потерпевшей на основании новых обстоятельств, что по факту является правовым пробелом», − указал эксперт.

Ростислав Зимин уточнил, что правовой пробел может быть устранен путем применения такого правового механизма, как аналогия закона. Однако деятельность Конституционного Суда, в том числе при рассмотрении жалоб граждан, четко регламентирована Законом о КС РФ, положения которого не содержат норм, позволяющих КС разрешать вопросы, входящие в его компетенцию путем применения указанного правового механизма. При этом, отметил он, УПК, который был применен ВС при рассмотрении заявления Марии Золотаревой, не противоречил ни Конституции, ни положениям Закона о КС РФ. «Не признавая неконституционными положения, содержащиеся в ст. 413–414 УПК, ввиду отсутствия в них условий об отмене приговора (обвинительного или оправдательного) по новым обстоятельствам, с учетом фундаментальных положений, предусмотренных в ст. 4 УПК, и применяя аналогию закона, не предусмотренную ни федеральным законом, ни конституционным законом, КС вышел за пределы своих полномочий, установленных ст. 3 Закона о КС РФ», – полагает адвокат.