Адвокат добился домашнего ареста для обвиняемого в особо тяжком преступлении, а потом и отмены этой меры

Первый апелляционный суд избрал в качестве меры пресечения запрет определенных действий для мужчины, который ранее более трех лет находился под стражей

По словам Дмитрия Клячкова, защитника Х., каждый адвокат постоянно сталкивается с тем, что следователь никак не обосновывает свое ходатайство об избрании или продлении содержания под стражей, а суд удовлетворяет такое ходатайство. Практика принятия судами обоснованных и адекватных решений по этому вопросу должна быть правилом, а не исключением, подчеркнул он.

Первый апелляционный суд общей юрисдикции отменил меру пресечения в виде домашнего ареста в отношении гражданина Х., обвиняемого по подп. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 и ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса. Ранее в том же суде адвокату КА «Московский юридический центр» Дмитрию Клячкову удалось добиться для Х. замены содержания под стражей домашним арестом.

Защитник рассказал «АГ» о том, как в итоге смог убедить апелляцию избрать обвиняемому в особо тяжком преступлении Х. меру пресечения в виде запрета определенных действий.

Более трех лет Х. находился в СИЗО

Как сообщил Дмитрий Клячков, в июне 2014 г. по факту безвестного исчезновения Б. было возбуждено уголовное дело об убийстве (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Позднее появились еще одно дело в связи с мошенничеством с принадлежавшими Б. квартирами. На сегодняшний день они соединены в одном производстве.

В октябре 2016 г. по подозрению в совершении этих преступлений был задержан Х. Мужчине предъявлено обвинение по подп. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 и ч. 4 ст. 159 УК РФ. По версии следствия, Х. является организатором указанных преступлений, рассказал адвокат. Сразу после задержания Х. заключили под стражу, указанная мера многократно продлевалась. 26 февраля 2020 г. Московский городской суд, в очередной раз удовлетворив ходатайство следователя, продлил срок содержания Х. под стражей в общей сложности до 40 месяцев.

Адвокату удалось прервать трехлетнее содержание под стражей

Защитник обжаловал это постановление в Первый апелляционный суд общей юрисдикции. Адвокат указал, что первая инстанция, согласившись с неэффективным расследованием дела, не учла этот факт при принятии решения. Дмитрий Клячков исходил из того, что нет необходимости содержать обвиняемого под стражей. Адвокат подчеркивал, что Х. активно способствовал изобличению причастных к исчезновению Б. лиц и настаивал на возбуждении уголовного дела, в связи с которым через три года после предполагаемого преступления и был задержан. При этом все три года Х. не пытался помешать расследованию или скрыться.

Дмитрий Клячков отмечал, что длительность предварительного расследования не отвечает требованию о разумном сроке. Изначально оно было завершено еще в феврале 2018 г., с того момента уголовное дело как минимум 11 раз возвращалось для дополнительного расследования, в том числе из прокуратуры и суда.

Защитник обращал внимание апелляции на то, что Х. ранее не судим, положительно характеризуется по месту жительства, имеет ведомственные и государственную награды. У обвиняемого трое детей, двое из которых – малолетние. Кроме того, у него имеется заболевание, требующее лечения.

Апелляция отметила, что уголовное дело с обвинительным заключением поступило в Мосгорсуд в ноябре 2019 г., а в декабре вернулось к прокурору для устранения препятствий к рассмотрению (ст. 237 УПК). При этом срок содержания Х. под стражей был продлен до 2 марта 2020 г. В конце января 2020 г. ГСУ СК РФ по г. Москве возобновило предварительное следствие.

Вторая инстанция посчитала, что до 2 марта у стороны обвинения было достаточно времени для устранения указанных судом недостатков. «Но этого срока органу предварительного следствия оказалось недостаточно по причине ненадлежащей организации самого расследования и выполнения требований ст. 217 УПК РФ, при этом в материалах отсутствуют сведения о затягивании ознакомления обвиняемым <…> и его защитником», – подчеркнул апелляционный суд.

10 марта 2020 г., приняв во внимание и длительность содержания Х. под стражей и данные о его личности, о которых говорил адвокат, Первый апелляционный суд изменил меру пресечения Х. на домашний арест до 29 мая 2020 г. (апелляционное определение имеется у «АГ»). По словам Дмитрия Клячкова, обвиняемый смог покинуть СИЗО в тот же день.

Доводы защитника в пользу отмены домашнего ареста

27 мая 2020 г. Мосгосуд продлил срок домашнего ареста Х. еще на два месяца. В своем постановлении (имеется у редакции) первая инстанция, в частности, указала на высшее юридическое образование обвиняемого. По мнению Мосгорсуда, это свидетельствует о наличии «специальных познаний в области уголовного судопроизводства» и в совокупности с тяжестью вменяемого деяния позволяет предположить, что Х. попытается скрыться или помешать расследованию.

