ЕСПЧ не нашел нарушений в отказе российских судов вернуть в Европу ребенка, увезенного в Россию матерью

Как пояснил Европейский Суд, в рассматриваемом деле российские суды учли веские доводы матери о том, что возвращение дочери в Швейцарию может угрожать ее физическому или психологическому здоровью

Один из экспертов «АГ» посчитал, что постановление дает своеобразную границу допустимой применимости ст. 13 Гаагской конвенции 1980 г., как ее видит ЕСПЧ, что вряд ли будет полезно в национальной практике. Другая заметила, что Европейский Суд, не защитив права гражданина Бельгии, а защитив права матери-россиянки и ее ребенка, продемонстрировал, что на его выводы влияют только обстоятельства дела и правоприменение национальных судов.

Европейский Суд вынес Постановление по делу «П.Д. против России» по жалобе гражданина Бельгии на нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с тем, что против его воли его дочь была вывезена из Швейцарии в Россию ее матерью – гражданкой РФ.

Обстоятельства вывоза ребенка в Россию

Гражданин Бельгии П.Д. состоял в отношениях с россиянкой Э., имевшей сына А. В июне 2014 г. они стали вместе проживать в Женеве, тогда же у пары родилась дочь М., которая получила гражданство Бельгии и РФ. В мае 2015 г. пара подписала соглашение о совместной опеке над малолетним ребенком, а спустя несколько месяцев отношения между ними ухудшились, и П.Д. уехал во Францию.

С ноября 2015 г. по декабрь 2016 г. малолетняя М. проживала со своей матерью в Женеве и несколько дней в неделю гостила у отца во Франции. 5 декабря 2016 г., когда девочка и ее сводный брат находились на попечении П.Д., мальчик предположительно подвергся сексуальному насилию со стороны близкого друга отца С. Спустя несколько дней С. был задержан, против него было возбуждено уголовное дело в Швейцарии по обвинению в совершении действий сексуального характера в отношении малолетнего ребенка и хранении детской порнографии.

В связи с этим Э. обратилась в женевский суд для оспаривания соглашения о совместной опеке над М., она потребовала, чтобы ее бывшему сожителю было отказано во всех контактах с дочерью. 13 декабря 2016 г. суд временно лишил П.Д. родительских прав, обязав, в частности, сдать все имеющиеся у него документы на ребенка в службу защиты несовершеннолетних. В свою очередь, П.Д. добился запрета для Э. менять местожительство его дочери и вывозить ее за пределы Швейцарии. Тем не менее в этом же месяце женщина вылетела с детьми в Санкт-Петербург и более не возвращалась в Женеву.

В январе 2017 г. швейцарские правоохранители возбудили уголовное дело в отношении Э. в связи с похищением человека. В следующем месяце женевский суд отменил временное лишение П.Д. родительских прав в отношении М. со ссылкой на отсутствие доказательств того, что контакт последней с отцом может представлять риск для нее. В июле того же года С. был освобожден под залог, его обязали пройти соответствующее психиатрическое лечение, при этом суд запретил ему осуществление любых контактов с П.Д., а также с Э. и ее сыном из-за риска мести и рецидива преступлений. При этом в отношении М. такой запрет установлен не был. Впоследствии женевский суд заочно лишил Э. фактической опеки над дочерью, разрешив ей видеться с ребенком в отдельные дни.

Российские суды отказали в возвращении девочки в Швейцарию

В августе 2017 г. П.Д. подал заявление в Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга о возвращении своей дочери в Швейцарию на основании Гаагской конвенции 1980 г. о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей. В ходе судебного разбирательства мать девочки возражала против удовлетворения требования со ссылкой на привязанность М. к ней и наличие риска причинения девочке физического или психологического вреда из-за возвращения в Швейцарию. Э. добавила, что в этом государстве в отношении нее возбуждено уголовное дело, что влечет риск ее содержания под стражей и лишения свободы.

В январе 2018 г. Дзержинский районный суд отказал в удовлетворении требований П.Д. В судебном решении отмечалось, что вывоз М. в Россию в декабре 2016 г. и ее удержание в стране не были противоправными, поскольку они не нарушили права отца на опеку над дочерью при наличии решения женевского суда о временном лишении его родительских прав. Суд добавил, что возвращение девочки в Швейцарию могло причинить ей физический или психологический вред в связи с инцидентом, произошедшим с ее братом. Кроме того, М. нуждалась в уходе матери.

