ЕСПЧ встал на защиту родителей военнослужащего, скончавшегося в больнице во время службы в армии

Как пояснил Суд, задерживая доступ пациента к медицинской помощи, а затем откладывая необходимые обследования, анализы и лечение, российские власти подвергли его жизнь опасности и не приняли необходимых мер для защиты его жизни

В комментарии «АГ» одна из представителей заявителей жалобы, адвокат Марина Носова, отметила, что постановление ЕСПЧ – первое, в котором рассматривается вопрос об уровне защиты права на жизнь военнослужащих по призыву в контексте их доступа к медицинской помощи в России. Одна из экспертов «АГ» отметила нестандартный подход Суда к установлению причинно-следственной связи между действиями (бездействием) властей и наступлением смерти военнослужащего. Другая отметила, что присужденная заявителям сумма компенсации морального вреда, очевидно, не может восприниматься как справедливая, поскольку она не соответствует страданиям родителей, потерявших своего ребенка.

Европейский Суд вынес постановление «Плоховы против России» по жалобе родителей военнослужащего, скончавшегося во время несения службы в армии в результате несвоевременного и ненадлежащего лечения.

Обстоятельства смерти военнослужащего

В мае 2004 г. Максим Плохов начал служить в армии по призыву в разведывательной роте военной части, дислоцированной в деревне Каменка Ленинградской области. По словам его родителей, до этого юноша не имел никаких проблем со здоровьем, кроме того, после осмотра военно-врачебной комиссией его признали годным для несения службы в армии. Однако в течение первого года службы у него возникли различные заболевания, в частности он проходил лечение от гастрита.

В августе 2005 г. разведывательную роту послали на военные учения, где спустя несколько дней Максим Плохов пожаловался руководству на сильные боли в животе и попросил о врачебной помощи. Тем не менее старший лейтенант О. обвинил его в симулировании и нежелании участвовать в учениях, отказав в удовлетворении просьбы. Обращение больного к командиру взвода П. также не возымело действия, поэтому юноша поступил в медчасть лишь 3 сентября 2005 г., когда состояние его здоровья значительно ухудшилось. Врачи диагностировали у пациента острый приступ хронического гастрита, отметив в его медицинской карте то, что он болел уже три дня. Пациенту были предписаны сдача анализов крови и мочи, гастродуоденоскопия, но эти исследования не проводились ввиду нахождения лаборанта в отпуске.

Как выяснилось позднее, во время пребывания в медсанчасти Максим Плохов был избит военнослужащим Д., который несколько раз ударил его по почкам и голове. Как отмечалось в рукописной пояснительной записке юноши, после этого состояние его здоровья еще сильнее ухудшилось. В дальнейшем он рассказал о побоях главврачу медсанчасти.

Со слов Д., Максим Плохов не исполнил свои обязанности ночного дневального по утренней побудке солдат: он не хотел вставать с постели и на приказы Д. отвечал отказом с использованием ненормативной лексики, поэтому тот вынужден был стащить его с кровати, и во время незначительной драки он два раза ударил оппонента в правую поясничную область.

10 сентября Максим Плохов пожаловался врачу на боли в животе, головокружение, рвоту и понос. В связи с этим ординатор медсанчасти К. отвез юношу на личном автомобиле до КПП Выборгского гарнизонного военного госпиталя, откуда он шел пешком до приемного отделения. Он был госпитализирован с диагнозом «закрытая травма живота и ушиб правой почки». 11 сентября медики диагностировали у пациента, в частности, травму мягких тканей правосторонней поясничной области, закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга и его отек, травму правой почки и почечную недостаточность, двустороннюю пневмонию.

Поскольку состояние Максима Плохова ухудшилось, 12 сентября его в бессознательном состоянии доставили в отдел реанимации в 442-й Окружной военный клинический госпиталь г. Санкт-Петербурга, где визуальный осмотр пациента выявил наличие на его теле гематом и ссадин. После консилиума врачей юношу проверили на возможность отравления. Окончательный диагноз пациента включал в себя: политравму, закрытую черепно-мозговую травму, ушиб головного мозга, многочисленные ушибы груди и нижних конечностей, мягких тканей поясницы, ушиб почек и почечную недостаточность, нефритический синдром, полисерозит, полиорганную недостаточность, при этом медики не исключили отравление нефротоксическим ядом.

Хотя тесты на наличие этанола и этиленгликоля оказались отрицательными, лаборант в своей документации отметила, что сами исследования проводились спустя более двух дней после возможного отравления. Далее юношу перевели в отдел интенсивной терапии, где 19 сентября он скончался. Патолого-анатомическое заключение подтвердило все поставленные медиками диагнозы.

