КС изучил вопрос о квалификации одного и того же деяния по разным нормам УК

При этом Суд указал, что внесение изменений в законодательство, направленное на совершенствование мер уголовной ответственности за хищение денежных средств с банковского счета, оставлено на усмотрение федерального законодателя

Одна из экспертов считает, что в полной мере вопрос о совершенствовании мер уголовной ответственности за хищение денег с использованием электронных средств платежа остался нерешенным. Другой отметил, что дополнительная констатация Конституционным Судом необходимости правовой определенности в столь серьезной сфере, как уголовное право, является важным напоминанием как законодателю, так и судам общей юрисдикции.

Конституционный Суд опубликовал Определение от 9 июля № 1374-О, которым он прекратил производство по делу о проверке конституционности по запросу рязанского районного суда норм Уголовного кодекса, которые позволяют квалифицировать совершение покупок с оплатой товаров (услуг) в безналичной форме чужой банковской картой по нескольким статьям.

Суд в Рязани усомнился в конституционности норм УК

В сентябре 2020 г. гражданину П. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 159.3 «Мошенничество с использованием электронных средств платежа» УК РФ. Согласно обвинительному акту, используя найденную банковскую карту на имя гражданки Т. и действуя из корыстных побуждений, П. совершил бесконтактную оплату нескольких товаров и услуг на общую сумму более 4 тыс. руб., чем причинил потерпевшей материальный ущерб.

Заместитель прокурора Железнодорожного района г. Рязани, рассмотрев материалы уголовного дела, пришел к выводу о необходимости квалификации деяния обвиняемого по п. «г» ч. 3 ст. 158 «Кража» УК и принял решение о направлении уголовного дела для производства предварительного следствия. В результате гражданину П. было предъявлено новое обвинение в совершении кражи чужого имущества с банковского счета (при отсутствии признаков преступления, предусмотренного ст. 159.3 УК).

Уголовное дело поступило в Железнодорожный районный суд г. Рязани, однако тот приостановил производство по нему и постановлением от 17 февраля 2021 г. принял решение о направлении запроса в Конституционный Суд.

Железнодорожный районный суд просил КС проверить, соответствуют ли положения п. «г» ч. 3 ст. 158 и ст. 159.3 УК Конституции РФ в той мере, в какой они с учетом сложившейся правоприменительной практики позволяют одни и те же действия квалифицировать как по п. «г» ч. 3 ст. 158, так и по ст. 159.3 Кодекса. По мнению районного суда, квалификация одного и того же деяния по разным нормам УК нарушает принципы равенства и правовой определенности. Данная неопределенность, указывалось в запросе, нарушает принцип справедливости: один и тот же ущерб оценивается в качестве признака либо тяжкого преступления, либо преступления небольшой тяжести или административного правонарушения.

КС проанализировал спорные нормы

Рассмотрев материалы дела, Конституционный Суд напомнил, что установление мер, направленных на защиту собственности от преступных посягательств, Конституция возлагает на федерального законодателя, обязывая его руководствоваться принципами юридического равенства и правовой определенности, которые описаны в ст. 19 (ч. 1) и 54 (ч. 2) Конституции (Постановление КС РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П).

КС указал, что согласно п. 1 примечаний к ст. 158 УК под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Это понятие распространяется на все виды предусмотренных Кодексом хищений, в том числе на кражу и мошенничество. «Таким образом, по смыслу УК РФ кража и мошенничество являются самостоятельными видами (формами) хищений, а по отношению друг к другу образуют смежные составы преступлений, основным критерием разграничения которых является способ совершения таких деяний», – указано в определении.

Вместе с тем КС обратил внимание, что поскольку специальные признаки кражи денежных средств с банковского счета и мошенничества, совершенного с использованием электронных средств платежа, не определены в названном уголовном законе, то содержание таких признаков подлежит установлению посредством норм иной отраслевой принадлежности. Так, в целях надлежащего разграничения составов соответствующих преступлений необходимы нормы, определяющие, в частности, понятие банковского счета, электронных средств платежа, порядок их использования для проведения безналичных расчетов.

При этом Суд напомнил свою неоднократно выраженную позицию о том, что оценка степени определенности содержащихся в законе понятий должна осуществляться исходя не только из самого текста закона, используемых формулировок, но и из их места в системе нормативных предписаний. Регулятивные нормы, непосредственно закрепляющие те или иные правила поведения, не обязательно должны содержаться в том же нормативном правовом акте, что и нормы, устанавливающие юридическую ответственность за их нарушение (постановления от 27 мая 2003 г. № 9-П; от 14 февраля 2013 г. № 4-П; от 17 июня 2014 г. № 18-П и др.).

Конституционный Суд отметил, что существующее правовое регулирование банковского счета, безналичных расчетов и электронных средств платежа обеспечивает определенность учтенных в УК и рассматриваемых обособленно друг от друга признаков хищений, выражающихся в краже, совершенной с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств (п. «г» ч. 3 ст. 158), либо в мошенничестве с использованием электронных средств платежа (ч. 1 ст. 159.3).

В то же время Суд подчеркнул, что отнесение к хищениям противоправного списания денежных средств с банковского счета путем использования платежной карты владельца названного счета при бесконтактной оплате товаров (работ, услуг) в рамках лимита платежа, допускаемого к осуществлению без введения ПИН-кода, само по себе не предопределяет, при наличии в этом Кодексе обеих оспариваемых норм, однозначного установления способа такого хищения. Так, по мнению КС, вопрос о том, является ли указанное деяние обманом или злоупотреблением доверием (обязательный признак мошенничества) либо тайным хищением (обязательный признак кражи), остается открытым.