Вышестоящие судебные инстанции поддержали такое решение, а Верховный Суд РФ не стал рассматривать кассационную жалобу представителя П.Д.

ЕСПЧ не усмотрел нарушений Конвенции

В жалобе в Европейский Суд П.Д. указал на нарушение ст. 8 Европейской Конвенции, гарантирующей право на уважение частной и семейной жизни, в связи с отказом российских судов вернуть его дочь в Швейцарию. По словам заявителя, вывоз его дочери из Швейцарии собственной матерью, удержание последней их общего ребенка в России противоречили соответствующей Гаагской конвенции. Мужчина добавил, что вмешательство в его право на уважение семейной жизни не соответствовало закону и не было необходимым в демократическом обществе.

В возражениях Правительство РФ отметило, что нарушения ст. 8 Конвенции не было ввиду отсутствия противоправности вывоза малолетнего ребенка из Швейцарии и наличия риска для него подвергнуться физическому или психологическому воздействию после возвращения туда.

Изучив материалы дела, Европейский Суд отметил, что в рассматриваемом случае основное вмешательство в право заявителя на уважение его семейной жизни связано не столько с действием или бездействием государства-ответчика, а скорее с действием частного лица – матери его ребенка, которая увезла дочь в Россию. Тем не менее соответствующее судебное разбирательство возложило на государство-ответчика позитивное обязательство по обеспечению права заявителя на уважение его семейной жизни, что включало принятие мер в соответствии с Гаагской конвенцией для его скорейшего воссоединения со своим ребенком.

В этом деле, заметил ЕСПЧ, необходимо изучить, обеспечили ли российские суды при применении и толковании положений Гаагской конвенции соблюдение гарантий ст. 8 Европейской Конвенции в контексте установления баланса между конкурирующими интересами сторон. При этом в таких вопросах государству предоставляется свобода усмотрения исходя из наилучших интересов ребенка. Для решения такого вопроса, заметил Суд, необходимо установить ряд обстоятельств: государство постоянного проживания ребенка непосредственно перед его вывозом; имел ли заявитель право опеки над ребенком в соответствии с законодательством этого государства непосредственно перед его вывозом из Швейцарии; если да, то воспользовался ли он им на момент вывоза дочери из вышеуказанной страны.

Как пояснил ЕСПЧ, Швейцария была обычным местом жительства ребенка на момент ее вывоза из страны, а вылет М. в Россию не нарушил права заявителя на опеку в соответствии со швейцарским законодательством ввиду имевшегося на тот момент решения суда о временном лишении П.Д. родительских прав. В связи с этим мать девочки была вправе определять место жительства дочери. При этом Суд оставил открытым вопрос о противоправности вывоза матерью ребенка и сосредоточил свое внимание на правовой позиции российских судов, отказавших заявителю в возвращении М. в Швейцарию.

Со ссылкой на ст. 13 Гаагской конвенции ЕСПЧ напомнил, что национальные суды в подобных спорах могут отказать в удовлетворении соответствующих требований, если будет доказано, что возвращение ребенка заявителю нанесет риск причинения физического или психологического вреда. В соответствии с этим Дзержинский районный суд учитывал веские доводы матери ребенка о том, что возвращение в Швейцарию может угрожать физическому или психологическому здоровью девочки. Судебные инстанции были последовательны в своих выводах о том, что случай сексуального насилия над братом дочери Э. со стороны близкого друга заявителя, когда дети находились на попечении П.Д., и связанное с этим уголовное преследование против предполагаемого преступника по обвинению в растлении малолетнего ребенка и хранении детской порнографии были достаточно серьезными основаниями для отказа в удовлетворении соответствующего заявления, отметил Европейский Суд.

Российские суды также приняли во внимание тот факт, что С. был освобожден под залог под обязательство пройти психиатрическое лечение и что имелся риск мести с его стороны или совершения им новых преступлений. Кроме того, они сослались на возраст девочки и ее потребность в ежедневном уходе со стороны матери. Таким образом, ЕСПЧ счел, что национальные суды провели подлинную и объективную оценку предполагаемого риска возвращения ребенка в Швейцарию и вынесли достаточно обоснованные судебные акты. В связи с этим он не выявил нарушения ст. 8 Конвенции в рассматриваемом случае.

