Адвокат добился девятикратного увеличения компенсации за смерть пациентки из-за неправильного лечения

Апелляция согласилась с его доводами, что первая инстанция, присуждая лишь 50 тыс. руб. компенсации морального вреда сыну умершей, необоснованно посчитала, что в ее действиях имелась грубая неосторожность

В комментарии «АГ» адвокат истца выразил удовлетворение размером присужденной апелляцией компенсации, отметив, что его доверитель определяется с необходимостью подавать кассационную жалобу. По словам одного из экспертов «АГ», последнее время отмечается увеличение взысканных сумм компенсаций морального вреда за ненадлежащее оказание медицинской помощи, и решение Мособлсуда – это еще одно подтверждение этой практики. Другая отметила, что в каждом конкретном деле стороне предстоит доказывать наличие нравственных переживаний, обосновывая заявленную к компенсации сумму, но смерть пациента, даже при косвенной причинной связи, не может быть оценена в 50 тыс. руб.

Московский областной суд изготовил мотивированное апелляционное определение по делу № 33-3154/2022, которым взысканная с медучреждений компенсация морального вреда за смерть пациентки в результате неправильного лечения COVID-19 была увеличена в девять раз – с 50 тыс. до 450 тыс. руб.

Суд посчитал, что 50 тыс. руб. могут компенсировать моральный вред за смерть матери

Как ранее сообщала
«АГ», 10 мая 2020 г. пожилая жительница Подмосковья Анна Самохвалова вызвала врача на дом в связи с высокой температурой. Прибывшая врач порекомендовала пенсионерке лишь прием лекарств «Арбидол» и «Ибуклин», при этом она не предложила женщине сдать анализ на коронавирус и провести компьютерную томографию, хотя та находилась в группе риска. Спустя три дня у Анны Самохваловой вновь поднялась температура свыше 40 °С, прибывший по вызову врач «скорой» сделал ей укол, послушал дыхание пациентки и сказал, что легкие чистые, а также сообщил, что на следующий день к ней придет медработник для взятия анализа на коронавирус. Тогда же женщине был поставлен диагноз – легкое течение ОРВИ.

На следующий день Анне Самохваловой вновь стало плохо, по приезде родственников она едва дышала. «Скорая» отвезла ее в Шатурскую центральную районную больницу, где врач отказался принимать пациентку для лечения со ссылкой на отсутствие снимка компьютерной томографии и свободного аппарата ИВЛ. Позже в приемном покое больной сделали рентгенограмму, которая показала полное поражение легких. В итоге Анна Самохвалова скончалась в приемном отделении, не получив никакой медицинской помощи. Согласно справке о смерти, ее причиной стали дыхательная недостаточность, вирусная пневмония, коронавирусная инфекция и гипертрофическая кардиомиопатия.

Сын покойной Павел Самохвалов обратился в Шатурскую городскую прокуратуру с требованием провести проверку относительно бездействия медиков в отношении лечения его матери. По результатам проверки прокуратура сделала вывод, что медицинский персонал Московской областной станции скорой медицинской помощи и Шатурской ЦРБ не принял необходимые меры по госпитализации Анны Самохваловой, не провел в отношении нее никакого лечения и не выписал ни одного рецепта, что привело к ее смерти. Прокуратура сочла, что медики нарушили требования Минздрава России от 19 марта 2020 г. № 198н «О временном порядке организации работы медицинских организаций в целях реализации мер по профилактике и снижению рисков распространения новой коронавирусной инфекции COVID-19», согласно которым относящиеся к группе риска пациенты с признаками ОРВИ подлежат госпитализации. В связи с этим прокуратура вынесла представление главному врачу Шатурской ЦРБ об устранении нарушений законодательства по охране здоровья граждан, материал проверки был направлен в соответствующий следственный орган для принятия решения.

При этом врачебная комиссия Юго-Восточного филиала Московской областной станции скорой медицинской помощи по итогам проверки сочла, что при первом вызове бригады «скорой помощи» оснований для экстренной госпитализации не имелось. Во время второго вызова «скорой», по мнению комиссии, Анна Самохвалова была незамедлительно эвакуирована в больницу, при этом был выявлен дефект в оказании медпомощи – не была проведена катетеризация вены ввиду объективных причин.

Впоследствии Павел Самохвалов обратился с иском к медицинским учреждениям, потребовав взыскать с них в солидарном порядке компенсацию морального вреда в размере 2 млн руб.

Шатурский городской суд Московской области счел, что, согласно предоставленным медицинским документам, госпитализация Анны Самохваловой была показана только 14 мая 2020 г., когда было установлено ее тяжелое состояние, тогда как 11 мая при посещении врачом на дому и 13 мая при вызове «скорой помощи» показаний для госпитализации не имелось. Причиной смерти Анны Самохваловой стало осложнение коронавирусной инфекции – двухсторонняя пневмония, при этом коронавирусная инфекция имелась у пациентки до оказания ей медицинской помощи. Следовательно, указал суд, между имевшимся у женщины заболеванием и наступлением ее смерти имеется прямая причинно-следственная связь.

