«Одна большая разница»: о совместном и раздельном поручительстве

Правовые последствия выбора сторонами модели поручительства

Шамшина Анастасия
Адвокат, руководитель рабочей группы Коллегии адвокатов г. Москвы «РКТ»

10 Февраля 2021
Судебная практикаГражданское право и процесс

Несколько лиц предоставили их имущественную массу в обеспечение обязательств конкретного лица перед его кредитором (выдали поручительство) – может ли содержание их воли при выдаче такого обеспечения повлиять на последствия исполнения обязательств перед кредитором одним из поручителей?

Впервые на различные правовые последствия в зависимости от выбранной сторонами модели поручительства (совместное или раздельное) было указано в Постановлении Пленума ВАС РФ от 12 июля 2012 г. № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством». В частности, в п. 27 Постановления отмечено, что суд «квалифицирует поручительство нескольких лиц как совместное, если будет установлено наличие соответствующего волеизъявления указанных лиц, направленного именно на совместное обеспечение обязательства. Если обязательство перед кредитором будет исполнено одним из лиц, совместно давших поручительство, к нему переходит требование к должнику. Сопоручитель, исполнивший обязательство по договору поручительства, может предъявить к должнику требование об исполнении обязательства, права по которому перешли к сопоручителю в соответствии с абз. 4 ст. 387 ГК РФ. До исполнения должником обязательства сопоручитель, исполнивший договор поручительства, вправе предъявить регрессные требования к каждому из других сопоручителей в сумме, соответствующей их доле в обеспечении обязательства. Названные доли предполагаются равными (подп. 1 п. 2 ст. 325 ГК РФ), иное может быть предусмотрено договором о выдаче поручительства или соглашением сопоручителей».

Позиции двух коллегий ВС разошлись

Практика применения п. 27 Постановления № 42 привела к тому, что позиции Судебной коллегии по гражданским делам и Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ разошлись.

Коллегия по гражданским делам при разрешении соответствующих кейсов исходила из того, что если несколько поручительств были даны по различным договорам поручительства раздельно друг от друга, то исполнение, произведенное одним из поручителей, влечет переход к нему всех прав кредитора, в том числе обеспечивающих обязательство прав требований к каждому из других поручителей. Иными словами, ключевым критерием для квалификации поручительства как совместного признавалась фиксация обязательств поручителей в одном (едином) договоре. При этом вопрос о взаимозависимости лиц, предоставивших поручительства, а также факт аффилированности этих лиц с должником судами не исследовался и не принимался во внимание1.

Коллегия по экономическим спорам, напротив, исходила из того, что в ситуации, когда одно лицо, входящее в группу компаний, получает кредитные средства, а другие входящие в ту же группу лица, объединенные с заемщиком общими экономическими интересами и контролируемые одним и тем же конечным бенефициаром, предоставляют обеспечение в момент получения финансирования, зная об обеспечительных обязательствах внутри группы, презюмируется, что соответствующее обеспечение направлено на пропорциональное распределение риска дефолта заемщика между всеми членами такой группы компаний – независимо от того, как оформлено обеспечение (одним документом либо разными). Это обстоятельство позволяет квалифицировать такое обеспечение как совместное. При этом лица, предоставившие совместное обеспечение, являются солидарными должниками по отношению к кредитору.

При исполнении одним из таких солидарных должников обязательств перед кредитором к нему в порядке суброгации переходит требование к основному должнику (абз. 4 ст. 387 ГК РФ). Однако его отношения с другими выдавшими обеспечение членами группы, по общему правилу, регулируются положениями п. 2 ст. 325 ГК о регрессе: он вправе предъявить регрессные требования к каждому из лиц, выдавших обеспечение, в сумме, соответствующей их доле в обеспечении обязательства, за вычетом доли, «падающей» на него самого.

Указанная позиция была отражена Президиумом ВС в п. 16 Обзора судебной практики № 3 (2017), утвержденного 12 июля 2017 г. Но и этот факт не разрешил спор двух коллегий. Даже после опубликования Обзора судьи Коллегии по гражданским делам оставались непреклонны: так, в Определении от 24 июля 2018 г. № 64-КГ18-4 снова прозвучал тезис об «исключительной важности» того факта, что несколько поручительств были даны по различным договорам (раздельно друг от друга). Трое судей настаивали, что исполнение, произведенное одним из поручителей, влечет переход к нему всех прав, принадлежавших кредитору, в том числе обеспечивающих обязательство требований к каждому из других поручителей.

Хотя Президиум ВС еще в 2017 г. установил презумпцию совместного характера поручительств при условии их предоставления аффилированными лицами, входящими с должником в одну группу лиц, объединенных общими экономическими интересами и контролируемых едиными конечными бенефициарами, наиболее четким образом она прозвучала лишь в новом Постановлении Пленума от 24 декабря 2020 г. № 45 «О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве». Указанная презумпция должна толковаться таким образом, что бремя опровержения совместного характера поручительства возлагается на лицо, оспаривающее презумпцию, – до тех пор, пока этим лицом не будет представлено доказательств обратного, совместный характер поручительств, выданных участниками группы лиц, презюмируется.

