Адвокат добился переквалификации деяния с покушения на убийство на причинение легкого вреда здоровью

Суд согласился с доводами защиты, что один лишь факт того, что подсудимый нанес один удар ножом «в жизненно важную область в правую область шеи» потерпевшей, не является достаточным для квалификации его действий как покушения на убийство

В комментарии «АГ» защитник поделился, что состоявшийся приговор и в целом ход рассмотрения дела в суде являются хрестоматийным примером состязательности сторон в уголовном процессе, беспристрастности и объективности суда, без доли обвинительного уклона.

Как стало известно «АГ», 22 марта вступил в силу приговор Пресненского районного суда г. Москвы о признании мужчины виновным в умышленном причинении легкого вреда здоровью своей сожительнице. Суд переквалифицировал преступление с ч. 3 ст. 30 ч. 1 ст. 105 УК РФ на п. «в» ч. 2 ст. 115 Кодекса, освободив осужденного из-под стражи. Защитник осужденного, адвокат КА «Камский уголовно-правовой центр» Сергей Петрашов рассказал о нюансах данного уголовного дела.

4 августа 2024 г. в полицию с явкой с повинной обратился О., который сообщил о том, что он ударил ножом свою сожительницу К. в область шеи во время конфликта, после чего она убежала из квартиры. В отношении О. было возбуждено уголовное дело. Органом предварительного расследования его действия были квалифицированы по ч. 3 ст. 30 ч. 1 ст. 105 УК РФ, т.е. как покушение на убийство. Следствие указало, что О. в ходе ссоры с К., возникшей на почве личных неприязненных отношений, будучи в состоянии алкогольного опьянения, реализуя внезапно возникший преступный умысел, направленный на убийство, нашел кухонный нож и умышленно нанес потерпевшей один удар «в жизненно важную область в правую область шеи», чем причинил телесное повреждение: колото-резаную рану. Преступление, начатое О., не было доведено до конца по независящим от него обстоятельствам, поскольку противоправные действия последнего были пресечены активным сопротивлением К., которая покинула квартиру, обратилась за помощью к очевидцам и была госпитализирована в больницу, где ей была оказана своевременная, квалифицированная медицинская помощь.

Потерпевшая в судебном заседании пояснила, что между ней и О. завязался конфликт, мужчина разозлился, попросил ее покинуть квартиру, толкнул ее. После этого она подошла к раковине на кухне и почувствовала боль в области шеи, увидела кровь, после чего в шоковом состоянии убежала на улицу и обратилась за помощью к прохожим на улице, далее она была доставлена в медучреждение.

Подсудимый пояснил, что утром 4 августа 2024 г. К., собираясь на работу, хотела вызвать такси, что его не устраивало, на этой почве между ними завязался конфликт. В момент ссоры О. резал огурцы и в руке держал кухонный нож. Во время конфликта он замахнулся на К., и так как у него в руке находился нож, который он не заметил, он случайно порезал ее ножом. Как пояснил подсудимый, умысла убивать К. у него не было. Он также добавил, что сразу же хотел оказать К. помощь, пошел за аптечкой, но не успел ей помочь, так как она ушла.

Его защитник, адвокат Сергей Петрашов в прениях указал, что согласно заключению судмедэкспертизы у потерпевшей установлено телесное повреждение в виде колото-резаной раны шеи справа, которое причинило легкий вред здоровью, ранение имеет небольшой размер, его характер поверхностный, резаный. При этом, как указано в самом заключении, данное телесное повреждение не создало угрозу для жизни потерпевшей и не вызвало развитие угрожающего жизни состояния. С момента причинения К. раны до начала оказания ей медицинской помощи в лечебном учреждении прошел значительный промежуток времени – около двух часов, при этом к моменту доставления потерпевшей в лечебное учреждение активных признаков кровотечения у нее не было, заметил адвокат.