Расследование инцидента

По результатам внутреннего расследования, выполненного полковником Ш., тот настаивал на возбуждении дисциплинарного производства в отношении медицинского персонала воинской части, капитана О. и возбуждении уголовного дела в отношении Д.

В октябре 2005 г. заместитель военного прокурора Выборгского гарнизона вынес два одинаковых письменных предупреждения на имя капитана О. и комвзвода П. В них отмечалось, что они не озаботились выполнением своих обязанностей по защите интересов Максима Плохова, который проявил личную небрежность в вопросах собственного здоровья. В отношении Д. было возбуждено уголовное дело по ст. 335 УК РФ (Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности). Потерпевшим в рамках этого дела была признана мать покойного – Татьяна Плохова.

Впоследствии комиссия врачебных медиков указала на недостатки лечения Максима Плохова на разных этапах. Среди них, в частности, неполное обследование пациента на ранней стадии болезни в военной медсанчасти, отсутствие правильного диагноза в медсанчасти и выборгском госпитале, неполное заполнение медицинской документации в петербургском врачебном учреждении, когда окончательный диагноз состоял из двух конкурирующих заболеваний (сочетанные травмы головы и желудка, а также сотрясение мозга и острый нефрит).

Выборгский гарнизонный военный суд признал Д. виновным и приговорил к одному году лишения свободы, заменив наказание на два года условно. Родители Максима Плохова получили 5 тыс. руб. в качестве компенсации морального вреда, а затем их известили о дисциплинарных мерах, предпринятых в отношении капитана О. и начальника медсанчасти Б. Оба офицера были лишены своих званий ввиду халатности и неспособности должным образом организовать военную службу в воинской части, находящейся под их командованием. Кроме того, О. было запрещено работать с личным составом.

Предварительное следствие по обстоятельствам смерти Плохова приостанавливалось и возобновлялось несколько раз. В уголовном деле имелось экспертное заключение, согласно которому полученное пациентом лечение не было причиной ухудшения его здоровья и последующей смерти, его копию следствие не выдало матери покойного, ссылаясь на то, что она не является стороной уголовного судопроизводства. В этом документе также отмечалось, что медики не выявили наличие у больного редкого заболевания почек с нетипичными симптомами – острый тубулоинтерстициальный нефрит.

10 марта 2007 г. старший следователь военной прокуратуры отказал в возбуждении уголовного дела в отношении врачей за отсутствием состава преступления в их действиях. Татьяна Плохова обжаловала решение, в частности ссылалась на то, что военные следователи полагались на выводы военных медиков, а не гражданских медэкспертов, однако жалоба не была удовлетворена.

Затем родители Максима Плохова предприняли попытку предъявить гражданский иск военной части, однако суды двух инстанций отказались удовлетворять его, исходя из недоказанности вины ответчика в смерти их сына. В частности, суды сослались на отказ в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления.

Позиция сторон в ЕСПЧ

В жалобе в Европейский Суд родители Максима Плохова указали на нарушение ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на жизнь, а также на отсутствие эффективного и своевременного расследования обстоятельств кончины их сына. В частности, они отметили, что государство, в чьей юрисдикции находился их сын, не предприняло достаточных мер для охраны его жизни. Заявители отметили, что до службы в армии их сын не имел проблем со здоровьем, а в течение 8 дней после поступления в медсанчасть он не имел доступа к полноценной и качественной медицинской помощи, при этом его избил другой солдат.

Заявители также жаловались на нарушения ст. 3 Конвенции, запрещающей бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, в связи с длительным неоказанием медицинской помощи и избиением. Они также просили Суд выявить нарушение ст. 13 Конвенции из-за отсутствия доступа к правосудию и наказания виновных в гибели их сына. По словам родителей покойного, российские власти также не провели эффективного расследования обстоятельств смерти Максима Плохова, и, хотя доследственная проверка выявила ряд дефектов в лечении пациента, уголовное дело в отношении медиков не было возбуждено. В связи с этим супруги Плоховы просили присудить им компенсацию материального вреда на сумму в 295 евро (похоронные расходы), морального вреда в размере 100 тыс. евро и возместить судебные расходы в 2489 евро.

В возражениях на жалобу Правительство РФ указало, что сын заявителей страдал от редкого заболевания почек с нетипичными симптомами, а полученное им лечение было своевременным, правильным и полным. Государство-ответчик также отметило, что экспертные исследования отклонили возможное травматическое происхождение заболевания почек. Кроме того, российская сторона сочла, что власти провели эффективное, полное и объективное расследование инцидента. Причиной смерти Максима Плохова, как отметило правительство, стал острый тубулоинтерстициальный нефрит, усугубившийся острой почечной недостаточностью и острой пневмонией.

