Кредитные договоры, заключенные обманным путем, признаны недействительными

При этом последствия недействительности сделок представляются спорными

Фролова Марина
Адвокат, член АП г. Москвы, Адвокатская контора № 14 Московской городской коллегии адвокатов

03 октября 2025
Судебная практикаУголовное право и процесс

18 июля 2023 г. Е. в мессенджере поступило сообщение якобы от ректора вуза, в котором она преподает. Сообщение гласило, что с Е. скоро свяжутся, разговор должен быть строго конфиденциальным. Женщина действительно ждала звонка, поскольку руководство театра, в котором она также работала, номинировало ее на звание. Сообщение ректора показалось Е. несколько странным, но она не придала этому значения.

Спустя некоторое время Е. поступил телефонный звонок якобы от сотрудника ФСБ. Звонивший был вежлив, сказал, что руководство вуза находится под подозрением, включая ректорат и бухгалтерию. Произошла утечка данных из вуза, и именно Е. может и должна помочь. Кроме того, звонивший сообщил, что на Е. мошенники якобы оформили кредит в банке и, чтобы его закрыть, ей необходимо оформить кредит в этом же банке на такую же сумму и перевести деньги на «безопасный счет». Следом позвонил «сотрудник», который подтвердил сказанное. При этом Е. надлежало снять все свои сбережения, хранившиеся в банке, и также перевести их на «безопасный счет» для хранения.

Чтобы развеять сомнения жертвы, «сотрудник ФСБ» предложил ей ввести в строке поисковой системы в интернете номер телефона, с которого он звонил. Номер отображался как принадлежащий ФСБ.

Последние сомнения Е. развеялись, когда она написала сообщение ректору вуза с вопросом, не мошенники ли это. Ей незамедлительно перезвонили «из ФСБ», спросили, зачем она пишет ректору, ведь они проводят сверхсекретную операцию.

Сейчас о подобных схемах много говорят и пишут, но люди все равно попадаются на эту уловку. Тогда информации об описанной схеме было немного.

В течение трех последующих дней Е. с утра до ночи беспрестанно звонили, ей поступали разные указания и информация. В частности, женщине сообщили, в каких банках оформить кредиты, в какое отделение обратиться, на какую сумму оформлять заем, когда и где снять полученные деньги и куда их перевести. Также ей в деталях описали, какие вопросы будут задавать при посещении банка, как выглядит его офис и к кому следует обратиться. В результате Е. оформила на свое имя три кредита в трех разных банках на общую сумму свыше 5,5 млн руб.

Смысл происходящего женщина осознала, когда к ней зашла подруга, с которой та под большим секретом поделилась происходящим. Тогда же выяснилось, что у Е. в мессенджере имеются три аккаунта ректора, два из которых ложные.

Е. сразу обратилась в полицию с заявлением о совершении в отношении нее преступления. Следственный отдел возбудил уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 «Мошенничество» УК РФ. Женщину допросили как потерпевшую, но предупредили, что шанс поймать преступников мал.

Е. обратилась ко мне за юридической помощью: возможности выплатить кредиты на сумму свыше 5,5 млн руб. без учета процентов у доверителя не было, она – пенсионер по возрасту, работающая в двух организациях. Ее ежемесячный гарантированный доход на момент совершения преступления – 50 тыс. руб. При этом ежемесячный платеж по одному из кредитных договоров составлял 62 900 руб., по другому – 49 089 руб., по третьему – 25 824 руб. Таким образом, ежемесячный совокупный платеж по трем кредитам значительно превышал размер гарантированного дохода доверителя.

Началась наша кропотливая работа над делом.

Поскольку расследование затягивалось, следствие не могло установить фигурантов дела, мы пришли к выводу, что необходимо обращаться в суд с иском о признании сделок недействительными. Основанием к иску было то, что доверитель в момент совершения указанных сделок не понимала юридические последствия своих действий, не руководила ими, цели взять заем у нее не было. Но это основание еще нужно было доказать.