«Однократность ударного воздействия ножом и его характер также свидетельствуют об отсутствии умысла у О. причинить смерть потерпевшей. Удар не был целенаправленным в область шеи. Причинение серьезных, в том числе проникающих ран, при таком воздействии ножа на шею не представляется вероятным. При нанесении в область шеи целенаправленного удара ножом с приложением силы глубина проникновения клинка ножа была бы значительно больше, поскольку шея ограничена костными структурами гораздо глубже, а именно шейными позвонками, хрящами гортани», – пояснил Сергей Петрашов.

Также, как подчеркнул защитник, обвинением при квалификации действий О. не было учтено предшествующее и последующее инкриминируемому ему деянию поведение. «Конфликт был спровоцирован потерпевшей, которая не хотела покидать квартиру. О. же хотел выгнать ее из квартиры, сначала словесно, затем с применением силы. Убийство потерпевшей никак не охватывалось и не могло охватываться умыслом доверителя. Ему при наличии умысла ничего не мешало бы причинить смерть потерпевшей, поскольку он находился в непосредственной близости от К., дверь квартиры была заперта, сама потерпевшая сопротивления не оказывала, иных лиц, кто мог бы пресечь действия О., в квартире и вблизи нее не было. После произошедшего К., забрав свои личные вещи, спокойно и беспрепятственно покинула квартиру, некоторое время находилась около подъезда дома. Вмешательство же посторонних лиц произошло на улице спустя значительный период времени после происшествия, когда потерпевшая беспрепятственно покинула квартиру», – отметил Сергей Петрашов.

Он добавил, что об отсутствии умысла на убийство говорит и последующее поведение О.: он не намеревался наносить последующие удары, позволил потерпевшей покинуть квартиру, ее не преследовал, искал в квартире бинт для остановки кровотечения с целью оказания помощи потерпевшей. Кроме того, Сергей Петрашов обратил внимание: сама потерпевшая при допросе в судебном заседании показала, что О. причинить ей смерть не желал, угроз убийством не выражал, каким образом и чем именно он причинил ей повреждение, она не видела, так как в этот момент находилась на кухне около мойки к нему спиной. Адвокат отмечал, что кухонный нож не является холодным оружием, имеет бытовое назначение, т.е. не предназначен для нанесения максимального урона здоровью человеку.

Рассмотрев дело, суд указал, что согласно заключению эксперта потерпевшей причинено телесное повреждение, вызвавшее кратковременное расстройство здоровья продолжительностью до трех недель и причинившее ей легкий вред здоровью – согласно п. 8.1 Приложения к приказу Минздравсоцразвития РФ «Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека».

Суд отметил, что для решения вопроса о квалификации действий виновного как покушения на убийство необходимо установить в соответствии с п. 2 Постановления Пленума ВСРФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» прямой умысел, т.е. когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий, предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по независящим от него обстоятельствам, т.е. когда виновный выполнил все действия, направленные на причинение смерти потерпевшему, которая не наступила ввиду активного сопротивления жертвы или вмешательства других лиц либо оказания своевременной медицинской помощи. В соответствии с п. 3 данного постановления Пленума ВС при решении вопроса о направленности умысла виновного следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений, а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения. При покушении на убийство виновным выполняются действия, способные по своим объективным свойствам лишить потерпевшего жизни, и прерываются помимо его воли по объективным причинам.

Суд обратил внимание, что в заключении эксперта указано на отсутствие объективных данных об угрожающих жизни состояниях и явлениях у К. при поступлении в больницу, динамическом наблюдении, обследовании и лечении. Такие обстоятельства позволяют суду утверждать о наличии прямой причинно-следственной связи между умышленными действиями подсудимого и причинением К. легкого вреда здоровью, при котором жизнь потерпевшей не была поставлена под угрозу ни в момент причинения, ни в последующем, указано в приговоре. Указанное телесное повреждение, добавил суд, было причинено одним действием подсудимого – одним ударом. Исходя из материалов дела подсудимый имел возможность продолжать наносить удары потерпевшей, продолжить причинять ей телесные повреждения, поскольку она еще некоторое время находилась на месте, однако таких действий не совершил, к потерпевшей не приближался, нанести ей удары не пытался, напротив, отошел от нее, позволил потерпевшей беспрепятственно покинуть место конфликта.