Попытка использовать концепции совместного и раздельного поручительства в корпоративном конфликте

В декабре 2020 г. Коллегия по экономическим спорам ВС рассматривала спор между двумя участниками корпоративного конфликта (Юрием Шевченко и Антоном Кузнецовым). В процессе его разрешения один из оппонентов (Кузнецов) приобрел право требования к компании-заемщику, поручителями по которому выступали оба участника спора. Требование было приобретено с дисконтом в процедуре банкротства кредитора через цепочку уступок лицами, входящими в единую с Кузнецовым группу (далее – группа Кузнецова). В результате требование к основному должнику было удовлетворено частично (в процедуре банкротства заемщика); требование к другому поручителю (оппоненту по корпоративному конфликту) был предъявлено в полной сумме долга. То есть группа, выкупившая задолженность, предполагала, что на них распространится правило о раздельном поручительстве.

По указанному правилу к группе Кузнецова действительно перешли бы права, принадлежавшие первоначальному кредитору (долг в 27 млн руб.). Однако в придуманной схеме стороны конфликта не учли, что выданное ими как участниками основного должника поручительство носит совместный характер. Этот факт позволяет претендовать на не более чем регрессное требование, равное доле сопоручителя в обязательстве, исчисляемой исходя из суммы расходов, фактически понесенных со стороны другого поручителя на выкуп (погашение) требования кредитора.

На мой взгляд, Определение ВС от 21 декабря 2020 г. № 306-ЭС20-12066 (1,2) по рассматриваемому спору можно охарактеризовать с позитивной стороны, поскольку выводы Коллегии по экономическим спорам демонстрируют концепцию приоритета существа правоотношений сторон над их формой.

Во-первых, ВС правомерно поддержал позицию нижестоящих инстанций в части квалификации цепочки лиц как группы. Волеизъявление всех участников сделок по выкупу права требования на торгах опосредовало истинную волю конкретного лица – участника корпоративного конфликта.

Во-вторых, Коллегия по экономическим спорам скорректировала выводы судов нижестоящих инстанций в части оценки действий Антона Кузнецова на предмет добросовестности. Так, суды посчитали выкуп задолженности перед кредитором одним из сопоручителей недобросовестными действиями, направленными на нивелирование собственной ответственности в рамках солидарного обязательства и увеличение задолженности оппонента в корпоративном конфликте. Верховному Суду удалось верно квалифицировать правоотношения сторон и свести проблематику дела к концепциям совместного и раздельного поручительства.

В частности, ВС заметил: «…если бы обязательства исполнялись согласно первоначальным договоренностям, то статус кредитора в правоотношении мог перейти к Кузнецову А. Н. как совместному поручителю в случае погашения им задолженности перед банком. В такой ситуации у него возникло бы право предъявления регрессных требований к Шевченко Ю. Н. в части исполненной суммы, которая соответствует доле последнего в обеспечении обязательства, за вычетом доли, падающей на самого Кузнецова А.Н. <…> Помимо иных функций механизм регресса призван выравнивать положение солидарных должников после удовлетворения требования кредитора, исключая обогащение одного за счет другого. Иными словами, размер регрессного требования исполнившего сопоручителя к другому в любом случае не может превышать сумму фактически понесенных им расходов на исполнение обязательства; из указанной суммы также вычитается доля в обязательстве, падающая на исполнившего сопоручителя».

Есть ли злоупотребление?

Представляется, что возможны два подхода к оценке позиции Верховного Суда. Первый заключается в том, что Коллегия по экономическим спорам, правильно квалифицировав правоотношения, не сделала следующего шага – не оценила действия группы Кузнецова как совершенные с намерением причинить вред другому лицу (второму участнику корпоративного конфликта – Юрию Шевченко), что в силу ст. 10 ГК влечет отказ лицу в защите принадлежащего ему права. В рассматриваемом случае «принадлежащим правом» выступает регрессное требование поручителя (Кузнецова), исполнившего обязательства перед кредитором, к другому поручителю (Шевченко) в размере его доли в обеспечении обязательства за вычетом доли Кузнецова.

Позволю себе иначе оценить позицию ВС и согласиться с тем, что в действиях группы Кузнецова признаки злоупотребления правом отсутствуют. Сам по себе выкуп у кредитора дебиторской задолженности на торгах с дисконтом – стандартное явление в обстоятельствах банкротства последнего. В данном деле можно констатировать не злоупотребление правом, а простую ошибку в правовой квалификации выданного поручительства со стороны одного из участников корпоративного конфликта, оказавшуюся для этого участника роковой.

Как ни парадоксально, но справедливым с точки зрения баланса интересов сторон корпоративного конфликта является, напротив, предоставление Кузнецову возможности реализовать полученное право, но только в пределах, предусмотренных законом применительно к конструкции совместного поручительства. Защита регрессного, а не суброгационного (свойственного раздельному поручительству) требования Кузнецова – верное последствие совершенных его группой лиц действий. Видится, что для восстановления нарушенных прав и их судебной защиты квалификации указанных действий по правилам недопустимости злоупотребления правом не требуется.

1 Определения СК по гражданским делам ВС от 21 ноября 2017 г. № 3-КГ17-8, от 14 ноября 2017 г. № 22-КГ17-7, от 7 ноября 2017 г. № 9-КГ17-9, от 25 июля 2017 г. № 5-КГ17-101 и от 17 апреля 2018 г. № 32-КГ18-4.