Выводы Европейского Суда

После изучения материалов дела Европейский Суд напомнил, что ст. 2 Конвенции возлагает на государство обязательство защищать жизнь лиц, находящихся под его юрисдикцией (например, лиц, содержащихся под стражей, и призывников). Это обязательство также подразумевает обязанность государства предоставлять вышеуказанным лицам медицинскую помощь, необходимую для защиты их жизни.

Как подчеркнул ЕСПЧ, со слов заявителей, юноша был здоров до призыва на военную службу, несвоевременное оказание ему медицинской помощи было зафиксировано российским следствием, а сама медсанчасть не была укомплектована кадрами и оборудована должным образом для оказания надлежащего уровня медпомощи. «Таким образом, из 16 дней, проведенных сыном заявителей под медицинским наблюдением, в течение первых восьми дней им не сдавались анализы и ему не предоставлялись лекарства, кроме поливитаминов и средств для лечения гастрита. Через день после того, как обследование было проведено и лечение, наконец, началось, пациент потерял сознание, и его состояние стало критическим, он умер через неделю. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что, задерживая доступ сына заявителей к медицинской помощи, а затем откладывая необходимые обследования, анализы и лечение, власти подвергли его жизнь опасности и не приняли необходимых мер для защиты его жизни. На основании вышеизложенного Суд счел, что при отсутствии своевременного доступа к адекватной медицинской помощи национальные власти необоснованно оставили сына заявителей в опасности. Таким образом, государство не выполнило свое позитивное обязательство по ст. 2 Конвенции», – указал ЕСПЧ.

Страсбургский суд добавил, что российские власти неэффективно расследовали уголовное дело относительно обстоятельств смерти Максима Плохова. Сама доследственная проверка, как отметил ЕСПЧ, не способна привести к наказанию виновных, поскольку возбуждение уголовного дела и его расследование являются необходимыми условиями для предъявления последующего обвинения, которые затем могут быть рассмотрены судом. При этом в отсутствие надлежащего уголовного расследования невозможно провести целый ряд следственных мероприятий, таких как допрос, очные ставки, обыски, выемки и иные. Кроме того, отметил Суд, дисциплинарная ответственность, понесенная двумя офицерами, не затронула привлечения к ответственности иных лиц – медиков, лечивших Плохова. Таким образом, было выявлено нарушение ст. 2 Конвенции и в ее процессуальном аспекте.

В связи с этим ЕСПЧ присудил заявителям запрашиваемые ими компенсацию материального вреда и возмещение судебных расходов, а также постановил выплатить им компенсацию морального вреда в размере 33,8 тыс. евро.

Комментарий одного из представителей заявителей в ЕСПЧ

В Европейском Суде интересы супругов Плоховых представляли несколько юристов. Одна из них, адвокат АП г. Санкт-Петербурга Марина Носова, в комментарии «АГ» сообщила, что жалоба в ЕСПЧ была подготовлена и направлена ею в 2007 г. после исчерпания всех средств правовой защиты (включая гражданско-правовые) на национальном уровне.

«Решение по делу "Плоховы против России" – первое, в котором рассматривается вопрос об уровне защиты права на жизнь военнослужащих по призыву в контексте их доступа к медицинской помощи в России. Следует отметить, что нарушение, установленное Европейским Судом в этом деле, является распространенной проблемой воинских частей, где медицинское обслуживание в медротах находится на крайне низком уровне. При этом реальная возможность обратиться за медицинской помощью за пределами воинской части у военнослужащего по призыву, как правило, отсутствует, как и нет реального доступа к средствам связи и возможности сообщить кому-либо (кроме командования) о проблемах со здоровьем. Имеются также и определенные психологические сложности жаловаться на состояние здоровья в воинском коллективе. Командиры не всегда надлежащим образом работают с личным составом. Кроме того, самовольное оставление части является уголовно наказуемым деянием», – пояснила адвокат.

Марина Носова отметила, что исполнение решения Европейского Суда по данному делу требует мер общего характера, в том числе по обеспечению доступа военнослужащих по призыву к квалифицированной медицинской помощи, корректировки действующего законодательства и правоприменительной практики, касающейся ответственности должностных лиц армии за жизнь и здоровье военнослужащих.

Редакция «АГ» связалась с адвокатом АБ «Онегин» Дмитрием Бартеневым, который также представлял интересы заявителей в ЕСПЧ, но оперативно получить его комментарий не удалось.

