КС не усмотрел неопределенности в нормах УПК, регулирующих статусы потерпевшего и гражданского истца

Суд не согласился с доводами заявителя о том, что оспариваемые нормы позволяют не признавать потерпевшим и гражданским истцом лицо, имуществу которого преступными действиями причинен вред, повлекший продажу этого имущества по остаточной стоимости

Один из экспертов поддержал вывод КС в части того, что по смыслу уголовно-процессуального закона заявитель не должен был признаваться потерпевшим и соответствующие нормы УПК не нарушают его конституционные права. Другая полагает, что в рассматриваемом случае заявитель может и должен защищать свои права в гражданско-правовом порядке в отдельном процессе, а не в рамках уголовного дела. Третий подчеркнул, что в обжалуемых нормах четко указано, в каких случаях потерпевшим и гражданским истцом выступает физическое и юридическое лицо. Четвертый убежден, что нет оснований считать, что заявитель недополучил прибыль из-за недоступности своих прав как потерпевшего и гражданского истца.

Конституционный Суд опубликовал Определение
№ 296-О от 13 февраля об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на ч. 1 ст. 42 «Потерпевший» и ч. 1 ст.1 44 «Гражданский истец» УПК РФ.

Виталий Рак, будучи генеральным директором и единственным участником ООО, в декабре 2012 г. обратился в полицию с заявлением о привлечении лиц к уголовной ответственности за хищение принадлежащего обществу имущества. В ходе производства по уголовному делу, возбужденному в июле 2013 г., он был признан потерпевшим и гражданским истцом.

9 января 2023 г. руководитель следственного органа отменил постановления о признании Виталия Рака потерпевшим и гражданским истцом, поскольку последний в январе 2013 г. продал принадлежащую ему долю в уставном капитале возглавляемого им общества (100%) и несколько позже был уволен с должности гендиректора. Данное решение он обжаловал в порядке ст. 125 УПК, однако суд отказал в удовлетворении жалобы, сославшись на то, что непосредственный ущерб был причинен юридическому лицу, право представлять интересы которого Виталий Рак утратил после продажи принадлежавшей ему доли в уставном капитале.

Что касается вопроса о гражданском иске, суд расценил претензию Виталия Рака о недополучении прибыли от продажи доли по остаточной после хищения стоимости как вопрос об упущенной выгоде, который не подлежит разрешению при рассмотрении гражданского иска в рамках уголовного дела. Правомерность выводов суда была подтверждена вышестоящими инстанциями, в том числе Верховным Судом.

В жалобе в Конституционный Суд Виталий Рак просил признать ч. 1 ст. 42 и ч. 1 ст. 44 УПК не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой они в системе действующего правового регулирования по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют не признавать потерпевшим и гражданским истцом лицо, имуществу которого преступными действиями причинен вред, повлекший продажу этого имущества по остаточной стоимости, а также лишить лицо, признанное потерпевшим и гражданским истцом, указанных процессуальных статусов ввиду продажи им после совершения преступления по остаточной стоимости имущества, которому преступлением причинен вред.

Отказывая в рассмотрении жалобы, КС напомнил, что потерпевшим признается лицо, которому причинен физический, имущественный, моральный вред непосредственно тем общественно опасным деянием, по признакам которого возбуждено уголовное дело. Правовой статус лица как потерпевшего устанавливается, исходя из его фактического положения, и лишь процессуально оформляется решением дознавателя, следователя или суда о признании потерпевшим, но не формируется им. Суд подчеркнул: правоприменитель, выяснив, что лицу преступлением причинен вред (имеются признаки причинения вреда), обязан незамедлительно оформить данный факт постановлением о признании лица потерпевшим. Иное лишало бы потерпевшего возможности отстаивать свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, необоснованно ограничивало бы его доступ к правосудию (постановления КС от 12 мая 2022 г. № 18-П, от 25 мая 2023 г. № 26-П и др.).

Как отметил КС, нарушение своих прав Виталий Рак связывает с тем, что он после совершения противоправного посягательства на имущество юридического лица продал принадлежащую ему долю в уставном капитале лицу, ставшему обвиняемым в уголовном деле по факту хищения принадлежащих обществу материальных ценностей, по цене, которая, по утверждению заявителя, была заниженной, поскольку не включала стоимость похищенного.

Между тем, разъяснил Суд, гражданин вправе по своему усмотрению самостоятельно принимать решение по поводу распоряжения принадлежащим ему на праве собственности имуществом, включая определение условий, формы, вида и цены сделки, учитывая рыночную конъюнктуру и иные обстоятельства, а также вправе выбирать сторону (субъекта) сделки. «Следовательно, нет оснований для утверждения о том, что недополученная по такой сделке прибыль является следствием ранее совершенного преступного деяния, а потому и о наличии предпосылки – применительно к таким обстоятельствам – для признания лица потерпевшим от преступления в этой части. Сказанное означает, что нет оснований и для вывода о нарушении оспариваемыми законоположениями прав Виталия Рака в его деле и в указанном им аспекте», – указано в определении.

