Практика по уголовным делам о телефонном мошенничестве

Непричастность подзащитного к факту хищения денежных средств удалось доказать

Асламазов Артур
Адвокат АП Ростовской области

10 марта 2025
Судебная практикаУголовное право и процесс

В начале 2024 г. ко мне за квалифицированной юридической помощью обратилась семья гражданина М., который содержался в одном из следственных изоляторов Московской области по обвинению в мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК РФ).

Фабула дела заключалась в следующем. Потерпевшей, работавшей в медицинском учреждении Московской области, позвонили неизвестные лица, представившиеся сотрудниками Минздрава и службы безопасности Банка России. Они сообщили ей о сомнительных операциях по банковским счетам, после чего предложили снять деньги с текущих счетов и перевести их на безопасный. В результате потерпевшая была обманута на сумму свыше 1 млн руб.

Роль моего подзащитного и троих соучастников, возраст которых варьировался от 19 до 26 лет, заключалась в поиске людей, на которых оформлялись дебетовые банковские карты. К этим картам «привязывались» сим-карты, которые далее переправлялись из Ростовской области в Москву. За такую работу, найденную посредством мессенджера, молодые люди получали несколько тысяч рублей за каждую банковскую карту. Лица, на которых оформлялись банковские карты, назывались «дропами», а те, кто занимался их поиском, – «дроповодами».

Похищенные у потерпевшей денежные средства были обналичены через банковскую карту одного из «дропов», к оформлению и отправке которой в Москву был причастен М.

Когда я познакомился с подзащитным, тот рассказал, что банковские карты оформлялись для обналичивания криптовалюты. О том, что они будут использоваться для хищения денежных средств граждан, ему и соучастникам ничего не было известно. Такие действия могли бы образовывать состав преступления, предусмотренный ст. 187 УК, – неправомерный оборот средств платежей (банковских карт), но не ст. 159 «Мошенничество».

Ознакомившись с материалами дела, я обнаружил, что в них отсутствуют доказательства умысла обвиняемых на хищение чужих денежных средств. Версия об обналичивании криптовалюты показалась мне правдоподобной.

Я обратился к специалисту, который пояснил – и в дальнейшем дал соответствующие показания в суде – что для обналичивания криптовалюты требуется большое количество банковских карт, оформленных на номинальных лиц, так как банки блокируют карты на основании Федерального закона от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма».

Однако в реальности в российских СИЗО находится много заключенных, обвиняемых в телефонном мошенничестве, и у большинства, как правило, одна и та же версия относительно обналичивания криптовалюты. Судебная практика такова, что обвиняемых в телефонном мошенничестве нередко признают виновными в хищениях. С одной стороны, это представляется спорным, поскольку суд не должен подходить к таким вопросам формально. Как говорил князь Дмитрий Нехлюдов в романе Льва Толстого «Воскресение»: «Лучше освободить десять виновных, чем приговорить одного невинного». С другой, по данным аналитиков Сбербанка, в 2024 г. общий ущерб от действий телефонных мошенников составил порядка 250–300 млрд руб. Это серьезная проблема, которую нужно решать, в том числе, на мой взгляд, с помощью жестких мер – например, назначения тюремных сроков или соответствующих штрафных санкций всем, кто способствовал совершаемым преступлениям, особенно в столь непростое для страны время.

Забегая вперед, отмечу, что в данном деле суд поступил справедливо: я приступил к защите М. после другого адвоката, который в момент задержания подзащитного рекомендовал ему признать вину и возместить ущерб потерпевшей, надеясь избежать заключения М. под стражу. Однако этот план не сработал.

Я в свою очередь не мог рекомендовать подзащитному признавать вину в том, чего он не делал. От ранее данных признательных показаний он отказался. Факт возмещения ущерба подзащитный объяснил следующим образом: несмотря на то, что он непричастен к хищению денежных средств, его действия, хотя и не напрямую, но способствовали этому, он принял решение о возмещении ущерба потерпевшей.

Отмечу примечательный эпизод: признательные показания были даны в то время, когда подзащитный допрашивался в качестве свидетеля. Во время допроса в качестве подозреваемого и обвиняемого он лишь подтвердил ранее данные признательные показания. Когда в суде прокурор заявил ходатайство об оглашении признательных показаний, данных во время допроса М. в качестве свидетеля, я заявил возражения, ссылаясь на процессуальные отличия допроса в статусе свидетеля и в статусе подозреваемого или обвиняемого. Например, свидетелю разъясняется уголовная ответственность за отказ от дачи показаний и дачу ложных показаний, а подозреваемому и обвиняемому – нет; свидетель имеет право не давать показания только против себя и своих близких родственников, а обвиняемый в принципе имеет право не давать показания.

В итоге на стадии судебных прений прокурор просил назначить подсудимым наказание от двух до четырех лет колонии общего режима.

Сторона защиты в свою очередь настаивала на том, что доказательств наличия умысла и осведомленности подсудимых о хищении денежных средств материалы дела не содержат. Мы просили осудить подсудимых по ст. 187 УК – по факту неправомерного оборота банковских карт как средства платежа – и назначить наказание, не связанное с фактической изоляцией от общества.

Думаю, несмотря на вынесение приговора по ст. 159 УК, нам удалось доказать непричастность подзащитных к факту хищения денежных средств. Назначенное осужденным наказание устроило и сторону обвинения, и сторону защиты – от года до четырех лет условно. В частности, М. получил год условно. Все четверо подсудимых были освобождены из-под стражи в зале суда. Приговор не обжаловался и вступил в законную силу. Для нас, защитников, освобождение подзащитных из-под стражи по результатам рассмотрения уголовного дела было победой.

В настоящее время я являюсь защитником по схожему делу: подзащитный (снова молодой человек) также нашел «работу» через мессенджер. Непродолжительный период времени он занимался обслуживанием компьютерной техники, которая, как представляется, могла быть использована не только для телефонного мошенничества, но и для законных целей.

Однако в данном случае подзащитному «повезло» меньше: ему предъявлено обвинение не только в хищении денежных средств, но и по ст. 210 УК – организация преступного сообщества или участие в нем.