Эксперты «АГ» поддержали выводы Суда

Адвокат МКА «Железников и партнеры» Марина Айрапетян с сожалением отметила, что Европейскому Суду не первый раз приходится констатировать невыполнение отечественными властями своих обязанностей по отношению к лицам, которые находятся под полным контролем государства.

«Важным является нестандартный подход ЕСПЧ в оценке причинно-следственной связи – привычного для нас обязательного признака материального состава правонарушения. ЕСПЧ указывает, что для выявления нарушения ст. 2 Конвенции Суд оценивает не наличие причинно-следственной связи между действиями (бездействием) властей и наступлением смерти военнослужащего, а исполнение властями своей обязанности охранять жизнь человека путем оказания ему надлежащей и своевременной медицинской помощи. В связи с невыполнением данной обязанности национальные власти неоправданно поставили жизнь сына заявителей в опасность», – подчеркнула она.

Адвокат добавила, что, кроме того, ЕСПЧ подверг критическому анализу стадию доследственной проверки, которая существует в российском уголовном процессе. «Действительно, данная процедура сильно уступает по процессуальным возможностям полноценному расследованию, в связи с чем в теории уголовного процесса давно ведутся споры о целесообразности сохранения данного института», – заключила Марина Айрапетян.

Адвокат АП Челябинской области Елена Цыпина назвала справедливыми выводы Европейского Суда. «Фактически национальные суды формально подошли к рассмотрению дела и не исследовали вопросы организационного характера получения медицинской помощи, в том числе ими не был исследован вопрос о том, были ли предприняты медицинскими организациями, куда был госпитализирован сын заявителей, все необходимые и возможные меры по оказанию ему квалифицированной медицинской помощи, что имеет юридическое значение», – заметила она, добавив, что за них это сделал ЕСПЧ.

По ее мнению, Суд справедливо указал на то обстоятельство, что объектом рассмотрения в данном случае является выполнение обязанности государства по защите жизни сына заявителя путем своевременного предоставления ему надлежащей медицинской помощи, а не наличие причинной связи, в которой власти сомневаются и на которую ссылаются в своей позиции. «Что касается уголовного расследования по факту смерти, то сложно не согласиться с позицией Европейского Суда о том, что отсутствие уголовного расследования или других мероприятий, способных внятно установить обстоятельства смерти сына заявителей, приводит Суд к выводу о том, что власти не выполнили свое обязательство провести его эффективное расследование. И материалы дела подтверждают этот неоспоримый факт», – отметила Татьяна Цыпина.

Эксперт полагает, что особого внимания заслуживает оценка ЕСПЧ, данная доследственной проверке. «Особенностью сложившейся практики проведения доследственной проверки является то, что по ее результатам может приниматься немотивированное решение об отсутствии оснований для возбуждения уголовных дел, вследствие чего "отсутствие уголовного расследования серьезно подрывает процессуальные права потерпевших в отношении расследования, такие как право подавать заявления, задавать вопросы экспертам или получать копии процессуальных решений", что и случилось в данной ситуации. Полагаю, что осмысленное принятие данного решения ЕСПЧ будет способствовать формированию практики справедливого рассмотрения дел о ненадлежащем оказании медицинской помощи. При рассмотрении судебных дел национальным судам стоит внимательнее исследовать организационные моменты оказания медицинской помощи, поскольку отсутствие прямых причинно-следственных связей не является достаточным основанием для исключения факта совершения кем бы то ни было виновного действия, что подтверждается решением суда», – пояснила адвокат.

Татьяна Цыпина согласилась, что данное дело подняло один из болезненных вопросов – об оказании медицинской помощи военнослужащим в соответствии с принятыми положениями и актами, регулирующими оказание медпомощи, а также о ее своевременности, правильности выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации, о степени достижения запланированного результата. «Принимая во внимание, что оказание медицинской помощи военнослужащим имеет свои особенности, эти отличия ни в коей мере не могут ограничивать базовые права человека, например право на жизнь. Отрицание существования проблемы является худшим способом ее решения, поэтому требует тщательного изучения вопрос о безусловном соблюдении прав заявителей, которым еще не предоставлен статус потерпевшего, но заинтересованных в рассмотрении дела, – отметила она. – В заключение считаю важным отметить, что сумма компенсации морального вреда, определенная судом в размере 33 тыс. евро, очевидно, не может восприниматься как справедливая, поскольку она не соответствует страданиям родителей, потерявших своего ребенка. Однако вопрос объективной оценки морального вреда слишком многогранен, чтобы его можно было всесторонне рассмотреть в этом случае».