Таким образом, Суд указал, что на момент принятия запроса суда к рассмотрению оспариваемые нормы в системе действующего правового регулирования действительно не позволяли надлежащим образом разграничивать содержащиеся в них составы преступлений. Помимо этого КС заметил, что отсутствие надлежащего разграничения составов хищений, предусмотренных оспариваемыми законоположениями, создает условия для их произвольного применения, притом что один и тот же размер похищенного может выступать в качестве признака тяжкого преступления (кража по п. «г» ч. 3 ст. 158 УК) или признака преступления небольшой тяжести (мошенничество по ч. 1 ст. 159.3 УК). Результат отсутствия критериев этого разграничения может влечь для виновного в одном случае уголовную, а в другом – административную ответственность, признал Суд.

Неопределенность уже устранена

Отмечая значимость ясности и недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе правового регулирования, КС указал, что определенность для судов, к которым относится и заявитель, может быть обеспечена в рамках полномочия Верховного Суда РФ давать разъяснения по вопросам судебной практики в постановлениях Пленума ВС.

Так, Конституционный Суд пояснил, что Пленум ВС принял Постановление от 29 июня 2021 г. № 22, которым устранил существующую в правоприменительной практике неопределенность в разграничении составов кражи, совершенной с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств, и мошенничества с использованием электронных средств платежа.

В соответствии с п. 5 Постановления № 22 Постановление Пленума ВС РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» было дополнено пунктом, согласно которому тайное изъятие денежных средств с банковского счета или электронных денежных средств, например, если безналичные расчеты или снятие наличных денежных средств через банкомат были осуществлены с использованием чужой или поддельной платежной карты, надлежит квалифицировать как кражу по признаку «с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств». «По п. “г” ч. 3 ст. 158 УК квалифицируются действия лица и в том случае, когда оно тайно похитило денежные средства с банковского счета или электронные денежные средства, использовав необходимую для получения доступа к ним конфиденциальную информацию владельца денежных средств (например, персональные данные владельца, данные платежной карты, контрольную информацию, пароли)», – отметил КС.

Одновременно с этим п. 6 Постановления № 22 исключено указание о том, что действия лица следует квалифицировать по ст. 159.3 УК в случаях, когда хищение имущества осуществлялось с использованием поддельной или принадлежащей другому лицу банковской карты путем сообщения уполномоченному работнику кредитной организации заведомо ложных сведений о принадлежности указанному лицу такой карты на законных основаниях либо путем умолчания о незаконном владении им платежной картой.

Касательно несовпадения санкций и категорий преступлений, предусмотренных п. «г» ч. 3 ст. 158 и ч. 1 ст. 159.3 УК, Конституционный Суд не усмотрел в данном случае такой несоразмерности ответственности совершенному деянию, которая предполагала бы необходимость конституционной оценки оспариваемых положений в этом аспекте с учетом того, что хищение денежных средств с банковского счета или электронных денежных средств не только посягает на собственность, но и может подрывать доверие к безналичным способам хранения денежных средств и ведению расчетов, которые являются важным элементом устойчивого функционирования современной экономики.

В связи с тем что неопределенность в вопросе о конституционности оспариваемых норм, выражающаяся в невозможности надлежащим образом разграничивать содержащиеся в них составы преступлений, на текущий момент устранена, КС принял решение о прекращении производства по делу в связи с запросом Железнодорожного районного суда г. Рязани. При этом Суд обратил внимание, что этим не исключается право федерального законодателя внести изменения в законодательство, направленные на совершенствование мер уголовной ответственности за хищение денежных средств с банковского счета, а равно электронных денежных средств с использованием электронных средств платежа.

Адвокаты оценили выводы Суда

Президент АП Республики Марий Эл Ольга Полетило отметила, что проблема разграничения квалификации одного и того же деяния по п. «г» ч. 3 ст. 158 и ст. 159 УК существует и среди правоприменителей Республики Марий Эл. Она указала, что принятое Постановление Пленума ВС РФ от 29 июня 2021 г. № 22 устранило существующую неопределенность в разграничении составов кражи в полном объеме. По ее мнению, определение КС будет являться ориентиром для правоприменителя.

Вместе с тем Ольга Полетило подчеркнула, что разница в мерах уголовной ответственности оставлена на усмотрение федерального законодателя: «Поэтому в полной мере в части совершенствования мер уголовной ответственности за хищение денежных средств с использованием электронных средств платежа вопрос остался нерешенным». При этом она считает, что в этой части требуется изменение уголовного закона, так как принцип справедливости при назначении наказания является одним из главных при определении меры уголовной ответственности.

Руководитель практики Адвокатской конторы «Аснис и партнеры» МГКА, член Совета АП г. Москвы Дмитрий Кравченко находит позицию КС РФ полностью обоснованной. Он положительно оценил то, что в судебной практике не прекращаются случаи обращения судов с запросом в КС: «Это следует всячески приветствовать, поскольку подобное обращение направлено на своевременную защиту прав и свобод участников процесса».

Дополнительная констатация Конституционным Судом необходимости правовой определенности в столь серьезной сфере, как уголовное право, по мнению эксперта, является важным напоминанием как законодателю, так и судам общей юрисдикции. Дмитрий Кравченко добавил, что в условиях, когда, к сожалению, вменяемые преступления нередко неотличимы от обычной предпринимательской или иной деятельности, такое напоминание нелишне. «То, что Верховный Суд своевременно устранил правовую неопределенность путем обязательного судебного толкования, вряд ли может быть совпадением и свидетельствует о высоком уровне кооперации Конституционного и Верховного судов. Прекращение же производства по делу в этих обстоятельствах можно назвать вполне обоснованным», – заключил он.