В рамках подготовки искового заявления мы обратились к клиническому психологу. Специалист дал письменное заключение, согласно которому в юридически значимый период Е. находилась:

• под направленным психологическим и речевым воздействием, растянутым во времени и представляющим собой пошаговую процедуру, структурно сложной формы, включающим комплекс манипулятивных приемов оказания массированного воздействия на человека, действие которых было направлено на различные психологические структуры личности (внимание, память, эмоциональную структуру), с использованием различных психологических механизмов, психотехник, с поэтапной реализацией этих приемов в определенные периоды времени и в различных ситуациях взаимодействия;
• в измененном состоянии сознания, высокой степени психоэмоциональной напряженности, остром психологическом состоянии, сопровождающимся наличием тревоги, страха, аффективной некритичности, со значительным уровнем снижения когнитивной и эмоциональной критичности, свидетельствующих о невозможности адекватно оценивать текущую ситуацию и считаться с ней, коррегируя поведение и свои ошибки, прогнозировать результаты своей деятельности. Также она не могла осознавать значение своих действий и руководить ими.     

Ответчиками по делу являлись банки. В судебном заседании представители ответчиков утверждали, что истец своим поведением демонстрировала намерение сохранить силу сделки, поскольку якобы выплачивала кредиты.

Данное обстоятельство не соответствовало действительности.
При этом каждый из банков получил исполнительную надпись нотариуса на каждом кредитном договоре, в связи с чем в отношении Е. были возбуждены три исполнительных производства, поскольку она не внесла добровольно ни одного платежа в счет погашения кредитных обязательств и не демонстрировала намерения сохранить силу сделки.

Суд отказал в удовлетворении заявленных требований1. При этом он не дал оценки представленному стороной истца заключению специалиста. Кроме того, в своем решении суд неверно установил обстоятельства, подлежащие доказыванию по данному спору, что впоследствии послужило основанием для отмены судебного акта в апелляции.

Параллельно с указанным делом продолжалось предварительное следствие по уголовному делу, в ходе которого нам удалось добиться назначения комплексной психолого-психиатрической экспертизы. Экспертиза была проведена уже после вынесения решения суда по гражданскому делу (22 августа 2024 г.).

Выводы заключения комиссии экспертов фактически полностью подтверждали выводы заключения специалиста, представленного нами суду в качестве доказательства.

Так, согласно экспертному заключению ограничение поля смыслового восприятия вследствие действий правонарушителя, фиксация на защите финансовой безопасности, значимость оказания помощи правоохранительным органам, повышенное эмоциональное напряжение обусловили ориентацию Е. только на внешние параметры ситуаций, без учета последствий своих действий, податливость внешнему влиянию с готовностью к реализации транслируемых ей решений. Указанные индивидуально-психологические особенности Е. в условиях направленного манипулятивного воздействия способствовали возникновению психологического зависимого состояния при формальном понимании характера совершаемых в отношении нее действий (финансовые операции), препятствовали способности понимать их значение, руководить ими в период с 15 по 18 июля 2023 г., а также оказывать правонарушителям сопротивление.

Поскольку экспертное заключение мы получили уже после принятия решения суда по гражданскому делу, были вынуждены в апелляционной жалобе обосновывать необходимость принятия нового доказательства.

В итоге суд апелляционной инстанции согласился с доводами, изложенными в апелляционной жалобе, отменил решение первой инстанции и принял новое. В частности, он признал оспариваемые кредитные договоры недействительными, однако применил последствия недействительности сделки, взыскав с Е. суммы основного долга по каждому из договоров.

На мой взгляд, в данном случае применение последствий недействительности сделки – с учетом грубейшего злоупотребления ответчиками процессуальными правами при рассмотрении данного гражданского дела – противоречит основам правопорядка и нравственности. Злоупотребление правом выразилось в том, что несмотря на поданное исковое заявление, а также отмену исполнительной надписи нотариуса на одном из кредитных договоров, этот же банк впоследствии обратился с иском в суд о взыскании с Е. суммы задолженности, а другой, ранее не получавший исполнительную надпись нотариуса, обратился за ее получением.

Фактически в данном случае Е. стала инструментом, с помощью которого мошенники обманули банки. Следовательно, ущерб причинен именно кредитным организациям. У доверителя не было цели брать займы – она действовала, будучи уверенной в том, что помогает правоохранительным органам поймать преступников.

Более того, при должной осмотрительности сотрудников банка, а именно проверке платежеспособности Е. перед заключением с ней кредитных договоров этой ситуации, полагаю, удалось бы избежать.

В заключение добавлю, что судебный акт апелляционной инстанции обжалован в кассацию.

1 Дело № 2-7095/2024, рассматривалось Мещанским районным судом г. Москвы.