ВС отменил приговор и прекратил дело о халатности следователя в связи с отсутствием состава преступления

Он указал, что бездействие следователя, не предъявившей своевременно обвинение, за что она была привлечена к дисциплинарной ответственности, но закончившей расследование дела с направлением его в суд с обвинительным заключением, не является уголовно наказуемым, существенно нарушившим охраняемые законом интересы общества и государства

По мнению одного из экспертов «АГ», понятие «существенное нарушение прав и законных интересов» должно быть разъяснено Верховным Судом для его применения всеми нижестоящими судами, тогда не будет никакой «самодеятельности» и путаницы. Другой указал, что выводы ВС не являются бесспорными, однако они вполне логичны, мотивированны и создают прецедент, на который следует ориентироваться в дальнейшем правоприменении. Третий указал, что решение следователя об отмене меры пресечения в данном случае является процессуальным документом формального значения, за невынесение которого следователь не может нести уголовную ответственность.

28 марта Верховный Суд вынес Кассационное определение по делу № 4-УД25-2-К1, которым отменил обвинительный приговор и последующие судебные акты, вынесенные в отношении следователя по уголовному делу о халатности, и прекратил дело в связи с отсутствием состава преступления.

Суды квалифицировали действия следователя как халатность

12 апреля 2019 г. в отношении К. было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 229.1 УК. 15 апреля в 17:40 следователь следственного отдела ЛУ МВД России в аэропорту Шереметьево Н., осуществляя предварительное следствие по данному делу, задержала подозреваемую К. 17 апреля следователь Н. с согласия начальника следственного отдела возбудила ходатайство об избрании К. меры пресечения в виде заключения под стражу. Химкинский городской суд Московской области продлил срок задержания К. на 72 часа включительно, т.е. до 16:30 20 апреля 2019 г. Далее Н. с согласия начальника вновь возбудила ходатайство об избрании К. меры пресечения в виде заключения под стражу, но в его удовлетворении было отказано, подозреваемой была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста.

Позднее в отношении следователя Н. было возбуждено уголовное дело. Ей вменялось, что в период с 25 апреля по 30 мая 2019 г. она, продолжая осуществлять предварительное следствие по уголовному делу в отношении К., не предъявила ей обвинение не позднее 10 суток с момента задержания, не отменила домашний арест и не освободила подозреваемую, не сообщила в Истринский МФ ФКУ УИИ УФСИН России по Московской области о непредъявлении обвинения К., в результате чего та без предъявления обвинения содержалась под домашним арестом с возложением на нее запретов. Действия Н. были квалифицированы по ч. 1 ст. 293 УК как халатность, т.е. неисполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие небрежного отношения к службе, если это повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан, а также охраняемых законом интересов общества и государства.

25 октября 2022 г. суд признал ее виновной и назначил штраф в размере 80 тыс. руб. От назначенного наказания она была освобождена в связи с истечением сроков давности уголовного преследования. 20 апреля 2023 г. Московский областной суд изменил приговор, исключив из числа доказательств показания Н. в качестве свидетеля, а также исключив из описательно-мотивировочной части приговора выводы суда об отсутствии оснований для применения ст. 64 УК. Кассация оставила приговор и апелляционное постановление без изменений.

Н. обратилась с кассационной жалобой в Верховный Суд, указав: выводы суда о том, что в результате содеянного был причинен существенный вред привлекавшейся к уголовной ответственности К., не основаны на доказательствах. Она отметила, что суд в ходе рассмотрения дела не установил, какой именно вред был причинен потерпевшей, ее место работы, не исследовал вопрос получения дохода и, соответственно, размер причиненного вреда, а также не установил, как именно К. не могла заниматься своим ребенком.

Заявитель подчеркнула, что непредъявление обвинения К. не образует объективную сторону халатности, поскольку никаких негативных последствий в отношении К. не наступило, никакие права подследственной в данном случае не были нарушены. По мнению Н., утверждение суда о том, что в результате ее действий дискредитирован авторитет органов внутренних дел, является необоснованным ввиду неумышленного характера допущенного процессуального нарушения, не повлекшего причинение реального существенного ущерба. Она пояснила, что вынесение компетентным должностным лицом постановления по уголовному делу и последующая его отмена предусмотрены уголовно-процессуальным законодательством и сами по себе не могут причинить физические и нравственные страдания потерпевшей.