«При рассмотрении оказания медицинской помощи Анне Самохваловой 11, 13 и 14 мая 2020 г. выявлены дефекты оказания медицинской помощи, которые не вызвали у нее нового заболевания (состояния), то есть с судебно-медицинской точки зрения не состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением ее смерти. Вместе с тем в данном случае юридическое значение может иметь и косвенная (опосредованная) причинная связь, если дефекты (недостатки) оказания медицинской помощи могли способствовать ухудшению состояния здоровья пациента и привести к неблагоприятному для него исходу, то есть к смерти», – подчеркивалось в решении суда, которым исковые требования были удовлетворены частично: с ответчиков в пользу истца взыскана компенсация морального вреда в размере 50 тыс. руб.

Доводы апелляционной жалобы

Впоследствии представитель Павла Самохвалова, адвокат АП г. Москвы Григорий Червонный, подал в его интересах апелляционную жалобу (есть у «АГ»), в которой помимо прочего отмечалось, что Анна Самохвалова обратилась за медицинской помощью еще 2 мая 2020 г., но должной реакции от врачей не было. Это обстоятельство, в частности, подтверждалось объяснительной фельдшера: «Таким образом, вопрос о том, допущена ли Анной Самохваловой неосторожность и является ли она грубой, решен судом без учета фактических обстоятельств дела. Косвенно оценивая связь даты обращения Анны Самохваловой с развитием у нее течения заболевания, появлением патологических симптомов и синдромов, суд очевидно вышел за пределы своей компетенции».

В жалобе указывалось на то, что определенный нижестоящим судом размер компенсации морального вреда в 50 тыс. руб. не соответствует требованиям закона, явно несоразмерен характеру и объему нравственных страданий. «Полагаю, что суд не учел в полной мере положения ч. 2 ст. 151 ГК РФ, регламентирующей, что при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред», – указал адвокат.

Как подчеркивалось в жалобе, с учетом того что понятия «разумность» и «справедливость», используемые в ст. 1101 ГК РФ в качестве требования, которым должен руководствоваться суд при определении размера компенсации морального вреда, являются оценочными, разрешение вопроса о том, является ли обоснованным тот или иной размер компенсации вреда, требует установления и исследования фактических обстоятельств конкретного дела, что, по мнению истца, судом не было сделано в полном объеме. Так, согласно п. 32 Постановления Пленума ВС РФ от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» при определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Кроме того, в жалобе отмечалось, что первая инстанция также не учла ряд обстоятельств: у истца были очень близкие отношения с матерью, которая часто заботилась о внуках; после ее смерти у мужчины началась затяжная депрессия с нарушениями ночного сна; ранее он купил для матери квартиру, в которой планировал жить вместе с ней и своей семьей, но теперь это потеряло смысл.

Мособлсуд увеличил размер компенсации в девять раз

Рассмотрев дело, Судебная коллегия по гражданским делам Мособлсуда согласилась с выводом первой инстанции о наличии оснований для взыскания с ответчиков компенсации морального вреда, поскольку они соответствуют фактическим обстоятельствам дела, основаны на собранных по делу доказательствах и правильном применении норм материального права, регулирующих спорные правоотношения.

Апелляция также поддержала вывод о наличии косвенной причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и ухудшением состояния здоровья Анны Самохваловой и ее смертью. При этом Мособлсуд отметил, что ответчиками не были представлены достаточные допустимые и бесспорные доказательства отсутствия их вины в оказании медпомощи ненадлежащего качества, наличии дефектов оказания такой помощи в Шатурской центральной районной больнице, находящихся в непрямой причинно-следственной связи с наступлением смерти больной, а также доказательства того, что при оказании последней медпомощи надлежащего качества не удалось бы избежать наступления неблагоприятного исхода в виде ее смерти.

В то же время апелляция не согласилась с размером взысканной компенсации морального вреда и порядком ее взыскания. Она посчитала, что определенный судом размер компенсации морального вреда не соответствует нормам материального и процессуального права, разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, существенности допущенных каждым из ответчиков недостатков оказания медицинской помощи Анне Самохваловой и вине каждого из них, а также негативным последствиям, которые возможно было бы избежать при оказании качественной и своевременной медицинской помощи в случае своевременного диагностирования коронавирусной инфекции и избрании необходимых метода и тактики лечения. Также областной суд посчитал, что присужденная компенсация не отвечает требованиям разумности и справедливости, принципу конституционной ценности семейных связей, которые были разрушены смертью Анны Самохваловой, жизни и здоровья человека, а также не отвечает задачам гражданского судопроизводства по защите нарушенных прав и укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений.

