Кассация вернула апелляции дело о фальсификации доказательства в виде воздействия адвоката на потерпевшую

Второй КСОЮ не согласился с апелляцией в том, что объектом фальсификации в данном случае выступает не протокол следственного (судебного) действия, а самостоятельное доказательство в виде показаний потерпевшей на предварительном следствии и в суде

В комментарии «АГ» один из защитников отметил: в кассационном определении прямо указано на то, что осуждение адвоката является нарушением норм материального права. Другой указал, что кассационный суд не только согласился с частью доводов жалоб защитников, но и обратил отдельное внимание на то, что апелляционная инстанция необоснованно уклонилась от обязанности проверки всех доводов апелляционных жалоб.

4 февраля Второй кассационный суд общей юрисдикции вынес кассационное определение, которым отменил апелляционное определение по уголовному делу о признании адвоката виновным в фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении. Защитники осужденного, адвокат АБ «Константа» Марк Цветков и адвокат АБ «АВЕКС ЮСТ» Игорь Баранов рассказали «АГ» об особенностях дела.

В чем обвинялся адвокат

Напомним, совершеннолетний С. встречался с Х., не достигшей 14-летнего возраста, о чем знали их родители. Однажды Х. поругалась со своей матерью, и та ее избила. Так как С. присутствовал при побоях и хотел защитить девушку, у него также произошел конфликт с женщиной. Далее мать Х. написала заявление в полицию, после чего в отношении С. возбудили уголовное дело по ч. 3 ст. 134 «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста», при этом сама Х. была признана потерпевшей. В своих первоначальных показаниях она сообщила, что С. был осведомлен о ее возрасте. Сам С. изначально написал явку с повинной, однако позднее изменил показания, сообщив, что не знал об истинном возрасте Х.

По версии обвинения, 23 октября 2020 г. адвокат Б., являющийся защитником С. по назначению органа следствия, находясь совместно с С. и потерпевшей Х. в офисе, предложил С. заключить с ним соглашение об оказании юридической помощи. Он якобы пояснил, что только в этом случае будет предлагать возможные варианты освобождения его от уголовной ответственности. 2 ноября 2020 г. адвокат Б. и С. заключили соглашение, согласно которому стоимость услуг Б. составила 50 тыс. руб.

Как указывало обвинение, в период с 23 октября по 30 ноября 2020 г. адвокат Б. при личных встречах и через телефонные разговоры, как лично, так и через С., передававшего его слова, путем уговоров и оказания на Х. морального давления убедил ее дать заведомо ложные показания в ходе предварительного следствия. Адвокат якобы настаивал на том, чтобы она сообщила о неосведомленности С. в момент вступления с ней в половой контакт о ее 13-летнем возрасте. При этом он заведомо знал, что Х. на тот момент не достигла возраста привлечения к уголовной ответственности по ст. 307 УК. 30 ноября 2020 г. в ходе дополнительного допроса потерпевшая Х. изменила свои показания и указала, что С. не знал ее истинный возраст.

9 марта 2021 г. адвокат Б., находясь с С. и Х. у магазина, якобы убедил потерпевшую дать ложные показания в суде, что она и сделала. Однако позднее в том же месяце Х. заявила о ложности своих показаний, указав, что решила помочь С. в результате уговоров его защитника. 15 апреля 2021 г. суд признал С. виновным.

Таким образом, по мнению стороны обвинения, адвокат Б. совершил фальсификацию доказательств, воспрепятствовав полному, всестороннему и объективному расследованию и рассмотрению судом уголовного дела в части обвинения С. и в целом − осуществлению правосудия, вмешавшись в нормальную деятельность органов предварительного следствия и судебной системы. Ему было предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 303 «Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности» УК РФ. Дело поступило в Шуйский городской суд.

Суд вынес обвинительный приговор, который апелляция оставила в силе

Суд посчитал необоснованными доводы подсудимого и его защитников о том, что ст. 303 УК о фальсификации доказательств неприменима к адвокату, потому что адвокат никакие доказательства в процессуальном смысле не собирает, а их формируют и собирают только лица, ответственные за проведение процесса, − дознаватель, следователь, прокурор и судья. По мнению суда, способом фальсификации доказательства адвокатом Б. является незаконное воздействие на существующий носитель доказательственной информации, а именно воздействие на потерпевшую с целью дачи ею ложных показаний относительно обстоятельств преступления, совершенного в отношении нее С., и, таким образом, формирование доказательства по уголовному делу в отношении С. с заведомо искаженными, ложными данными, т.е. его фальсификация.