Кроме того, осужденная отметила, что суд нарушил требования ст. 252 УПК, поскольку неверно определил время совершения преступления: указывая период преступления с 25 апреля по 30 мая 2019 г., суд исходил из того, что срок, в течение которого К. надлежало предъявить обвинение, начинал течь именно с момента задержания последней, тогда как она под стражу не заключалась, и 10-суточный срок предъявления обвинения следовало отсчитывать не с 15, а с 18 апреля 2019 г., т.е. с момента избрания меры пресечения в виде домашнего ареста. Н. считает, что суд необоснованно не допросил сотрудников уголовно-исполнительной инспекции и не установил, почему подозреваемая не была освобождена при отсутствии постановления о ее привлечении в качестве обвиняемой.

Н. заметила, что в приговоре также не указано фактическое место совершения преступления и не приняты во внимание представленные стороной защиты сведения о том, что она в инкриминируемый ей период совершения преступления отсутствовала на рабочем месте. Она полагает, что многочисленные противоречия между доказательствами стороны обвинения и представленными стороной защиты не были выяснены и оценены судом, мотивы, по которым доказательства стороны защиты были отвергнуты судом, в приговоре не были приведены.

Наряду с этим Н. указала о нарушении судьей тайны совещательной комнаты: в период нахождения в совещательной комнате по данному уголовному делу судьей были проведены судебные заседания по гражданским делам. Также она обратила внимание на то, что часть аудиопротоколов отсутствуют в материалах дела со ссылкой на наличие технического сбоя, при этом суд не принял меры к устранению сбоя и использованию иных средств фиксации судебных заседаний, что ставит под сомнение достоверность данного документа. При рассмотрении уголовного дела апелляция и кассация не проверили должным образом соответствующие доводы жалоб о несогласии с приговором и надлежащей оценки им не дали.

Осужденная просила прекратить уголовное дело в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления.

ВС прекратил уголовное дело

Изучив материалы дела, Судебная коллегия по уголовным делам ВС отметила, что в соответствии с положениями п. 19 Постановления Пленума ВС от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» выводы относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части либо пункту должны быть мотивированы судом. Признавая подсудимого виновным в совершении преступления по признакам, относящимся к оценочным категориям (например, тяжкие последствия, существенный вред, наличие корыстной или иной личной заинтересованности), суд не должен ограничиваться ссылкой на соответствующий признак, а обязан привести в описательно-мотивировочной части приговора обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии в содеянном указанного признака.

ВС пояснил, что согласно конституционно-правовому истолкованию понятие «существенное нарушение прав и законных интересов», как и всякое оценочное понятие, получает содержание в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела и при надлежащем толковании законодательных терминов в правоприменительной практике.

Как отметил Верховный Суд, в описательно-мотивировочной части приговора суд указал, что в результате неисполнения Н. своих должностных обязанностей вследствие небрежного отношения к службе К. в период с 25 апреля по 30 мая 2019 г. незаконно, без предъявления обвинения содержалась под домашним арестом в изоляции от общества, с возложением на нее запретов, чем существенно нарушены ее права и законные интересы, гарантированные Конституцией, в соответствии с которыми человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Также первая инстанция указала, что своим преступным бездействием Н. существенно нарушила охраняемые законом интересы общества и государства в сфере нормального функционирования системы и органов государственной власти, престижа государственной службы и органов исполнительной власти среди населения, соблюдения законности в деятельности ОВД, а также дискредитировала авторитет органов внутренних дел как системы государственных органов исполнительной власти, призванных защищать интересы общества и государства от преступных и иных противоправных посягательств, авторитет занимаемой ею должности – следователя следственного отдела ЛУ МВД России в аэропорту Шереметьево.

