Определение коррупционного правонарушения может появиться в российском законодательстве

Соответствующий законопроект по поручению Генпрокурора внесен в Госдуму одним из членов Совета Федерации

Адвокаты раскритиковали поправки. Так, один из них сообщил, что принятие законопроекта может повлечь за собой расширительное толкование коррупционных преступлений, а также административной, гражданско-правовой и дисциплинарной ответственности. Второй отметил, что предлагаемое определение сужает круг деяний, которые должны быть квалифицированы как коррупционное правонарушение.

30 августа член Совета Федерации Алексей Александров внес в Госдуму законопроект № 786297-7, которым предусматривается законодательное закрепление определения коррупционного правонарушения.

Обосновывая необходимость принятия нормативного акта, разработчик пояснил, что 3 октября 2018 г. ст. 146 Бюджетного кодекса дополнена положением, согласно которому в Пенсионный фонд подлежат зачислению конфискованные денежные средства, полученные в результате совершения коррупционных правонарушений, а также средства от реализации конфискованного имущества, полученного в результате таких правонарушений. При этом, как отмечено в пояснительной записке, в законодательстве до сих пор отсутствует определение понятия «коррупционное правонарушение».

Сенатор сообщил, что совместным указанием Генеральной прокуратуры и МВД от 25 декабря 2018 г. № 853/11 «О введении в действие перечней статей УК РФ, используемых при формировании статистической отчетности» установлен только перечень преступлений коррупционной направленности, используемый в целях обеспечения единого подхода и полноты отражения в формах федерального статистического наблюдения сведений о состоянии преступности. По мнению разработчика, правомерность зачисления в Пенсионный фонд соответствующих денежных средств со ссылкой на этот перечень преступлений сомнительна.

Как указал автор законопроекта, документ подготовлен по поручению Генерального прокурора с целью устранения сложившейся правовой неопределенности. Сенатор предлагает закрепить определение коррупционного правонарушения в ст. 1 Закона о противодействии коррупции. В соответствии с проектом коррупционным правонарушением является деяние, которое обладает признаками коррупции и за которое установлена уголовная, административная, гражданско-правовая или дисциплинарная ответственность. Предполагается, что понятие «деяние» охватит как действие, так и бездействие.

В пояснительной записке Алексей Александров отметил, что, по его мнению, закрепление в законодательстве определения понятия «коррупционное правонарушение» поспособствует совершенствованию правового регулирования в сфере противодействия коррупции.

Председатель Президиума МКА «РОСАР Сергей Ахундзянов согласился с тем, что в действующем законодательстве отсутствует понятие коррупционного правонарушения. «В то же время нормативно-правовые акты и сформированная судебная практика в полной мере обеспечивают правовое регулирование в сфере противодействия коррупции», – заметил он.

По мнению адвоката, текст законопроекта недостаточно проработан. Сергей Ахундзянов полагает, что при формулировании определения не была учтена существующая судебная практика. «Формулировка не конкретная и требует дополнительных правовых разъяснений и толкований. Так, определяя коррупционное правонарушение как «деяние (действие или бездействие), обладающее признаками коррупции», автор не указывает на конкретные признаки коррупции. Полагаю, что весьма сложно в законе сформулировать исчерпывающий перечень признаков коррупции», – прокомментировал адвокат.

Сергей Ахундзянов предположил, что принятие законопроекта может повлечь за собой расширительное толкование коррупционных преступлений, а также административной, гражданско-правовой и дисциплинарной ответственности. «Будет нарушен баланс общественных и государственных интересов. Более того, в последующем в процессе правоприменения возможны нарушения прав и свобод граждан», – подчеркнул адвокат.

Адвокат КА «Московская городская коллегия адвокатов» Павел Гейко положительно оценил инициативу по закреплению понятия в нормах закона. Он сообщил «АГ», что термин «коррупционное правонарушение» широко используется в отечественных нормативных актах, хотя его законодательное определение отсутствует. «В правоприменительной практике данное понятие получило определенное содержание, но указать его четкие границы не представляется возможным. В доктрине содержится значительное количество определений коррупционного правонарушения, но различия в их содержании и отсутствие четко выраженной позиции относительно какого-либо из них со стороны государства позволяют представителям власти применять их по собственному усмотрению, складывающемуся на основе их субъективного толкования отечественного закона», – рассказал адвокат.

Отметив, что предлагаемая формулировка основана на понятии «коррупция», Павел Гейко напомнил, что в Законе о противодействии коррупции оно раскрывается через перечисление деяний, которые составляют содержание коррупции. «То есть под коррупцией понимается определенная совокупность действий. При этом по смыслу закона все составляющие понятие коррупции деяния имеют противоправный характер. По существу, предлагаемое определение понятия ничего нового не привносит и не дает каких-либо более четких ориентиров для отнесения того или иного деяния к разряду коррупционных», – указал адвокат.

Он также отметил, что предлагаемое определение сужает круг деяний, которые должны быть квалифицированы как коррупционное правонарушение, так как к таким можно будет отнести только те, за совершение которых предусмотрена уголовная, административная, гражданско-правовая и дисциплинарная ответственность. «Правонарушения, за которые предусмотрены иные виды юридической ответственности – например, налоговая, материальная, конституционная – и которые могут обладать признаками коррупции, из перечня коррупционных правонарушений по неизвестным причинам исключены», – подытожил Павел Гейко.