Дмитрий Клячков снова обратился в Первый апелляционный суд (жалоба имеется у «АГ»). Защитник утверждал, что упомянутая первой инстанцией тяжесть обвинения могла служить основанием только для первоначального решения о применении меры пресечения на начальных этапах расследования. По его мнению, теперь у суда была возможность учесть также поведение обвиняемого до и после задержания.

Адвокат настаивал на том, что для применения домашнего ареста нет ни законных оснований, ни реальной необходимости. В данном случае достаточно отдельных запретов определенных действий, указанных в ст. 105.1, отмечал Дмитрий Клячков.

Защитник попытался объяснить суду, что домашний арест Х. тормозит расследование. «Так, доставление обвиняемого на следственные, процессуальные действия, в судебные заседания силами инспекции невозможно. В результате в такой ситуации следователь фактически сам предпринимает определенное смягчение избранной меры пресечения и, например, обязал Х. самостоятельно являться в следственное управление для ознакомления с делом. Также Х. по указанию следователя вынужден самостоятельно являться в судебные заседания», – сообщал адвокат. По его словам, позиция следователя обоснована и направлена на скорейшее завершение расследования. Однако фактически создает условия, при которых применение домашнего ареста не является необходимым.

Снова напомнив суду личные характеристики Х., защитник отметил, что обвиняемый, его жена и трое детей живут на пенсию Х., которой им объективно не хватает. При этом есть компания, которая готова взять обвиняемого на работу. Однако из-за домашнего ареста Х. трудоустроиться не может.

Апелляция снова поддержала адвоката

Апелляционный суд посчитал, что Мосгорсуд обоснованно учел тяжесть деяния, вменяемого Х., однако указал, что с учетом иных обстоятельств дела следовало избрать более мягкую меру пресечения, нежели домашний арест.

Не упоминая прямо Постановление Пленума ВС РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий», апелляция процитировала его преамбулу, согласно которой при применении законодательства о мерах пресечения судам следует соблюдать баланс между публичными интересами и важностью права на свободу личности. Заключение под стражу и домашний арест как меры пресечения, ограничивающие свободу, применяются только в том случае, когда избрание более мягкой меры невозможно, подчеркнула вторая инстанция.

При этом, заметила она, единственным основанием для продления срока домашнего ареста послужила необходимость выполнения требований ст. 219 УПК по ходатайству обвиняемого, которое ранее неоднократно заявлялось в том числе и в ходе предыдущего ознакомления в порядке ст. 217 УПК. Приняв во внимание завершение ознакомления стороны защиты с материалами уголовного дела и данные о личности Х., судебная коллегия заменила домашний арест запретом определенных действий.

Примечательно, что апелляция не запретила обвиняемому выходить за пределы его жилого помещения (п. 1 ч. 6 ст. 105.1 УПК). Напротив, на Х. была возложена обязанность самостоятельно являться по вызовам суда и следователя. До 29 июля мужчина по общему правилу не может общаться с потерпевшими и свидетелями по делу, отправлять письма, пользоваться средствами связи и интернетом. При этом Х. вправе пользовать телефоном и Сетью для общения со следователем, защитником и контролирующим органом и в экстренных случаях (например, для вызова «скорой» или полиции).

Комментарий защитника

«Прокуратура настаивала на продлении стражи и указывала на отсутствие волокиты. Но я представил суду документы, из которых следовало, что сама прокуратура ранее установила факт волокиты по этому делу и привлекла виновных к ответственности», – рассказал «АГ» Дмитрий Клячков.

Он подчеркнул, что уголовное дело уже дважды возвращалось прокурору из суда. «Причины возобновления расследования очевидно свидетельствовали о том, что в течение длительного времени продление стражи осуществляется только с одной целью – исправление следователем допущенных им грубых ошибок, которые в итоге так и не были устранены», – отметил защитник.

Неординарность случая Х., по словам Дмитрия Клячкова, еще и в том, что сложно вспомнить дела, по которым обвиняемый в подобном особо тяжком преступлении освобождался бы из-под стражи. «Хотелось бы, чтобы судьи понимали важность обоснования следователем ходатайств о страже и целесообразности применения такой жесткой меры пресечения», – подчеркнул он.

В заключение Дмитрий Клячков отметил: «Каждый адвокат постоянно сталкивается с тем, что следователь, обосновывая свое ходатайство об избрании или продлении стражи, никаких фактических данных, свидетельствующих о реальной необходимости избрания такой меры пресечения, не представляет, а суды соглашаются с этим. Практика принятия судами обоснованных и адекватных решений по данному вопросу должна быть правилом, а не исключением».