Между тем, добавил ВС, делая вывод о существенном нарушении прав и законных интересов К., охраняемых законом интересов общества и государства, как криминообразующем признаке преступления, предусмотренного ст. 293 УК, суд исходил из непредъявления в течение 10 дней следователем Н. обвинения К., которая в период с 25 апреля по 30 мая 2019 г. содержалась под домашним арестом с возложенными на нее запретами. При этом суд учитывал только промежуточные решения по уголовному делу в отношении К., оставив без внимания, что мера пресечения в виде домашнего ареста с установленными ограничениями была избрана по постановлению Химкинского городского суда от 18 апреля 2019 г. на срок до 12 июня 2019 г. включительно, она не относится к наиболее строгим мерам пресечения и была отменена 30 мая 2019 г. В дальнейшем К. было предъявлено обвинение в совершении преступления, и по приговору суда от 3 сентября 2019 г. она была признана виновной и осуждена по ч. 1 ст. 229.1 УК к трем годам лишения свободы условно. При этом суд постановил в случае принятия решения об отмене условного осуждения зачесть К. в срок отбывания наказания время содержания под стражей с 15 по 18 апреля 2019 г., а также время содержания под домашним арестом с 18 апреля по 30 мая 2019 г.

Учитывая окончательные результаты расследования и судебного разбирательства уголовного дела в отношении К., Верховный Суд пришел к выводу о том, что нахождение К. под домашним арестом в период с 28 апреля по 30 мая 2019 г. не причинило ей какого-либо материального ущерба, а действующие в этот период времени ограничения, установленные судом, не ограничили существенным образом права и свободы К., в дальнейшем осужденной за умышленное преступление.

Судебная коллегия указала, что бездействие Н., не предъявившей своевременно обвинение К., за что она была привлечена к дисциплинарной ответственности, но закончившей расследование дела с направлением его в суд с обвинительным заключением, также не является уголовно наказуемым, существенно нарушившим охраняемые законом интересы общества и государства, дискредитирующим систему государственных органов исполнительной власти.

Таким образом, Верховный Суд отменил приговор и последующие судебные решения и прекратил уголовное дело в связи с отсутствием в действиях осужденной состава преступления.

Адвокаты прокомментировали выводы ВС

Адвокат АП Республики Крым Анатолий Туйсузов отметил, что вопрос о «существенности нарушений прав и законных интересов» как оценочной категории, являющейся непосредственным элементом состава преступления, предусмотренного ст. 293 УК, который должен быть доказан в соответствии с требованиями ст. 73 УПК, давно стоит на повестке дня. «К сожалению, он применяется судами исходя из внутреннего убеждения судьи либо иных неведомых нам обстоятельств, ввиду отсутствия в законодательстве определенности и прецедентного права, хотя по этому поводу имеется различная судебная практика», – указал он.

По мнению адвоката, понятие «существенное нарушение прав и законных интересов» должно быть разъяснено в более широком и конкретном смысле в постановлении Верховного Суда для его применения всеми нижестоящими судами. Тогда в этом важном вопросе не будет никакой «самодеятельности» и путаницы, полагает он. Анатолий Туйсузов считает: кассационное определение ВС еще раз подтверждает, что и нормы закона, и постановления Пленума Верховного Суда должны отражать конкретные понятия таких терминов, чтобы это не влекло за собой произвольное их толкование. «Тогда не будет необходимости отменять такие незаконные решения высшей судебной инстанцией, а суды первой инстанции в состоянии будут сами правильно квалифицировать действия подсудимого. Возможно, это снизит нагрузку на вышестоящие суды», – заключил он.

Адвокат КА «Регионсервис» Алексей Удодиков считает, что рассматриваемый случай привлечения к уголовной ответственности должностного лица следственного органа за ненадлежащее исполнение своих служебных обязанностей представляет большой интерес как для адвокатов, так и для общества в целом. Он отметил, что на практике на стадиях рассмотрения сообщений о преступлениях и расследования уголовных дел часто приходится сталкиваться с ненадлежащим процессуальным поведением следователей, начиная с нарушения разумных сроков уголовного судопроизводства, процессуальных нарушений при проведении конкретных следственный действий и заканчивая принятием незаконных и необоснованных процессуальных решений по результатам проведения доследственных проверок и расследования уголовных дел.

