Нюансы уголовной ответственности хранителя арестованного имущества

Удалось добиться прекращения дела о растрате золота общей массой около 40 кг

Асламазов Артур
Адвокат, член АП Ростовской области

17 апреля 2025
Судебная практикаУголовное право и процесс

К сожалению, вопрос о мере пресечения нередко используется следственными органами в качестве рычага давления на обвиняемого с целью получения «нужных» показаний – об этом я писал ранее на примере уголовного дела, в котором выступал в качестве защитника. В очередной раз делюсь историей о том, как подзащитному было предъявлено обвинение по более тяжкому составу преступления, что позволило заключить его под стражу фактически на полгода.

На основании соглашения я выступал защитником П., обвинявшегося в совершении преступления по ч. 4 ст. 160 УК РФ – присвоение или растрата в особо крупном размере.

По версии следствия, на основании доверенности от коммерческой организации, с которой Федеральной службой судебных приставов был заключен госконтракт на оказание услуг по хранению арестованного имущества, П. был наделен правом подписи поручений, уведомлений, актов приема-передачи на реализацию арестованного имущества и других документов, необходимых для выполнения поручений, связанных с реализацией названного государственного контракта.

Так, П. принял на ответственное хранение арестованное в рамках исполнительного производства имущество – золото массой порядка 40 кг. Первоначально П. обвинялся в хищении указанного имущества путем растраты (ч. 4 ст. 160 УК), что на основании ст. 15 Кодекса является тяжким преступлением. В отношении обвиняемого была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. П. вину в инкриминируемом деянии не признал.

Прежде всего я рассмотрел возможность изменения подзащитному меры пресечения на менее строгую, но при имеющейся квалификации деяния таких перспектив не усматривалось, поскольку П. имел непогашенную судимость – тоже по поводу хищения имущества по трем эпизодам ч. 3 ст. 159 УК. Аргументом в пользу подзащитного являлось то, что осуждение было условным и в его действиях отсутствовал рецидив преступлений (п. «в» ч. 4 ст. 18 УК).

В ходе защиты удалось установить, что при получении золота на ответственное хранение подзащитному была разъяснена уголовная ответственность за растрату имущества, подвергнутого описи или аресту, совершенную лицом, которому это имущество вверено, что является преступлением небольшой тяжести. Письменное предупреждение ответственного хранителя об уголовной ответственности по ст. 312 УК является обязательным условием привлечения лица к уголовной ответственности – об этом, в частности, указано в Письме ФССП России от 30 марта 2017 г. № 00043/17/27998-ДА «О Памятке дознавателя ФССП России».

Поскольку состав ч. 1 ст. 312 УК относится к преступлениям небольшой тяжести, изменение квалификации могло бы способствовать освобождению подзащитного из-под стражи.

Обратившись с мотивированным ходатайством об изменении квалификации деяния, совершенного П., с ч. 4 ст. 160 на ч. 1 ст. 312 УК, я получил ничем не мотивированный отказ. Пришлось вступить в длительную переписку со следственным органом. Было подано порядка 15 различных ходатайств – в частности, о сопоставлении перечня арестованного имущества с перечнем имущества, полученного под ответственное хранение; о допросе свидетелей и экспертов и установлении иных обстоятельств преступления.

Тем временем подзащитный находился под стражей уже около полугода. В ходе судебного заседания по рассмотрению очередного ходатайства следователя о продлении П. срока стражи, когда я, как и ранее, изложил позицию относительно незаконности продления данного срока и о неверной квалификации действий подзащитного, выступил прокурор, который полностью поддержал позицию защиты. В моей практике такое произошло впервые, чтобы прокурор посчитал необходимым отказать в удовлетворении ходатайства следователя о продлении обвиняемому срока стражи как незаконного, а ходатайство защитника об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста – удовлетворить.

На мой взгляд, такая позиция прокурора могла быть обусловлена высокой вероятностью переквалификации судом деяния, совершенного П., с ч. 4 ст. 160 на ч. 1 ст. 312 УК. Однако, как отмечалось, ч. 1 ст. 312 УК относится к преступлениям небольшой тяжести. Как усматривается из п. 2 ч. 1 ст. 108 УПК РФ, в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести избрание самой строгой меры пресечения возможно, только если он скрылся от органов предварительного расследования или нарушил ранее избранную меру пресечения. Таких нарушений со стороны П. допущено не было.

В итоге суд изменил меру пресечения с заключения под стражу на домашний арест. Постановление вступило в законную силу.

Впоследствии подзащитному было предъявлено новое обвинение, в котором содеянное им квалифицировалось по ч. 1 ст. 312 УК, после чего домашний арест был изменен на подписку о невыезде, так как дальнейшее содержание под домашним арестом лица, обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести, является незаконным.

На момент переквалификации деяния сроки давности привлечения П. к уголовной ответственности, закрепленные в ст. 78 УК, истекли. Однако мы возражали против прекращения уголовного дела на данной стадии, поскольку в случае согласия у следственных органов осталась бы возможность отменить постановление о прекращении дела на основании ст. 214 УПК и изменить квалификацию деяния обратно на ч. 4 ст. 160 УК.

После передачи дела в суд для рассмотрения по существу П. признал вину в совершении преступления по ч. 1 ст. 312 УК и заявил ходатайство о прекращении уголовного дела в связи с истечением сроков давности. Ходатайство было удовлетворено. Суд вынес постановление о прекращении дела, которое в настоящее время вступило в законную силу.