Таким образом, Шуйский городской суд признал Б. виновным и назначил ему наказание в виде двух лет лишения свободы, а также лишил его права заниматься адвокатской деятельностью сроком на два года.

Осужденный Б. и его защитники обратились с апелляционными жалобами. Рассмотрев апелляционные жалобы, Ивановский областной суд посчитал: первая инстанция верно исходила из того, что умысел осужденного был направлен на фальсификацию, т.е. существенное искажение фактических данных, имеющих доказательственное значение для дела. Суд пояснил, что способом совершения Б. преступления явилось неоднократное воздействие на Х., в результате которого было сформировано и представлено органу предварительного следствия и суду порочное с точки зрения достоверности доказательство – показания потерпевшей. Неоднократное общение адвоката Б. с С. в присутствии Х., о процессуальном статусе и показаниях которой он был осведомлен, сообщение им в ходе таких встреч о такой выгодной для С. процессуальной ситуации, которая явно противоречила интересам потерпевшей и при которой она должна была дать ложные показания, а также осуществленное Б. разъяснение последней о том, что она в силу возраста не подлежит уголовной ответственности за такие совершаемые ею действия, были явно направлены на преодоление возможных сомнений Х., т.е. носили характер уговоров.

В связи с этим, указал областной суд, не имеет значения то обстоятельство, что адвокат как субъект уголовного судопроизводства не наделен уголовно-процессуальным законом самостоятельными полномочиями на процессуальное оформление доказательств, за исключением предусмотренных ст. 86 УПК полномочий, поскольку объектом фальсификации в данном случае выступает не протокол следственного или судебного действия, а такое самостоятельное доказательство, как показания потерпевшей на предварительном следствии и в суде. Апелляция подчеркнула, что Б., имея статус адвоката и являясь участником уголовного судопроизводства, в силу профессиональных навыков был осведомлен о порядке сбора и оформления показаний потерпевшей органами предварительного следствия, а также их представления суду, в связи с чем тот факт, что показания потерпевшей были отнесены к числу доказательств и представлены суду стороной государственного обвинения, не имеет принципиального правового значения.

Доводы кассационных жалоб осужденного и его защиты

Б. и его защитники обжаловали судебные акты во Второй кассационный суд общей юрисдикции. Они просили отменить судебные акты и прекратить уголовное дело в связи с отсутствием в действиях Б. состава преступления.

Так, Б. указал, что диспозиция ст. 303 УК РФ определяет фальсификацию доказательств исключительно в виде представления поддельных предметов и документов при искажении изложенной в них информации, однако такие действия он не совершал, недостоверные сведения в протокол допроса потерпевшей Х. и протокол судебного заседания по уголовному делу в отношении С. не вносил. По его мнению, апелляционный суд проигнорировал доводы стороны защиты, в том числе о неконкретном и противоречивом характере обвинения, об отсутствии предмета преступного посягательства при предоставлении ложной доказательственной информации в устных показаниях. Также Б. посчитал, что суд превысил пределы обвинения, поскольку оказание морального давления на Х. следственным органом ему не вменялось. Он отметил непоследовательность и нелогичность показаний данного свидетеля, допрос которой должным образом не был завершен.

В кассационной жалобе защитник осужденного, адвокат Игорь Баранов, приводя аналогичные доводы, указал, что суд дал неверную правовую оценку действиям его подзащитного, которые не могли быть квалифицированы по ч. 3 ст. 303 УК РФ. Он указал: вывод судов о том, что инкриминируемая фальсификация доказательства была выражена в форме воздействия на источник доказательной информации, является нарушением ст. 252 УПК.

Также защитник дал критическую оценку исследованным судом показаниям Х., в том числе с учетом оказанного на него воздействия со стороны законного представителя. Игорь Баранов указал об окончании судебного следствия без завершения допроса Х. должным образом, что нарушило принцип состязательности сторон и право подсудимого на защиту.