Мнения судей

Постановление содержит совпадающие мнения кипрского судьи Георгиоса Сергидеса и его коллеги из Бельгии Фредерика Кренка.

Несмотря на то что Георгиос Сергидес согласился с решением Суда, он заметил, что ст. 8 Конвенции должна толковаться гармонично с Гаагской конвенцией 1980 г. о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей. В связи с этим кипрский судья счел, что вывоз матерью ребенка в Россию, вопрос правомерности которого был необоснованно проигнорирован ЕСПЧ, противоречил ст. 3 Гаагской конвенции. Он посчитал, что в рассматриваемом случае мать не имела права вывезти дочку в другую страну без согласия ее отца, кроме того, впоследствии женевский суд обязал ее вернуть ребенку заявителю.

В свою очередь, Фредерик Кренк назвал сложным рассматриваемое дело, как и все споры, связанные с международным похищением детей. Бельгийский судья отметил, что постановление ЕСПЧ не может быть истолковано как оправдывающее прекращение всех контактов между заявителем и его дочерью. Со ссылкой на дополнительные доводы российского правительства он подчеркнул, что Э. позволила ребенку общаться с отцом по Интернету, однако тот не воспользовался этой возможностью. Воздержавшись от оценки этого факта, Фредерик Кренк напомнил, что право родителя на поддержание личных отношений со своим ребенком является неотъемлемым правом, гарантированным ст. 8 Конвенции.

Эксперты оценили подход ЕСПЧ

Адвокат АП Ленинградской области Евгений Тарасов назвал дело примечательным, так как ЕСПЧ указал на отсутствие нарушения ст. 8 Конвенции. «Европейский Суд, на мой взгляд, оказался на “перепутье” (и это видно по тексту решения): давать оценку всем вопросам, исследованным российскими судами, или уклониться от оценки законности перемещения ребенка. Такой подход представляется некорректным и непоследовательным, особенно в свете ранних постановлений ЕСПЧ по проблеме международного похищения в России, когда разбирались даже мельчайшие детали. Но в приведенном случае и для ЕСПЧ, и для российских судов слишком очевидными оказались риски по ст. 13 Гаагской конвенции 1980 г. – настолько очевидными, что было решено “закрыть глаза” на базовый вопрос о законности перемещения. Здесь, на мой взгляд, есть недоработка заявителя или его представителя, которые не уведомили ЕСПЧ о результатах уголовного преследования ряда лиц, что дало бы объемную картину, – и, возможно, вывод Cуда не был бы столь категоричным, особенно в свете презумпции невиновности», – предположил он.

По словам эксперта, в рассматриваемом деле европейские судьи стали немного ближе в понимании необходимости оценки всех обстоятельств и доводов, особенно в случае их наличия и ссылки на них в ходе разбирательства. «В целом постановление дает своеобразную границу допустимой применимости ст. 13 Гаагской конвенции 1980 г., как ее видит ЕСПЧ, что вряд ли будет полезно в национальной практике, которая пока только ждет своего прецедента в Верховном Суде РФ», – заметил Евгений Тарасов.

Адвокат, руководитель семейной практики КА г. Москвы № 5 Татьяна Сустина
отметила, что семейные споры в России, в частности касающиеся международного похищения детей, имеют некоторый перекос в сторону защиты прав своих граждан и женщин-матерей, что зачастую отмечалось Европейским Судом как нарушение ст. 8 Конвенции. «Однако решение показывает, что на позицию ЕСПЧ национальный и государственный факторы не влияют. Европейский Суд, не защитив права гражданина Бельгии, а защитив права матери-россиянки и ее ребенка, продемонстрировал, что на его выводы влияют только обстоятельства дела и правоприменение национальных судов. При этом все остальные обстоятельства (устоявшееся правоприменение или национальный фактор) влияния не оказывают», – полагает она. 

По словам эксперта, исследованные в этом деле обстоятельства – действительно исключительные, и нет ничего удивительного в том, что и российский суд, а затем и ЕСПЧ не встали на сторону отца, который не смог обеспечить безопасность ребенка при нахождении с ним. «Преследование матери, которое инициировал отец в Швейцарии, только усугубило положение последнего. Изначально неправильно выбранная тактика стороны защиты отца привела к серьезным юридическим и фактическим последствиям», – полагает Татьяна Сустина.