Адвокат указал, что вопрос пределов ответственности следователей за ненадлежащее процессуальное поведение является актуальным и непосредственно влияет на качество уголовного судопроизводства в целом. Действительно, заметил он, в рассматриваемом случае следователь допустил нарушение требований ч. 1 ст. 100 УПК, которой предписано, что обвинение должно быть предъявлено подозреваемому не позднее 10 суток с момента применения меры пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, то мера пресечения немедленно отменяется. На стадии предварительного расследования отмена меры пресечения производится по постановлению следователя. Однако, как следует из материалов дела, следователь предъявила обвинение К. значительно позже положенного срока и тем самым К. необоснованно находилась в статусе подозреваемой под домашним арестом более месяца, после чего данная мера пресечения была отменена. «Безусловно, нахождение под домашним арестом без достаточных процессуальных оснований нарушило права и законные интересы подозреваемой. Однако обязательным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 293 УК, является именно существенность таких нарушений. Критерий существенности является оценочным и устанавливается индивидуально по каждому уголовному делу с учетом фактических обстоятельств, что, кстати, является проблемой правоприменительной практики по уголовным делам о таких преступлениях», – добавил Алексей Удодиков.

Адвокат отметил, что Верховный Суд, согласившись с фактом допущенного следователем нарушения, за которое она была привлечена к дисциплинарной ответственности, четко обозначил, что данное нарушение нельзя расценивать как существенно нарушившее права и законные интересы К. «ВС пришел к выводу, что, учитывая исход уголовного дела в отношении К., ее нахождение под домашним арестом с 28 апреля по 30 мая 2019 г. не причинило ей материального вреда, а действующие в тот период времени ограничения, установленные судом, не ограничили существенным образом права и свободы К. По тем же причинам допущенное следователем процессуальное нарушение не является, по мнению Суда, дискредитирующим систему государственных органов исполнительной власти. То есть Верховный Суд посчитал, что К. независимо от допущенного следователем процессуального нарушения обоснованно претерпела неблагоприятные правовые последствия, которые были обусловлены фактическими обстоятельствами, включающими совершение самой К. преступления», – пояснил он.

По мнению Алексея Удодикова, выводы Верховного Суда не являются бесспорными, однако они вполне логичны, мотивированны и создают прецедент, на который следует ориентироваться в дальнейшем правоприменении.

Адвокат МГКА «Фомин и партнеры», к.ю.н. Михаил Фомин полагает, что осуждение следователя по ст. 293 УК за халатность по тем основаниям, что последним не была отменена мера пресечения в отношении лица, которому надлежаще не было предъявлено обвинение, является фактом не просто ошибочного толкования судом первой инстанции норм УПК относительно правомочий следователя, но и явным пренебрежением судом первой инстанции требованиями, изложенными в ст. 100 УПК положений.

Адвокат указал, что ключевым моментом здесь является вопрос, кем из субъектов доказывания в данном случае должна быть отменена мера пресечения или такая мера отменяется автоматически и перестает действовать автоматически. «Если подозреваемое лицо было заключено под домашний арест и перестало соблюдать меры, наложенные на него судом при избрании домашнего ареста, то в таком случае домашний арест не только не может быть заменен содержанием под стражей в следственном изоляторе, но и к подозреваемому не могут быть применены какие-либо иные санкции за нарушение домашнего ареста на 11-е сутки после избрания этой меры пресечения, если последнему в указанный период не было предъявлено обвинение. В связи с чем начиная с 11-х суток какие-либо права подозреваемого не могут быть признаны нарушенными, поскольку никакой меры пресечения, если не было предъявлено обвинение, не существует, таковая просто перестает существовать. Решение следователя об отмене меры пресечения в данном случае является процессуальным документом формального значения, за невынесение которого следователь не может нести уголовную ответственность», – резюмировал он.

В связи с запретом доверителя защитники Н., адвокат московской городской коллегии адвокатов «МАКОЛТА» Александр Матрюк и адвокат КА «Гильдия московских адвокатов» Никита Некрасов воздержались от комментариев.