Мособлсуд добавил, что, определяя размер компенсации морального вреда, нижестоящий суд исходил из того, что пациентка почувствовала себя плохо еще 6 мая 2020 г., однако впервые обратилась к врачу 11 мая, тем самым проявив грубую неосторожность в виде непринятия мер к своевременному обращению за медицинской помощью. Данный вывод, указала апелляция, основан на неправильном применении норм материального права, поскольку материалы дела не содержат сведений о том, что в период с 6 по 10 мая состояние здоровья больной давало объективные основания полагать необходимость экстренного обращения к врачу. Более того, при первичном посещении Анны Самохваловой врача 11 мая госпитализация ей показана не была.

«В материалах дела также отсутствуют доказательства того, что необращение Анны Самохваловой за медицинской помощью в период с 6 по 10 мая 2020 г. находится в какой-либо (прямой, косвенной) причинно-следственной связи с наступившей смертью, а также что после обращения Анны Самохваловой за медицинской помощью, начиная с 11 мая 2020 г., она была в таком состоянии, при котором не могла быть спасена в случае оказания качественной и своевременной медицинской помощи. Таким образом, в действиях (бездействии) Анны Самохваловой отсутствовала грубая неосторожность, поэтому уменьшение судом размера компенсации морального вреда на основании абз. 1 п. 2 ст. 1083 ГК РФ является неправильным», – отметил Мособлсуд, который изменил решение нижестоящего суда в части компенсации морального вреда и установленного порядка его взыскания.

В связи с этим апелляционный суд увеличил размер компенсации до 450 тыс. руб.: 400 тыс. руб. подлежат взысканию с Шатурской центральной районной больницы, остальная сумма – с Московской областной станции скорой медицинской помощи.

Эксперты «АГ» оценили выводы апелляции

В комментарии «АГ» адвокат Григорий Червонный сообщил, что он доволен размером присужденной апелляцией компенсации морального вреда: «Мой доверитель также доволен, но в настоящее время он определяется с возможностью подачи кассационной жалобы».

Адвокат АП Челябинской области Елена Цыпина полагает, что апелляционный суд, изменяя решение, устранил нарушения, допущенные нижестоящим судом. «Полагаю, что суд первой инстанции вышел за пределы своей компетенции: это прежде всего касается его вывода о наличии в действиях матери истца грубой неосторожности, которая, по мнению суда, выразилась в непринятии мер к своевременному обращению за медпомощью. Такой вывод, безусловно, должен быть подтвержден специальными познаниями, однако в материалах дела такие доказательства отсутствуют», – отметила она.

Эксперт также обратила внимание на то, что вопрос о своевременности госпитализации и так называемой точке невозврата, то есть дате или моменте возникновения необратимых изменений в организме Анны Самохваловой, а также вопросы о наличии причинно-следственной связи между ее необращением в период с 6 по 10 мая 2020 г. за медпомощью и ее смертью либо возникшими необратимыми состояниями организма, приведшими к ее смерти, перед экспертной комиссией не ставились и ею не исследовались. «Иные доказательства, подтверждающие вывод суда первой инстанции о наличии грубой неосторожности, в материалах дела отсутствуют. В связи с этим апелляция обоснованно пришла к выводу, что в действиях (бездействиях) покойной отсутствовала грубая неосторожность и у суда не имелось оснований для столь заниженной суммы компенсации морального вреда. Комментируемое апелляционное определение – одно из немногих решений, которое хоть немного, но приближает практику к реальной сумме возмещения такого вреда. Ранее по аналогичным делам с установленной непрямой причинно-следственной связью суммы компенсации морального вреда, назначаемые судом, были крайне малы. В последнее время отмечается увеличение взысканных сумм компенсаций морального вреда за ненадлежащее оказание медицинской помощи. И настоящее решение Мособлсуда – как раз подтверждение этому», – резюмировала Елена Цыпина.

Адвокат КА «АДВОКАТ» Анна Мамонова полагает, что апелляция обоснованно изменила решение первой инстанции. «Сложность данного дела, на мой взгляд, заключалась в разграничении степени ответственности каждого из ответчиков. Именно поэтому экспертами установлена косвенная причинная связь. Очевидно, что никто из врачей не желал наступления смерти пациентки, но в совокупности допущенных дефектов были созданы предпосылки развития столь неблагоприятных последствий», – заметила она.

Адвокат полагает, что по вопросу компенсации морального вреда даже Верховный Суд не дает четких критериев оценки. «В частности, в п. 32 Постановления Пленума ВС РФ от 26 января 2010 г. № 1 Суд указывал, что важно учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. То есть в каждом конкретном деле стороне предстоит доказывать наличие нравственных переживаний, обосновывая заявленную к компенсации сумму. Суд же должен оценить все доказательства и принять верное решение. Очевидно, что наступление столь неблагоприятных последствий, как смерть пациента, даже при косвенной причинной связи не может быть оценено в размере 50 тыс. руб.», – подытожила эксперт.

Зинаида Павлова