Кассация вернула дело в апелляцию

Изучив дело, Второй кассационный суд общей юрисдикции указал, что по смыслу закона фальсификация доказательств сопряжена с преднамеренным искажением информации посредством подлога вещественных доказательств или документов, внесения в документы заведомо ложных сведений, изготовления поддельных доказательств, в том числе письменных документов, а также путем совершения других подобных действий, направленных на приобщение к делу подложных (фиктивных) доказательств. Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 303 УК, характеризуется активными действиями, выражающимися в подделке или фабрикации вещественных доказательств, протоколов следственных действий, собирании и представлении доказательств, не соответствующих действительности.

Как заметила кассация, сторона защиты, оспаривая правовую оценку инкриминированного Б. деяния, обращала внимание апелляционного суда на нарушение норм материального права, на то, что приговор содержит описание объективной стороны двух преступлений, предусмотренных как ст. 307 УК, так и ст. 303 УК, отмечала при этом, что Б. протокол допроса потерпевшей и протокол судебного заседания не составлял, каких-либо иных активных действий по предоставлению поддельных доказательств не осуществлял. При этом, обладая широкими процессуальными полномочиями на проверку и оценку доказательств, доводов сторон и вынесению судебных решений, в том числе разрешающих дело по существу, суд апелляционной инстанции не дал конкретной оценки доводам апелляционных жалоб в этой части, ограничившись указанием на правильную квалификацию действий осужденного.

Второй КСОЮ не согласился с приведенными в обоснование принятого решения выводами о том, что объектом фальсификации в данном конкретном случае выступает не протокол следственного (судебного) действия, а самостоятельное доказательство в виде показаний потерпевшей на предварительном следствии и в суде. Он напомнил, что в соответствии со ст. ст. 42, 78 УПК показания потерпевшего – это зафиксированные в предусмотренном законом порядке сведения конкретного лица о фактических обстоятельствах преступления, ставшие предметом доказывания, т.е. такое доказательство является личным, персонифицированным. В свою очередь, фальсификация доказательств обусловлена совершением активных действий, связанных с искажением подлинных или созданием поддельных доказательств. Сторона защиты указывала на то, что дача участником производства по делу собственных заведомо ложных показаний не входит в объективную сторону инкриминированного Б. преступления, однако эти доводы не получили соответствующего анализа в апелляционном определении.

В связи с этим Второй КСОЮ отменил решение Ивановского областного суда в отношении Б., вернув уголовное дело на новое апелляционное рассмотрение в тот же суд иным составом.

Комментарии защитников

По мнению Игоря Баранова, кассационный суд глубоко и беспристрастно разобрался в деле. «Очень высоко и с большой надеждой оцениваю решение кассационного суда по данному делу. Считаю, что оно должно стать основополагающим. В определении нет ни одной отсылки к тому, что даже потенциально в действиях Б. могут быть какие-либо иные составы преступлений. Суд однозначно резюмировал и без того очевидный для профессионального сообщества известный факт о том, что в действиях адвоката состав фальсификации доказательств содержаться не может», – прокомментировал он.

Защитник добавил: в кассационном определении прямо указано на то, что осуждение адвоката является нарушением норм материального права. Игорь Баранов выразил надежду, что при пересмотре дела это будет учтено и Б. будет оправдан.

«Сторона защиты очень рада такому судебному решению, ведь когда сталкиваешься с неоднократными, явно неправосудными судебными актами по одному и тому же уголовному делу, в какой-то момент опускаются руки, теряется уверенность в собственных силах для достижения справедливого решения суда», – поделился Марк Цветков.

Он отметил, что кассационный суд не только уже согласился с частью доводов жалоб защитников, но и обратил отдельное внимание на то, что апелляционная инстанция необоснованно уклонилась от обязанности проверки всех доводов апелляционных жалоб, а это является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, ставящим под сомнение законность принятого по делу судебного решения. «К сожалению, только судьи кассационной инстанции согласились с тем, что Шуйский городской суд Ивановской области неверно применил положения ст. 303 УК РФ, не понял или не захотел понять ее смысл. Только кассация обратила внимание на то, что в обвинении Б. было заложено описание объективной стороны двух взаимоисключающих составов преступлений, предусмотренных ст. 303 и 307 УК РФ, что недопустимо не только при предъявлении лицу обвинения, но и тем более при вынесении приговор суда. Очень надеюсь, что иной состав апелляционной инстанции Ивановского областного суда проявит принципиальность и объективность при оценке всех доводов жалоб защиты, в том числе касающихся качества и объема доказательств обвинения, их противоречивости, и вынесет единственно возможный в данном случае приговор – оправдательный», – заключил Марк Цветков.

Марина Нагорная