Как отметил суд, объективных данных о существовании каких-либо обстоятельств, воспрепятствовавших действиям подсудимого, направленным на убийство потерпевшей, в ходе судебного следствия получено не было. До нанесения удара, во время этого или после подсудимый каких-либо высказываний, обнаруживающих направленность умысла на убийство потерпевшей, не допускал. Наличие у него желания наступления смерти подсудимым всегда отрицалось.

При таких обстоятельствах суд счел: один лишь факт того, что О. нанес удар «в жизненно важную область в правую область шеи», как указано в предъявленном обвинении, не является достаточным для квалификации действий подсудимого как покушения на убийство. Обстоятельства дела и характер действий подсудимого, при которых он, имея при себе и используя в качестве оружия предмет, обладающий колюще-режущими свойствами, нанес удар в область шеи, свидетельствуют о наличии у него умысла на причинение вреда здоровью потерпевшей. Поскольку конкретизировать направленность умысла по отношению к причиняемому потерпевшей виду вреда здоровью не представляется возможным, суд решил, что действия необходимо квалифицировать в соответствии с фактически наступившими последствиями.

Таким образом, Пресненский районный суд г. Москвы квалифицировал действия подсудимого по п. «в» ч. 2 ст. 115 «Умышленное причинение легкого вреда здоровью» УК РФ и назначил ему наказание в виде исправительных работ сроком на девять месяцев. При этом обстоятельствами, смягчающими наказание, суд признал возмещение ущерба, явку с повинной, положительные характеристики, мнение потерпевшей по наказанию. С учетом времени предварительного содержания О. под стражей с 5 августа 2024 г. суд указал, что назначенное наказание считается отбытым. Мера пресечения О. в виде заключения под стражу отменена, он был освобожден из-под стражи в зале суда.

В комментарии «АГ» Сергей Петрашов заметил, что состоявшийся приговор и в целом ход рассмотрения дела в суде являются хрестоматийным примером состязательности сторон в уголовном процессе, беспристрастности и объективности суда, без доли обвинительного уклона. Он рассказал, что вступил в данное уголовное дело на завершающей стадии предварительного следствия – предъявления обвинения в окончательной редакции и ознакомлении с материалами уголовного дела. Адвокат отметил, что в ходе первой беседы с доверителем по обстоятельствам произошедшего О. подтвердил факт причинения потерпевшей раны ножом в области шеи, но отрицал умысел на ее убийство. Такие показания им давались на протяжении всего расследования. При изучении материалов дела Сергей Петрашов обратил внимание на несколько существенных обстоятельств и противоречий, которые подтверждали отсутствие умысла его доверителя на убийство.

«В ходе судебного разбирательства государственными обвинителями поддерживалось обвинение О. в покушении на убийство, отстаивались выводы органа следствия, сторона обвинения просила назначить наказание в виде лишения свободы сроком на семь лет. Вместе с тем доводы защиты, изложенные в ходатайстве о переквалификации деяния подсудимого, речи защитника в прениях сторон, учтены судом, положены в основу приговора. Еще при вступлении в дело в целях выработки позиции по делу и определении тактики защиты я изучал практику расследования и рассмотрения уголовных дел указанной категории при схожих обстоятельствах, находил приговоры. В настоящее время у меня сложилось мнение о том, что пример из моей практики – это больше исключение, чем правило. Хотя положениями Постановления Пленума ВС от 27 января 1999 г. № 1 даны четкие критерии разграничения покушения на убийство и иных смежных составов преступления, правоприменительная практика зачастую складывается иначе», – прокомментировал Сергей Петрашов.