Комментируя «АГ» выводы КС, адвокат АП г. Москвы, партнер Vinder Law Office Максим Маценко отметил, что в определении затронут ряд важных проблем: во-первых, в очередной раз поднят вопрос о статусе единственного участника ООО в уголовном процессе; во-вторых, о пределах заявления и рассмотрения гражданского иска в уголовном процессе. Эксперт подчеркнул, что нередко следователи и суды в делах о хищениях имущества юридического лица (в данном случае – ООО) признают единственного участника общества потерпевшим, а не представителем потерпевшего. Обоснование такого подхода следующее: данное лицо (особенно, если это единоличный исполнительный орган) может принимать любое решение по распоряжению имуществом и является единственным бенефициаром. Соответственно, если обществу причиняется вред, то затрагиваются имущественные интересы единственного участника, а не юрлица.

По мнению Максима Маценко, это неверно, так как один из основных смыслов существования юридических лиц в гражданском обороте – ограничение имущественной ответственности собственника, и для учредителей (участников) имущество юрлица является чужим (за исключением нескольких, прямо указанных в гражданском законодательстве случаев). «Иной подход сделал бы конструкцию ограничения имущественной ответственности нелогичной. Первая проблематика, поднятая в комментируемом определении, как раз связана с тем, что заявитель изначально не должен был признаваться потерпевшим по уголовному делу. Вопрос обострился, когда он продал свою долю (100%) в обществе, так как таким образом полностью утратил персональную связь с имуществом общества. В связи с этим я согласен с выводом КС в части того, что по смыслу уголовно-процессуального закона заявитель не должен был признаваться потерпевшим и соответствующие нормы УПК не нарушают его конституционные права», – резюмировал Максим Маценко.

Помощник адвоката, юрист Владислава Шайдуллина напомнила, что ч. 1 ст. 44 УК РФ изложена следующим образом: «Гражданским истцом является физическое или юридическое лицо, предъявившее требование о возмещении имущественного вреда, при наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему непосредственно преступлением». Эксперт обратила внимание на слово «непосредственно» и отметила, что в Определении от 23 июля 2020 г. № 1897-О и Постановлении от 31 января 2011 г. № 1-П Конституционный Суд указывал, что непосредственность причинения вреда является обязательным условием для признания физического или юридического лица гражданским истцом в уголовном деле.

Кроме того, добавила Владислава Шайдуллина, согласно позиции КС предоставление лицам, которым вред причинен непосредственно преступлением, права защищать свои имущественные интересы в уголовном процессе посредством подачи гражданского иска выступает дополнительной возможностью для защиты прав этих лиц. «С учетом того, что стоимость доли зависит от многих факторов, в том числе от репутации компании на рынке, нельзя считать, что вред причинен непосредственно преступлением. Кроме того, при оценке размера ущерба по хищениям упущенная выгода не принимается в расчет. Поддерживаю позицию КС в части того, что непризнанием заявителя гражданским истцом в уголовном деле не нарушаются его конституционные права. Заявитель может и должен защищать свои права в гражданско-правовом порядке в отдельном процессе, а не в рамках уголовного дела», – резюмировала эксперт.

Управляющий партнер АК «Шульгин, Гулишан и Партнеры» Артур Гулишан считает, что в данном случае отказ КС в принятии жалобы к рассмотрению обоснован. Эксперт отметил, что вред был причинен обществу, поскольку имущество принадлежало юридическому лицу, в котором податель жалобы являлся на момент совершения преступления гендиректором и действовал от имени юрлица. На момент возбуждения уголовного дела ему как физическому лицу указанным преступлением ущерб не был причинен, подчеркнул Артур Гулишан. «В обжалуемых нормах четко указано, в каких случаях потерпевшим и гражданским истцом выступает физическое и юридическое лицо. Указание на то, что лицу был нанесен имущественный вред путем продажи доли в уставном капитале по заниженной стоимости, не является основанием для признания лица потерпевшим, но и не лишает его возможности с обращением в суд общей юрисдикции с иском о взыскании упущенной выгоды», – считает эксперт.

Адвокат Краснодарской краевой коллегии адвокатов Михаил Мануков поддержал выводы как КС, так и судов общей юрисдикции, выразивших его в процессе обжалования в порядке ст. 125 УПК. По мнению эксперта, заявитель неправильно трактует закон и ошибочно считает, что ст. 42 и 44 УПК не соответствуют Конституции РФ, так как правоприменитель, после того как выявил, что лицу причинен вред, признал его потерпевшим, наделив всем необходимым набором прав и обязанностей, тем самым обеспечив ему адекватный доступ правосудию без ограничений.

«Фактически заявитель имел возможность продать имущество общества, пользуясь гарантией свободы договора, он сам выбрал стоимость проданного имущества и доли в уставном капитале. На мой взгляд, нет оснований считать, что он недополучил прибыль из-за недоступности своих прав как потерпевшего и гражданского истца, – скорее здесь имеет место коммерческий, математический просчет. Из определения КС неясно, был ли заявлен моральный вред и была ли взыскана компенсация. Также согласен с выводами судов в том, что фактический вред преступлением причинен юридическому лицу и заявитель потерял свое право представлять интересы данного общества после продажи принадлежащей ему доли в уставном капитале», – в заключение добавил Михаил Мануков.